Валентин Устинов ПОЛЁТ ЯБЛОКА

УСТИНОВ Валентин Алексеевич (1938 – 2015) родился в городе Луга Ленинградской области.             Отец, друг Сергея Есенина, был репрессирован и расстрелян.                                                                   Мать погибла, когда Валентину было 4 месяца. Воспитывался у родственников в деревне          Вольная горка на Новгородчине. Окончил Ленинградский университет, Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М. Горького. Работал в газете «Правда Севера», редактором журнала «Север». Стихотворные сборники: «Зелёная песня» (1968), «Живица» (1971), «Талан» (1972), «Ярило» (1983), «Окликание звёзд» (1984), «Избранное» (1998) и другие. Жил в Москве.

https://youtu.be/PzidIu8Fvsg

Овальный дождь упал внезапно так – 
как будто яблоко ударило о землю.

Отец сверкнул глазами в небо: «Внемлю!» 
Набросил парусину на верстак 
и побежал под яблоню, где был 
шалаш из трав и будулья заборов. 
И мать к нему прильнула: 
«Не забыл 
указ о запрещении абортов?»

(А был такой указ в тридцать седьмом). 
Отец вздохнул: «Указами достали…» 
И рассмеялся: 
«О, великий Сталин! 
Сумел он дочкой осчастливить дом». 
«Ты думаешь, что всё же будет дочка? – 
вздохнула мама. – 
Путь любви един. 
Опять я набухать начну, как почка. 
А вдруг у нас родится Валентин?»

Мне снится по ночам: 
сквозь листья звёзд 
и ветви галактических спиралей 
летит земля из непомерных далей 
и путь её непостижим и прост.

Мне кажется – я помню первый день. 
И шквал – создавший яблоко в полёте. 
И как отец сверкающую тень 
поймал в ладонь почти что на излёте. 
Ел яблоко – вонзая в кожуру 
весёлые искрящиеся зубы. 
Смеялась мать: 
«Ты ешь – как пьёшь жару, 
в которой грозы, яблони и зубры. 
Ты счастлив?»

Он? Он оглянулся: жизнь! 
Он сеет жизнь и взращивает всходы. 
Меня не зная, он в меня вложил 
вот это счастье, 
что кипит, дрожит, 
цветёт и вянет, вновь цветёт, бежит, 
хохочет, стонет, множится, кружит 
густым многообразием природы.

Отец и мать… 
Я набухал уже 
той самой пресловутой дивной почкой. 
Мой первый день катал с дождями бочки 
и гром держал на радугах вожжей.

Я видел, как поморщился отец, 
как яблочный огрызок кинул в лужу: 
«Не яблоко покуда, а сырец. 
Жаль, что сорвалось – загубило душу». 
Мать в удивленье приоткрыла веки. 
Он пояснил: 
А семя – что душа. 
Душа же зреет в каждом человеке 
до спелости, сквозь годы, не спеша». 
«Как хорошо сказал, – вздохнула мама. – 
Вот бы дожить до спелости души». 
Отец примолк, но возразил упрямо: 
«Ты вот что, не загадывай-ка драмы. 
Надеждой опасения круши».

Они не знали – я сегодня знаю: 
мать начинала свой последний год. 
Отец же пронесёт победы знамя 
путями битв, отваги и невзгод. 
В сорок седьмом на десять лет осудят. 
В сорок девятом в лагерях умрёт. 
Меня же вынянчат – спасибо! – люди. 
Душевный всё же на земле народ.

Гляжусь в семидесятую зарю. 
И вот, зачатый в счастии, без гнева 
парю сквозь крону родового древа – 
как яблоко созревшее парю. 
Лечу сквозь годы, чтоб упасть на землю. 
И стать землёй. 
И яблоком земли 
лететь туда, что всё и вся объемлет, 
что всё перерождение приемлет, 
творит, ликует, страждет и болит.

Земные грозы. 
Холод звёздной дрожи. 
Мать и отец! 
А жизнь так хороша… 
И лишь одно воистину тревожит: 
успеет ли созреть моя душа?

Вот яблоко: его румяный бок 
кипит земным здоровием ранета. 
И я держу в руках, 
как зрелый бог, 
и спелый плод, и юную планету. 

ОДИНОКОЕ ДЕРЕВО 

-

Одинокое дерево во поле белом

проступало сквозь сизую тьму.

Одинокое дерево во поле пело

ни себе, ни зиме – никому. 

-

Одинокое дерево маялось в поле

и однажды пропало в ночи.

С той поры – онемев от несказанной боли –

одинокое поле молчит.