Люди и вурдалаки

Вся эта сволочь набросилась на мальчишку не за то, ЧТО он сказал. Он ведь не сказал ничего, кроме того, чему его учили нормальные люди — от Пушкина («милость к падшим») до рассказов бабушки о том, как наши женщины приносили хлеб пленным немцам. (Абсолютно правдивых, между прочим, рассказов, мне об этом немцы рассказывали, побывавшие в нашем плену и на всю жизнь сохранившие благодарность этим женщинам).

Они набросились на него потому, что по дурости своей — а в массе своей они очень ограниченны — и в силу задержавшегося сигнала сверху подумали, что МОЖНО, ПОРА. Они почувствовали запах человеческой крови, они с восторгом, с облегчением — наконец-то! — увидели, как из могил вылезают вурдалаки — «им бы, гипсовым, человечины, они вновь обретут величие».

Они набросились потому, что в этом их природа — набрасываться всей сворой, рвать на части, вцепляться в горло. Они могут называть себя коммунистами или патриотами, говорить, что они за монархию или за республику, за план или за рынок. Все это неважно. Важно, что им нужна человеческая кровь. Они не могут без нее.

Похоже, ошиблись. Похоже, не посадят ни родителей парня, ни учителей, спустят на тормозах. Но они ждут. И непременно набросятся на следующего. Им даже не нужна команда «фас», достаточно лишь легкого, еле заметного кивка. Господи, сколько же нам нужно осиновых колов и серебряных пуль!