Троцкий и демоны

Кондрашов Александр

Первый канал и „Россия“ вновь столкнулись и споткнулись. На этот раз на теме революции

Столетие русской революции наши главные телеканалы отметили мощно. На экран выплёскивались бурные дискуссии о триумфе и трагедии, огромных достижениях и потерях. Кажется, прозвучали мнения всех: и хулителей, и восхвалителей, и примирителей, но к единому мнению не пришли, согласились разве что на одном: нашей стране новые революционные потрясения не нужны. 
Завершилось телепразднование двумя сериалами, показанными примерно в одно и то же время на «России 1» и Первом канале.

Коммерция на революции

Первым стартовал «Демон революции». Владимир Иванович Хотиненко – признанный мастер, к тому же хорошо разбирающийся и успешно работавший в исторической теме, и потому была уверенность, что в его сериале таких издевательств над здравым смыслом и чувствами любителей истории и кинематографа, как в «Матильде», не будет.

Удивили, правда, анонсы, в которых Парвус представлялся как архиважный для революции человек, о котором при советской власти говорить не разрешалось. Неправда.

В школе я делал доклад о троцкизме и тогда легко нашёл много чего о Парвусе.

Он и учитель Троцкого, увлекший его теорией перманентной революции, и жулик-посредник, ограбивший Горького, забравший себе все доходы от многочисленных постановок в Европе пьесы «На дне».

Так как часть этих денег предназначалась для партийной кассы социал-демократов, Парвус был подвергнут остракизму.

Иметь дело с этим алчным – вспомним точное словцо Солженицына – грязнохватом никто из революционеров не хотел.

Но у Хотиненко поиздержавшийся вождь большевиков кричит: «Он нужен мне больше, чем я ему!» Разве есть свидетельства того, что в 1915 году Ленин брал грязные деньги у агента германских спецслужб Парвуса? Но… допустим!

Имевший редкостный политический нюх, веривший в неизбежность революции в России, Парвус действительно искал контактов с её будущим вождём, но вряд ли делал это так прямолинейно.

Фёдор Бондарчук играет своего героя энергично, напористо, но... Нет в этом Мефистофеле ничего демонического, нет и того, что могло бы заставить поверить ему.

Настоящий Парвус был выдающимся соблазнителем, умницей, отважным авантюристом, жуиром, легко увлекавшим не только женщин, но и дипломатов, и коммерсантов, и революционеров. Так что главная коллизия фильма, на которой всё должно было держаться, не убедила. А что убедило?

Владимир Хотиненко – тонкий, в высшей степени деликатный художник.

В каких-то сценах поражала атмосфера, которая заставляла вспомнить о великих мастерах, хотя перенос известной ленинской фразы («Нечеловеческая музыка!») с бетховенской «Аппассионаты» на оперу Вагнера кажется слишком смелым.

Очень интересным был сюжет, связанный с кафе «Вольтер», где собирались дадаисты, а Ленин очень эмоционально читал здесь стихи Тютчева.

Чувствовалось, что мир искусства режиссёру ближе, чем политические интриги.

Хотелось развития темы, ведь в начале века художественная жизнь Европы кипела и рождала новое, революционное искусство, однако сериал не про это, и потому приходилось возвращаться к партийным склокам.

Радек и Зиновьев, здесь, простите, собачатся, как гоголевские Добчинский-Бобчинский.

Парадокс: эмигрантский быт, разборки между революционерами, их конфликты со спецслужбами представлены слишком современно, чтобы в них поверить.

Было произнесено слово: «денежные потоки», не хватало ещё фраз типа: «Он меня развёл на деньги».

Не верилось также, что лидеры рабочего движения регулярно «забивали стрелки» в публичном доме.

Да и никакого рабочего движения в фильме нет. Говорится, что в Питере будет проведена стачка на деньги Парвуса, и за них идёт битва охранки с террористами. Ленин просто попользовался Парвусом, а потом «кинул» его, приговаривая: «Революцию надо делать чистыми руками».

Предощущения грандиозных событий, которые скоро потрясут мир, нет. Есть маленькие, склочные людишки.

«Образ вождя».

Если у Щукина, это был сказочный герой, у Штрауха – мыслитель, у Смоктуновского – романтик, Каюрова – борец, то у Евгения Миронова – хитрец.

Но вспомним пастернаковское: «Он управлял теченьем мыслей, и только потому страной».

Мыслей, а не денежных потоков.

Придуманная и разработанная в сериале интрига с Парвусом помогла по-новому взглянуть на жизнь эмигрантов-революционеров, но ещё более этот новый взгляд характеризует наше коммерческое время.

Чёрная дыра

Сериал «Троцкий», созданный в жанре трэш-бреда, возмутил приверженцев левой идеи и заставил истерически хохотать историков. Лев Давыдович на лихом коне останавливает орды каппелевцев!

Мачо, употребляющий всех встречных женщин, и «поимевший» Россию. Тут не фальсификация истории, а её изнасилование. Комикс, кич!

Октябрьский переворот совершил Троцкий – единолично, собственноручно.

Все остальные примазались.

Ленин – прищуренный, властолюбивый гадёныш, Сталин – завистливый, мстительный уркаган.

Оба антисемиты (вообще в сериале эта тема явно переиграна – столько раз звучало слово «жид», что в пору было жаловаться в Роскомнадзор).

Парвус работает на все разведки и готовит Троцкого в качестве сакральной жертвы.

Отец Льва не богатый землевладелец, а жалкий бедняк, приезжающий с внучками в город на убогой телеге.

Лариса Рейснер не комиссар Волжско-Камской флотилии, а обкуренная одалиска, обслуживающая Троцкого в бронепоезде.

Яков Агранов не секретарь СНК, а солдатик-холуй, пролезший в ЧК.

Один там только и есть порядочный человек, это Свердлов, да и тот, если сказать правду…

Народ – быдло, рожа на роже, управлять ими можно только при помощи децимаций.

Ближе к концу кровавый палач вдруг «исправляется» и становится защитником интеллигенции: пытается спасти Блока и Гумилёва, добивается для Ильина и других «философского парохода».

Потом он и Ленин договариваются сместить «усатого», но Ильича хватил удар.

Сталинский агент Джексон (Меркадер) явно не хочет убивать Троцкого – так он его обаял и разагитировал, но демон революции избивает палкой своего убийцу и вынуждает его взяться-таки за ледоруб.

Герой гибнет, героически преодолев страх смерти. На экране многозначительно возникает библейское:

«Путь же беззаконных – как тьма; они не знают, обо что споткнутся»

Когда этот назойливый парад аттракционов кончился, захотелось понять, для чего он был затеян.

Сериал нацелен не на людей старшего поколения, худо-бедно знающих историю.

Что же хотели создатели внушить молодёжи?

Что революцию в России совершили не большевики во главе с Лениным, не поверивший им народ, а одержимый бесами супергерой. Его судьба ужасна и поучительна. Логика борьбы за справедливость приводит Троцкого к тому, что он стал воплощением несправедливости, и революция с ним обошлась тоже крайне несправедливо, убила всех его детей.

Как всё это разыграно?

В плакатном, калейдоскопичном жанре, который выбран режиссёрами Александром Коттом и Константином Статским, артисты принуждены не жить жизнью героев, а обозначать её.

За исключением сцен с надзирателем Николаем Троцким (Сергей Гармаш мощно задал тон, который не был поддержан в следующих сериях) восхититься нечем.

Замечательный актёр Константин Хабенский в «Троцком» выглядел не более достоверно, чем в сериальном образе Петра Лещенко.

Судьба выдающегося практика и теоретика революции дана намеренно тенденциозно, а его идеи, которые, кстати, и сейчас заражают многих, не отражены вовсе.

Впрочем, думаю, настоящий Лев продюсерам был и не нужен.

Если бы исполнитель зажигал так же убедительно, как когда-то его герой на митингах, то вдохновлённые им телезрители пошли бы чего доброго громить дворцы нуворишей.

На презентации сериала Константин Эрнст сказал, что их Троцкий поп-звезда.

Да попсы в сериале сверх меры, но звезда ли?

Скорее антизвезда, точнее чёрная дыра, которая в сознании зрителей должна заместить то, что происходило на самом деле сто лет назад, и всё созданное на эту тему в кинематографе.

Похоже, продюсеры «Троцкого» намерены продолжить поп-революцию в биографическом жанре. И продолжат, если невзначай не «споткнутся во тьме».

А настоящая история революции была отражена на Первом, «России 1», НТВ, ТВЦ, «Спасе», «Культуре», ОТР и других каналах во многих документальных проектах, обсуждать которые дело историков и политологов.