Тщеславие

На модерации Отложенный Как звали его, не запомнил и где жил он мне не веданно. А помню лишь, что он одним утром добрым был озарён одной мыслишкой, а может и несколькими. Но главное мысли эти и впрямь были великой мудростью пронизаны, видать сам Бог на него озарения послал. Подумал, мужичишка подумал, да от мыслей своих сам диву дался. И радовался и праздновал озарению божьему. И подумал он о себе как об избранном каком-то, ни кому мысль он ту не говорил и не показывал, мол, я один таков и знать может, книги я свои слагать сумею, коль озарился в день чудный. И вот сидит он за столом своим и начинает книгу слагать. Но что-то коротка мыслишка-то всего-навсего на несколько страниц вмещается. Непорядок! Не под стать мне брошюрки-то писать! И решил он все свои мысли на бумагу выложить и эту свою самую главную. Исписал, наверное, тома три. И так писал и едок, и вдоль и поперёк и вокруг всё обошёл и про всё, про всех прописал. И так он запутался, что много времени ему понадобилось. И выложил он труд свой на обозрение всеобщее. И пытались читать люди, да не зачитывались. Ересь эту ни кто так до конца и не дочёл. Расстроился мужик, что даже похвалы ни от кого не получил. И сел за книгу сам и читать начел. Всю прочёл, от начала и до конца и ни раз. А смысла и сам не узрел. А гдешь-то мудрость-то моя, которую я выхаживал, да хранил? Где она? Расстроился. А запутал он её истинную в пустой болтовне своей да про это, да про вот то… И захотелось исправить ему ситуацию, решил отсечь всё ненужное и выписать главное. Сидел, пыхтел, мучился, а истинную мысль так и не смог вспомнить. Лежит, та триада посей день и пылится, и берутся за неё лишь те, кому тщетного труда охота, да тщетной славы.