Эпилог

Отработала поминки. 
Дело было в ресторане прямо через дорогу, но я всё равно подвезла соседку на машине, потому что знала - не пройдёт она эти двести метров. 
Посадить её всякий раз всё сложнее, машина высокая, требуетя опора хотя бы на одну работающую ногу, а нету у соседки такой ноги. 
Обе болючие. 

Ради неё и пошла, знала, что не продержится она долго. Час, скорее всего - так и вышло.
Но в этот час мне, увы, пришлось жрать и пить.
Так вот она какая, пресловутая тяжесть в животе, о которой говорят в телерекламе - ну и фиговая же вещь. 
Я не ем по обязанности или от скуки, только, когда голодна, и вот сейчас не знаю, что делать с этим полным бурдюком брюха. 
Наверное, принимать с благодарностью, потому что пережор отгоняет грустные мысли. 

О Макарыче все говорили хорошо, и не удивительно, он был простой и лёгкий человек. 
Но от банальностей мне всё равно, как от железа по стеклу. 
Особенно, когда говорят их с видом тонким, умным, проникновенным - хотя и банальности, сказанные без претензий, от души, не многим лучше. 

Что упоминали - нелюбовь Макарыча к лечению и таблеткам. 
Случалась гипертония, давали знать о себе сосуды, но - каким бы был результат, если бы Макарыч ревностно соблюдал все предназначения?
Не умер бы сразу, а слёг на годы, что ли?

Вчера я отвозила в храм записки. 
Как всегда, машину всунуть некуда, пришлось бросить неудобно для пешеходов и выезжающих. 
Зато увидела батюшку, Алексия. Водитель подвозившего его автомобиля привстал в задумчивости - протиснется мимо меня, не протиснется...
Алексия я люблю, да и он меня - даром, что видит раз в полтора-два года, и за всё это время, подозреваю, моя физиономия - единственная в его окружении не скорбная, не постная, не заискивающая, а искренне ему радая. 
С Алексия можно писать святого - не полупрозрачного, из горних высей, задохлика, а замечательно красивого воина веры, эдакого православного Гэндальфа. 
Бывший ВДВ-шник, как-никак. 

Отдала записки Надежде Григорьевне, кто она там при храме, не знаю, я профан в иерархии. 
И если настоятель - это Г'ндальф, то Надежда Григорьевна - православная Минерва МакГонаггал, только без шарма, улыбок, и с двойной дозой суровости. 

- Передай Людмиле, - сказала суровая Минерва, - пусть Бога благодарит, что всё так случилось. 
- Мой муж после инсульта восемь с половиной лет пролежал, все пальцы обломала, пока...

- она замолчала. 
Я приобняла Минерву, и ей это было заметно неприятно. 
Может, до инсульта своего мужа Надежда Григорьевна была и веселушкой, и хохотушкой, и даже ни единого разу не православной - как знать. 

Все на поминках отметили, что именно так Макарыч и хотел уйти - раз, и всё. 
Не быть обузой ни себе, ни окружающим. 
Близкое к тому уже есть в семье старшей дочери - у умницы и интеллектуала мужа быстро развивающаяся деменция. 
Пока она ещё не стала проклятьем, просто большой невзгодой. 
Муж у старшей очень приятный, обаятельный человек. 
Но болезнь не избирательна, и ни милые, ни умные от неё нисколько не защищены. 

Через час ресторана соседка заметно устала. 
В отличие от покойного мужа, болеет уже два десятка лет. 
Она из тех деревьев, что очень долго скрипят перед тем, как сломаться. 
А соседкины дочки, сами уже по возрасту и семейному положению бабушки, а по профессии медики, не чувствуют и не понимают маму. 
"Давай откроем окно, давай ты тут отдохнёшь" - ну, девки, дуры же вы, дуры. 
Прилечь мама хочет у себя дома, а не распластаться на ресторанном диване на глазах у всех гостей.
Дочки у соседки хорошие, и ужасно похожи на отца - это стало остро заметно, только когда они сами перешагнули пенсионный возраст. 
Папины, потому кое-что в маме не понимают. 

Все гости были сильно православные. 
Я обрядовую сторону не очень люблю, устраивать цирк и креститься со всеми в нужные моменты не стала. 
И была рада свалить побыстрее. 
Но не отметить, что Макарыч был отпет и похоронен в Великий праздник, Покров Пресвятой Богородицы, да ещё в дождь, не могу. 
Наверное, в этом есть и свои смыслы, и свои знаки. 
Земля пухом, Евгений Макарович, светлая память, местечко на лёгком облачке...
Мне жаль. 
Искренне жаль.