Воры от культуры

На модерации Отложенный Есть мнение, что истинные масштабы музейных потерь еще долго не будут вскрыты, поскольку на проведение экспертизы миллионов единиц хранения требуется немало денег и времени. Специальная комиссия, изучавшая ситуацию с сентября 2006 года после громкой кражи из Эрмитажа, пришла к неутешительным выводам: к середине лета 2008 года, после проверки 80 процентов списочного музейного состава коллекции обнаружилась чудовищная нехватка экспонатов – около 50 тысяч единиц.
Свое мнение о том, что делать и кто виноват, комиссия, скорее всего, выразит в отчетном докладе, но кое-что понятно и так. Большинство пропаж случилось в 90-е годы – вряд ли нужно напоминать, что тогдашний бардак коснулся не одного только музейного хозяйства. Результатом того смутного времени как раз и явилась нынешняя тотальная проверка российских музеев. Она ещё не закончена и вряд ли это произойдёт скоро. Однако уже сейчас среди прочих вопросов на первое место вышел следующий: если с небывалой легкостью разворовывают такую национальную сокровищницу, как Эрмитаж, что же тогда происходит в остальных музеях? Летом 2006 года в течение нескольких недель средства массовой информации без устали писали о главном музейном скандале года. Михаил Швыдкой, будучи тогда главой Федерального агентства по культуре и кинематографии назвал кражу экспонатов из Эрмитажа "драмой для системы", но посчитал, что директор музея Михаил Пиотровский не должен уходить в отставку. «Я не считаю, что он должен уйти в отставку. Мне кажется, что это не тот случай», – говорил Швыдкой при встрече с журналистами. Однако не все придерживались такого мнения. Вот что, например, говорил мне в августе того же года известный деятель культуры, искусствовед Савва Васильевич Ямщиков.
Савва Ямщиков: «Для меня, как для человека полвека работающего в музеях России, события в Эрмитаже - не явились громом среди бела дня. Я догадывался о том, что там происходит, но всё равно, если в главном музее страны творится такое, это трагическое событие. Я должен сразу оговориться: сейчас пытаются сказать, что надо взять все музеи на проверку. Извините, пожалуйста, брать надо на проверку прежде всего Эрмитаж, Русского музей, а провинциальные музеи, многие московские, скажем, Третьяковская галерея – это, как говорится, жена Цезаря вне подозрений? В провинции никакого воровства нет.
Шесть лет назад Юрий Болдырев (в ту пору – заместитель главы Счётной палаты – ред.) проверил Эрмитаж, и тогда во всех средствах массовой информации эта проверка была прекрасно освещена. Когда попросили показать пятьдесят предметов, из них только три было на месте! Тогда Пиотровский, важничая со всех телевизионных экраном говорил, что Болдырев не туда суёт свой нос, что он ничего в этом деле не понимает. Но Болдырев тогда чётко сказал: вы мне предметы покажите. Но предметов не было».
Многомиллионные кражи из Эрмитажа вполне наглядно проиллюстрировали известное народное изречение о том, что «рыба тухнет с головы». Директор главного музея страны Михаил Пиотровский давно уже чувствует себя здесь истинным хозяином. Правда, не в плане наведения порядка в системе хранения его экспонатов, а в смысле отношения к ним как к собственному имуществу. Несколько ранее, ещё до этого случая, обсуждая с Саввой Васильевичем вопрос о так называемой реституции, я с изумлением узнал, что по волюнтаристскому решению г-на Пиотровского немцам было передано 114 витражей 14-го века. По мнению искусствоведа, за один такой витраж можно было бы восстановить целую церковь. Упомянул он об этом и в интервью, фрагмент которого я только что привёл.
Савва Ямщиков: «Я, как человек, занимающийся проблемами трофейных ценностей в течение двадцати лет, знаю, что Пиотровский один из пособников того, что наши трофейные ценности за просто так уходят из России. Эта история со 114 витражами из церкви Мариен Кирхен.
Почему Пиотровский Бременскую коллекцию, которую по простоте душевной Николай Николаевич Губенко, тогда министр культуры СССР, взял у Виктора Балдина, который хотел ею распорядиться, так как хотелось ему и вернуть это в Бремен. Зачем надо было передавать это Пиотровскому, надо было, конечно, отдать это Ирине Александровне Антоновой в ГМИИ имени Пушкина, тогда бы немцы этого не получили.
А Пиотровский совершенно спокойно отдал эту коллекцию Швыдкому, чтобы тот, как они говорили, совершенно безвозмездно передал её Германии. А сейчас оказывается, что эта безвозмездность шита белыми нитками. Так что для меня это совершенно неудивительно, но это страшно. Страшно, что есть такие люди, как Пиотровский, Гусев – директор Русского музея, которые мнят, что ухватили Бога за бороду и могут делать всё, что им хочется.
Четыре года мы вместе с ведущими деятелями культуры – с министром культуры Соколовым, с председателем Российского фонда культуры Михалковым пишем письма и добиваемся, чтобы бывшему директору Русского музея Василию Алексеевичу Пушкарёву, который двадцать семь лет руководил этой сокровищницей, который пополнил ее на сто двадцать тысяч экспонатов, поставили памятник. Ведь этот человек может сравниться только с Павлом Михайловичем Третьяковым. Эти же люди цинично плюют сквозь зубы, и можно понять – почему: Пушкарёв для них – это немой укор,при Пушкарёве музей пополнялся, а при них всё разворовывается.
То, что Швыдкой пожурил Пиотровского за произошедшие в Эрмитаже кражи – это театральная игра. Швыдкой несёт за это самую непосредственную ответственность. Пиотровский его ближайший друг, а Швыдкой – главный виновник всего этого. Болдырев обвинил Пиотровского, и всё сошло ему с рук. Про Швыдкого тоже писали газеты, что он причастен к антикварной торговле, прокуратура давала об сведения, зам. генерального прокурора Владимир Колесников по телевидению говорил, что у него давние претензии к экономической нечистоплотности Швыдкого, но всё и этому сошло с рук. Это одна команда».
Да, разбазаривание народного достояния, или неуёмное стремление к этому, стало для наших чиновников от культуры настоящим хобби. Особенно преуспел в своё время на этом поприще экс-министр культуры г-н Швыдкой, ярый лоббист безвозмездной передачи Германии культурных ценностей, доставшихся нашей стране как победительнице в Великой Отечественной войне. А поскольку ни Швыдкой, ни подобные ему доброхоты не были замечены в филантропии – трудно не заподозрить в их деятельности некоего корыстного начала. Трудно не только обывателям, но и людям, для которых вопросы отечественной культуры являются смыслом жизни. Говорит культуролог-исследователь Людмила Мальцева.
Людмила Мальцева: Вы знаете, сам факт, что витражи отдаются, говорит о явной заинтересованности. Я общалась с Виктором Яковлевичем Дерягиным, заведующим рукописным отделом Ленинской библиотеки. Тогда как раз шла история с хасидскими рукописями, из-за которых он в конце концов и погиб. И если преподносятся в дар такие уникальные ценности как витражи и нечто подобное, естественно, возникает мысль – почему заинтересованность такая односторонняя?»
А вот мнение по этому поводу Народного артиста России Юрия Назарова.
Юрий Назаров: «Деньги наши, газ, нефть – всё утекает за рубеж, все это обыкновенный грабёж, именуемый демократией. Это всё предательство великой страны. У нас было великое государство, и мы боролись за него и оберегали его честь, вкладывали многое в его благосостояние. А сейчас царит западный индивидуализм: я наворовал, и после меня хоть потоп. Это другая идеология, и с этой идеологией я никак согласиться не могу. А эти грабители либо работают на собственный карман, либо служат кому-то на задних лапках, либо выполняют чью-то задачу, но задачи эти служат ни народу, ни стране. Страна им нужна как дойная корова, которую они не устают грабить уже многие годы и никак не успокоятся!»
Как говорится, комментарии излишни.
Николай Холявченк