Освобождению от патернализма помогает умный vater

«В основе нашей политики должен лежать принцип, который считаю, несмотря на всю его очевидность, важнейшим для деятельности любого современного государства, стремящегося к достижению высоких стандартов жизни. Это принцип «Свобода лучше, чем несвобода», — заявил «временно исполняющий» (с 2008 по 2012 годы) обязанности» Президента Дмитрий Медведев на Красноярском экономическом форуме в 2008 году.

А я задаюсь вопросом: нет ли в процессе развития человечества закономерностей, связанных со свободой и несвободой? За ответом заглянул в книгу Эриха Фромма «Бегство от свободы»,

«Не существует ли – кроме врожденного стремления к свободе – и инстинктивной тяги к подчинению?»

И далее чуть ниже.»

«Не является ли подчинение источником некоего скрытого удовлетворения; а если так, то в чем состоит его сущность?»

Такая постановка задачи наталкивает на мысль о диалектической связке: единство и борьба противоположностей, – свободы и подчинения, - есть источник развития общества . Подтверждение этой гипотезы можно найти в книге Мейтленда Иди «Недостающее звено». Ее автор в форме, доступной для понимания неспециалистами, объясняет научные открытия о происхождении указанных психических качеств у человека как производные от аналогичных качеств у животных, живущих сообществами, но различающиеся способом пропитания: собирательство это или  охота. В числе исследованных с одной стороны были как близкие к человеку с филогенетической точки зрения приматы (шимпанзе и три вида павианов), так и совсем не близкие – львы, гиены и гиеновые собаки, - но живущими охотой,

А наш древний предок несомненно занимался как собирательством, так и охотой. Выяснилось, что способ добывания «куска хлеба»  формирует у собирателей чувство подчинения вожаку стаи, что позволяет ему обеспечивать порядок в сообществе. А это условие выживания сообщества и соответственно вида в целом. И оказалось, что это качество проявляется тем сильнее, чем тяжелее условия существования вида (это у павианов, живущих в засушливых высокогорных местах; павианам саванны легче, но еще легче шимпанзе: живут на деревьях, где безопаснее и сытнее).

А у охотников вожак отсутствует вообще. Команд никто не подает, а участники охоты прислушиваться лишь к своим инстинктам, обеспечивающие согласованность их действий. Зато после охоты за «обеденным столом» львы могут и подраться за лишний кусок. Значит, не все идеально с индивидуальной свободой каждого из них.

А у гиеновых собак этого не бывает. Объяснение тому простое: чтобы вид выжил, приходится конкурировать и с царями зверей. Тяжело. Поэтому свобода каждого члена стаи не подвергается нападкам со стороны других членов. Сотрудничество, которое, выглядит как образцово – показательное (взрослые собаки после охоты дают возможность наесться молодняку, а потом доедают оставшееся), есть социально – экономическая необходимость для выживания вида.

Очевидно, что сообщества наших древних предков были вынуждены добывать пропитание собирательством и охотой потому, что только один способ без другого не мог прокормить сообщество. Это значит, что условия существования у сообщества были настолько тяжелыми, что продиктовали кооперацию собирателей с охотниками. Но для этого требовались для охоты свободные члены стаи, а для собирательства вожак с подчиненными. Совмещать то и другое постоянно так, чтобы эффективность была на равных, скорее невозможно. Это было бы идеально, но как всякий идеал недостижим. Остается одно: по запросу на свободу или подчинение в зависимости от изменений в среде обитания происходила очередная смена формы управления сообществом. В охотничьем варианте (как у собачек) должна усиливаться тяга к «свободе, равенству и братству». У Мейтленда Иди описан случай, когда охромевшая собака осталась «дома» в логове со щенками, которых кормят взрослые после охоты, срыгивая им мясо. Заболевшая собачка так же получила свою пайку.

У собирателей все наоборот. Одним грозным рыком вожак способен навести порядок и дисциплину как важнейшие условия для выживания стада в критической ситуации, а спасение заболевшего дело самого заболевшего: хотя стадо в поисках корма передвигается медленно, хромой павиан все больше отстает и погибает. Словом, противоборство и единство демократии и тоталитаризма как источник развития имеет биологические корни.

Перейдем к делам сегодняшним. Либералы закономерность единства и борьбы свободы и подчинения игнорируют,  демонстрируя свое презрение к запуганному обывателю. Для них те, кто не способен в одночасье «выдавить из себя раба»– низший сорт, недочеловеки.  Если бы не они, то либералы враз бы сделали всех счастливыми, а общественно политический строй в нашей стране экономически эффективным и социально справедливым. По образцу запада. Ведь либералы считают свободу универсальным средством для развития общества!

Однако, как тут быть, если свобода одних должна кончаться там, где начинается несвобода других? А ведь либералы считают ее универсальным средством для развития общества! Но свобода сама по себе не панацея. Недаром сказано: свобода это осознанная необходимость.

Кто раньше других понял это, то свободно распорядился как своим ваучером, так и чужими приобретенными по цене бутылки, и начал «шустрить» (ныне это банковский и сырьевой бизнес). А  сложившаяся социально экономическая система благоволит лишь финансово-банковскому капиталу, олигархам и коррумпированному чиновничеству.

Те же, кто остался в плену патерналистского социалистического сознания, остался ждать благ только сверху (широкие народные массы). Ладно бы, если только те, кто не уразумел роль свободы по недомыслию. Но и многие из тех, кто все понимает, на самом деле не свободен. Как пример, это производственный бизнес, повязанный высокими ставками по кредиту. А также бюрократическими рогатками, которые успешно использует коррумпированное чиновничество.

Какой вывод напрашивается? В СССР, поскольку КПСС была управляющей и направляющей силой общества, его меньшинство в лице партократии правило бал. Сегодня управляющая и направляющая сила в руках другого меньшинства – финансово-банковского капитала, олигархата и коррумпированного чиновничества.

Поэтому национальный лидер, если он нормальный лидер, должен быть озабочен тем, кем он останется в истории. Ему должно быть важно, чтобы запрос на свободу у «задержавшихся в рабстве патернализма» рос, а  вседозволенность для тех, кто безмерно свободен, сокращалась. Национальный лидер должен постепенно передавать функции отца народа самому народу через формирование в нем способности к самоуправлению.

А  народ должен приучаться брать ответственность на себя, даже если выдавливание из себя патернализма мучительно так же, как выдавливать из себя раба. Потому что патернализм сродни иждивенчеству.

А теперь некоторые факты из не столь уж давнего нашего исторического  прошлого, вписывающиеся в тему.

Сталин в  борьбе за власть с соперниками, сочетал методы закулисной борьбы с жестокой расправой. Его соперники были однопартийцы – коммунисты. Власть для каждого из них являлась инструментом для реализации своих убеждений о путях построения социализма. Но в тоталитарно-авторитарной стране эта борьба не может не быть жестокой.

Сталин в том грязном деле опирался на нижестоящие звенья в вертикали власти, но эти звенья, войдя во вкус, за «услугу» потребовали «откат» (это запрашиваемые квоты на расстрелы) , если воспользоваться современной терминологией. Для них это был инструмент для зачистки пространства от конкурентов на альтернативных выборах, которые предусматривались очень демократической по содержанию конституцией 36-го года. Должно предлагаться  две – три кандидатуры на одно место. Тем самым Сталин хотел не репрессивными методами, а демократическими заставить партократию работать на народ.

Напрямую партократия не имела возможности опровергать альтернативность, поскольку это раскрывало бы ее истинные намерения. Но замаскировала их необходимостью борьбы с недобитыми троцкистско – зиновьевскими отщепенцами. Н. C. Хрущев настаивал на приговоре к расстрелу либо высылке 41 305 „бывших кулаков“ и „уголовников“».

Кончилось дело тем, что вместо альтернативных выборов в округах выдвигался один кандидат от нерушимого блока коммунистов и беспартийных и выборы потеряли свою состязательную роль, превратившись в плебисцит.

Другими словами это означает, что в нужное время у Сталина для народа не нашлось ни других обкомов и райкомов, ни альтернативных органов власти в лице советов с разделением функций – обкомам пропаганду и кадровый подбор, а советам хозяйственную деятельность. А  не сумел создать или не успел, принципиальной разницы нет. Хотя задумка, несомненно, была. В интервью, данном американскому журналисту Рою Говарду 1 марта 1936 года, Сталин сказал: «Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти».

Вождь хотел разделить функции партаппарата и советов, чтобы создать здоровую конкуренцию взамен монополизма партии, которая все решала и при этом не отвечала за результат.  Виноватым всегда оставался исполнитель. А требовалось, чтоб эти две структуры сосуществовали на компромиссной основе. Поэтому 37 год не только трагический, но и упущенный шанс на демократизацию. Больше таких возможностей до кончины СССР не было, а в брежневской конституции в 6-й статье руководящая и направляющая роль КПСС была даже зафиксирована.

Сталин через альтернативные выборы, которые по сути могут быть школой демократии для народа, намеревался постепенно воспитать в нем способность реально и ответственно контролировать власть. Верховный правитель, если он хочет научить народ демократии, создает такие условия для партократии (чиновничеству и олигархату), при которых ей выгоднее для сохранения своих мест служить народу по-настоящему, чем воровать.

В том, что альтернативные выборы не состоялись, может быть два варианта: чистое поражение Сталина от партократии, или вынужденное, а может и расчетливое, отступление. В пользу последнего говорит то, что реализация альтернативных выборов к двум имеющимся полюсам власти – вождь и партократия – автоматически добавляла третий. А это могло вызвать непредсказуемую и неуправляемую реакцию  широких народных масс. Но в условиях надвигающейся войны требовалось обратное: усиление единоначалия.

Теперь к Путину. Оценку ему даст история потом, но обращает на себя внимание такой факт. На вопрос о его отношении к Петру Первому ответил, что ему ближе Екатерина Вторая: «и кровушки поменьше, и добрых дел побольше». Cледовательно себе желает не меньше.