Артели и кооперативы в СССР

Артель — это добровольное объединение людей для совместного труда, подразумевающее равную ответственность, равное участие в управлении трудовым процессом и справедливое распределение доходов.

Кооператив — более продвинутый вариант артели, подразумевающий не только производство, но и сбыт продукции…

На момент смерти Иосифа Сталина в СССР было 114 000 (сто четырнадцать тысяч!) мастерских и предприятий самых разных направлений — от пищепрома до металлообработки и от ювелирного дела до химической промышленности.

На них работало около двух миллионов человек, которые производили почти 6% валовой продукции промышленности СССР, причём артелями и промкооперацией производилось 40% мебели, 70% металлической посуды, более трети всего трикотажа, почти все детские игрушки.

В предпринимательском секторе работало около сотни конструкторских бюро, 22 экспериментальных лаборатории и даже два научно-исследовательских института.

Более того, в рамках этого сектора действовала своя, негосударственная, пенсионная система!

Не говоря уже о том, что артели предоставляли своим членам ссуды на приобретение скота, инструмента и оборудования, строительство жилья.

Такое положение дел продолжалось до 1956 года, когда артельщина была официально запрещена и в течение нескольких лет разогнана.

Первые советские ламповые приемники (1930 г.), первые в СССР радиолы (1935 г.), первые телевизоры с электронно-лучевой трубкой (1939 г.) выпустила ленинградская артель «Прогресс-Радио».

Телевизор Т1 артели "Прогресс-Радио"

Одной из самых заметных черт брежневского социализма был постоянный дефицит товаров широкого потребления.

Причина дефицита в брежневские годы общеизвестна: советская промышленность того времени являлась государственной, плановой и гибко реагировать на изменения спроса была не способна.

Все промтовары, которые продавались в СССР, были изготовлены либо госпромышленностью СССР, либо ввезены из-за границы.

В сталинский период времени ситуация была совершенно иной.

В стране трудились десятки тысячи промкооперативов, сотни тысяч кустарей. Все производственные артели и кустари относились не к государственной, а к так называемой «местной промышленности».

Если в брежневские времена, например, в некоем городке не хватало конфет, то, чтобы удовлетворить спрос, нужно было вносить изменения в пятилетние планы.

В сталинском СССР вопрос решался самостоятельно, на местном уровне.

Через месяц город бы заполнили торговцы, изготавливающие конфеты кустарным способом, а через два месяца к ним присоединились бы производственные артели.

Особую роль при Сталине играли и колхозные рынки.

Они тоже были в ведении местных властей.

И сборы за торговлю устанавливались местными советами народных депутатов.

Например, в Первоуральске в последние предвоенные месяцы, если человек торговал с оборудованного места (т.е. имелся стол), то с него вообще не брали никакого налога.

Не взимался налог, если граждане продавали яйца, молоко, масло и т.п. даже не с оборудованного места, а прямо с телеги.

Причем кустарей и крестьян – единоличников – в стране к началу войны было ещё очень много.

Накануне войны в СССР насчитывалось более 3,5 млн. хозяйств единоличников.

Кустари и артели в том же Первоуральске производили массу самых разнообразных предметов: шили полушубки, катали валенки, ткали платки, изготавливали кровати, столы, квас, овощные консервы, телеги, лыжи, лопаты, скипидар, гвозди, глиняные горшки, напильники, ложки, вилки, пряники, колбасу, холодные копчения и многое другое.

Хрущев в 1956 году волевым решением ликвидировал этот мощный сектор народного хозяйства вместе с приусадебными участками (которые, кстати, при Сталине были до 1 гектара).

Хрущёв постановил к 1960 г. полностью передать государству все артельные предприятия.

Исключение составляли только мелкие артели бытового обслуживания, художественных промыслов, и артели инвалидов, причем им запрещалось осуществлять регулярную розничную торговлю своей продукцией.

Артельная собственность отчуждалась безвозмездно.

Пайщики теряли все взносы, кроме тех, что подлежали возврату по результатам 1956 года.

Ссуды, выданные артелями своим членам, зачислялись в доход бюджета.

Торговая сеть и предприятия общественного питания в городах отчуждались безвозмездно, в сельской местности - за символическую плату.

Причём отбиралась материальная, трудовая собственность артелей, созданная и накопленная не финансовыми спекуляциями, собственность в виде станков, машин и помещений, которые зачастую собственноручно строились самими артельщиками.

По сути именно Сталин сформировал и вырастил эффективно работающую систему предпринимательства – честного, производственного, а не спекулятивно-ростовщического.

И надежно защитил ее, как от злоупотреблений и коррупции госчиновников, так и от ростовщического частного капитала.

Артели и кооперативы прививают принципиально иную этику, чем обычные частные предприятия, подрывается эксплуатация трудящихся.

Работники, выступающие одновременно собственниками и выгодоприобретателями предприятия — отличная база для среднего класса, только не паразитического, а трудового.

Артели освобождались от большинства налогов, поддерживалась выборность их руководства (особо рьяных партфункционеров, пытавшихся прижать артели, ставили на место).

В блокадном Ленинграде артели выпускали автоматы ППС, обладая собственными станками, прессами, сварочным оборудованием.

Вологодская артель «Красный партизан», начав производство смолы-живицы в 1934 году, к началу 50-х производила ее три с половиной тысячи тонн, став крупным производством.

Гатчинская артель «Юпитер», с 1924 года выпускавшая галантерейную мелочь, в 1944 г., сразу после освобождения Гатчины делала гвозди, замки, фонари, лопаты, к началу 50-х выпускала алюминиевую посуду, стиральные машины, сверлильные станки и прессы.

ППС артели “Примус”

В самом начале 1941 года Совнарком и ЦК ВКП(б) специальным постановлением запретили чиновникам разного уровня вмешиваться в деятельность артелей, подчеркнули обязательную выборность руководства промкооперацией на всех уровнях, на два года предприятия освобождались от большинства налогов и госконтроля над розничным ценообразованием.

Единственным и обязательным условием было то, что розничные цены не должны были превышать государственные на аналогичную продукцию больше, чем на 10-13%.

И это при том, что госпредприятия находились в более сложных условиях: льгот у них не было.

Торговля сельхозпроизводителей облагалась налогом в 3% с оборота, что делало ненужным бухучет.

Попытки отрезать их от рынков сбыта и закабалить (в чем преуспевает сейчас мафия) карались беспощадно.

Регистрация промысловых артелей занимала менее дня.

А чтобы у чиновников соблазна «прижать» артельщиков не было, государство определило и цены, по которым для артелей предоставлялось сырье, оборудование, места на складах, транспорт, торговые объекты: коррупция была в принципе невозможна.

И даже в годы войны для артелей была сохранена половина налоговых льгот, а после войны их было предоставлено больше, чем в 41-м году, особенно артелям инвалидов, которых много стало после войны.

В трудные послевоенные годы развитие артелей считалось важнейшей государственной задачей.

Еще одной характерной чертой брежневского социализма была уравниловка.

Большинство работников государственных предприятий (а государственными тогда были почти все предприятия страны) получали стабильную, но всегда одинаковую зарплату.

То, что независимость зарплаты от результатов труда – это плохо – понимали и тогда.

Но реальных шагов по изменению ситуации не предпринимали.

Совсем иная ситуация была в сталинские годы.

Директоров предприятий не уговаривали, от них требовали по максимуму переводить всех, кого только возможно, на сдельщину.

В годовых отчетах директора предприятий непременно указывали процент трудящихся, работающих по сдельной системе оплаты труда.

Некоторые высококвалифицированные рабочие первоуральского Новотрубного завода в годы Великой Отечественной войны зарабатывали в месяц до 2500 рублей.

Для сравнения: зарплата директора Новотрубного завода, лауреата Сталинской премии Якова ОСАДЧЕГО составляла 3000 рублей.

Вы можете представить себе, чтобы сейчас слесарь 6-го разряда получал зарплату, сравнимую с зарплатой топ-менеджера промышленного гиганта (на тот момент Новотрубный завод был самым крупным трубным предприятием СССР)?

Более того, Осадчий, когда у него появлялись такие передовики, не ревновал, не злился, а очень радовался.

Потому что сам по себе факт выполнения плана давал ему премию, которая увеличивала его собственную зарплату в 2 раза.

Начальники цехов тоже со своих лучших работников едва ли не пылинки сдували. Поскольку, например, начальник газогенераторного цеха Новотрубного завода за бесперебойную работу цеха мог получить вместо 1500 рублей уже 3750 рублей.

Однако некая «уравниловка» все же была.

В сталинские годы в СССР существовал «прогрессивный налог наоборот».

Как известно, прогрессивный налог – это когда чем выше доход, тем выше процент налога.

В СССР у этого налога была своя особенность – он не имел нижней планки.

Т.е. не просто «чем больше зарабатываешь – тем больше платишь», но и «чем меньше зарабатываешь – тем меньше платишь».

Кустари, например, чей годовой доход не превышал 600 рублей, не платили ничего.

Не платили налог и рабочие и служащие, месячная зарплата которых не превышала 150 рублей (1500 рублей в год).

Подоходный налог с частнопрактикующих врачей, учителей, адвокатов, зарабатывающих всего 1000 рублей в год, взимался в размере 1%.

Кустарь при доходе 1200 рублей в год платил подоходный налог 4%.

Литератор, зарабатывающий 1800 рублей в год, должен был уплатить государству 0,8% подоходного налога.

«Я читал воспоминания своего ровесника об отце, руководителе крупной и успешной артели, коммунисте, фронтовике.

Ему поручили организовать артель в небольшом поселке, где он жил.

Он съездил в райцентр, за день решил все оргвопросы и вернулся домой с несколькими листками документов и печатью новорожденной артели.

Вот так, без волокиты и проволочек решались при Сталине вопросы создания нового предприятия.

Потом начал собирать друзей-знакомых, решать, что и как будут делать.

Оказалось, что у одного есть телега с лошадью – он стал «начальником транспортного цеха».

Другой раскопал под развалинами сатуратор – устройство для газирования воды – и собственноручно отремонтировал.

Третий мог предоставить в распоряжение артели помещение у себя во дворе. Вот так, с миру по нитке, начинали производство лимонада.

Обсудили, договорились о производстве, сбыте, распределении паев – в соответствии с вкладом в общее дело и квалификацией – и приступили к работе.

И пошло дело.

Через некоторое время леденцы начали делать, потом колбасу, потом консервы научились выпускать – артель росла и развивалась.

А через несколько лет ее председатель и орденом за ударный труд был награжден, и на районной доске почета красовался – оказывается, при Сталине не делалась разница между теми, кто трудился на государственных и частных предприятиях, всякий труд был почетен, и в законодательстве о правах, о трудовом стаже и прочем обязательно была формулировка «…или член артели промысловой кооперации».».