Холостой выстрел Знатного охотника

История России – это история резонансных судебных процессов: над Засулич, над Бухариным, над Бродским;     ---                       список может быть бесконечным.

Современная история не исключение, она проходит пунктиром от дела ЮКОСа через дело Магнитского к делу Навального и далее уходит за горизонт в неизведанное. По содержанию обвинительных заключений в России различают эпохи.

Сегодня залы судов заполняются новой необычной публикой, привыкшей к совершенно другому антуражу.

Это надежный индикатор того, что российскую политическую систему в ближайшем будущем ожидает фундаментальное переформатирование. Поводы у всех этих процессов разные, но причина возникновения одна – политическая. И чем более явной становится их политическая подоплека, тем более закрытыми и скомканными оказываются все юридические процедуры.

Генерал Феоктистов – ключевая фигура в деле Улюкаева. Его стремительное перемещение в офис «Роснефти» с одного из ключевых постов в ФСБ, равно как и скоропостижное расставание с Сечиным – одна из главных интриг этого процесса, которую невозможно понять вне его многослойного политического контекста. Но именно этот контекст заставляет суд шаг за шагом отступать от принципа открытости правосудия, засекречивая показания ключевых свидетелей.

Погружение в неведомый мир

Есть основания предполагать, что процесс над бывшим министром экономического развития Улюкаевым должен был стать своего рода новым делом Кирова и послужить спусковым механизмом для серьезных перемен в судьбе России. Он мог стать точкой отсчета новой эпохи в жизни путинской номенклатуры. Договорное, понятийное государство исчерпало себя. Психологическая стабильность, когда соблюдение ряда несложных, мафиозных по своей природе правил (понятий) гарантировало безопасность и «защиту от закона» (не путать с «защитой закона»), осталась позади.

Путинская гвардия вступает в неведомый ей еще мир, где никто ни от чего не застрахован, где соблюдение правил так же бесполезно, как и их несоблюдение, где крысы едят крысоловов, где бал правит тотальный страх. Это темный лес из старой русской сказки, где водится только «дичь». Но, похоже, случился фальстарт, и начало новой эпохи временно отложили. Видимо, на этот раз история пошла не с той ноги.

Первые недели процесса над Улюкаевым только подтвердили, по моему мнению, то, о чем многие догадывались и ранее: у Игоря Сечина не было никаких видимых рациональных, вытекающих из реальных потребностей бизнеса мотивов ополчиться на Улюкаева. Никаким образом Улюкаев не мог ни помешать приватизации «Роснефти», ни тормозить ее впоследствии, ни тем более пугать могущественного руководителя «Роснефти» какими-то абстрактными проблемами, которые он якобы мог создать ему в будущем.

Не прослеживается явно наличие и каких-либо личных мотивов. Аппаратный вес Улюкаева был настолько ничтожным в сравнении с сечинским, что если бы Улюкаев действительно решился шантажировать последнего, то экс-министра тем более следовало бы немедленно освободить прямо в зале суда от всякой юридической ответственности как совершенно невменяемого человека. Но он не производит впечатление сумасшедшего.

Регулярная выплата такой «номенклатурной надбавки» является в России широко распространенной практикой.

Даже если предположить, что Улюкаев знал, что находится в переданном ему портфеле, а из расшифровки разговора между    ним и Сечиным это пока совершенно не вытекает, что бы ни писали лукавые эксперты, подобранные следствием, менее всего произошедшее в офисе «Роснефти» похоже на передачу взятки «вымогателю».Обвинение придерживается версии, что Улюкаев  в офисе «Роснефти» получил деньги в качестве взятки, но могут быть предложены и другие интерпретации случившегося.

Сама по себе передача в России денег одним чиновником другому не обязательно является взяткой – для этого могут существовать и другие причины. Лично мне наиболее вероятной представляется версия, в соответствии с которой Улюкаев мог рассчитывать на получение таким образом незаконного «премиального» вознаграждения, в соответствии со сложившейся в России практикой неофициально выплачиваемого государственным служащим в качестве неформального бонуса в дополнение    к официальной заработной плате.

Почти не вызывает сомнения то, что защита Улюкаева будет говорить в суде о провокации взятки, оговоре и даже лжедоносе.

Также почти не вызывает сомнений то, что эти заявления будут проигнорированы самым справедливым и самым независимым российским судом. В этом не было бы ничего удивительного, это, к сожалению, типическая картинка из зала российского суда сегодня, – если бы Улюкаев стал жертвой доноса какого-нибудь булгаковского Алоизия Могарыча.

Но в данном случае в центре скандала вместе с Улюкаевым оказался сам «монументальный» Игорь Сечин, которому даже пришлось лично сыграть роль наживки в ходе оперативной разработки министра.

Вырваться из ловушки

Какая же нужда заставила Сечина взяться за нецарское дело и принимать непосредственное участие в столь сомнительной операции? Неужели для того, чтобы поквитаться с Улюкаевым, он не смог найти менее шумного способа? Ситуация выглядит настолько абсурдной, до такой степени выламывается из устоявшегося «пацанского этикета» рыцарей путинского круглого стола, что большинство наблюдателей склоняются к мысли, что поведение Сечина абсолютно иррационально и продиктовано исключительно его неадекватным восприятием окружающей действительности, самого себя и своей роли в новейшей российской истории.

Можно ли согласиться с такими выводами? Конечно, в России многие чиновники сегодня выглядят неадекватными, но Игорь Сечин явно не чемпион в этом виде спорта. Просто то, что является иррациональным экономически, может оказаться весьма рациональным политически. Не исключено, что Сечин гораздо более последователен в своих действиях, чем многие о нем сегодня думают. Просто обстоятельства вынуждают его рисковать, и то, что на первый взгляд кажется атакой, может в действительности быть лишь обороной.

Не претендуя на знание истины, я бы хотел предложить альтернативную, не экономическую, а политическую версию происхождения «дела экономистов». В свое время, получив после избрания президентом Медведева «неполитическую», но дающую неограниченные финансовые возможности должность главы «Роснефти», Сечин попал в ловушку, из которой уже почти десять лет не может выбраться. Оказалось, что не при всех обстоятельствах достаточно иметь неограниченную неофициальную власть. Иногда нужно иметь и официальный политический статус. Именно возникшая потребность формально вернуться в большую политику заставляет, по моему мнению, Сечина совершать поступки, на которые при других обстоятельствах он никогда не отважился бы.

Нет ничего удивительного в том, что в политике Сечина никто не ждет. Там всем, включая президента, без него достаточно комфортно. Поэтому он вынужден моделировать ситуацию, в которой его возвращение стало бы для президента и возможным, и желательным. Полагаю, что Улюкаев не мог быть и никогда не был действительной целью Сечина. Это для него мелко. Но, возможно, процесс над Улюкаевым показался Сечину тем рычагом, при помощи которого он, как новоявленный Архимед, смог бы перевернуть Россию. Думаю, что Сечину безразлично, где сидит Улюкаев, – в министерском кресле или в тюрьме. Ему важно, где сидит правительство.Революционер поневоле

Сечину мог помочь не столько уголовный, сколько уголовно-политический суд, что-то действительно напоминающее большие процессы тридцатых годов, при помощи которого можно было бы для начала «завалить» постоянно мешающего ему Медведева, а дальше уже как получится. Известно, что у Сечина есть свое собственное видение предназначения государства в России, особенно в сфере экономики, которое не совпадает с видением Медведева и близкого последнему «либерального блока» в правительстве. Отставка правительства могла стать не только и не столько сменой людей, сколько сменой идей и концепций.

Зачем же ближайшему соратнику Путина, горой стоящему за «великую Россию», могли бы понадобиться «великие потрясения»? Мне уже приходилось писать, что, несмотря на весь свой астрономический аппаратный вес, Игорь Иванович Сечин к концу третьего президентского срока Путина обнаружил себя стоящим в длинной очереди из тех людей, кому нравится путинская система, но не нравится свое место в ней. В последнее время эта очередь стала исправно поставлять России «революционеров поневоле». Сечин оказался заложником несоответствия своего фактического аппаратного статуса своему официальному политическому статусу. Будучи фактически одним из десятка наиболее влиятельных людей в современной России, политически он никто – всего лишь руководитель одной из государственных корпораций, пусть и системообразующих.

В «мирное» время это не создает большого дискомфорта. Но в напряженные времена такой разрыв статусов потенциально сулит большие неприятности. До сих пор Сечин сиял во власти отраженным светом Путина. При Путине он – все, без Путина – ничто.   И если Сечин так занервничал, то это означает, что даже он стал задумываться о «России без Путина».

Если с Путиным что-то случится, то Сечин может потерять все, что имеет сегодня. А мечты о месте в Кремле вообще станут несбыточными. Он не успеет даже доехать дотуда, не то чтобы заселиться. Именно благодаря сегодняшней особой близости к Путину Сечин имеет беспрецедентно много оппонентов, которые готовы будут сделать все от них зависящее, чтобы он никогда     в будущем не стал хозяином Кремля.

Когда меняют политических коней, фактической власти может оказаться мало, нужны хоть какие-то формальные основания, чтобы претендовать на свою долю политического наследства. С этим у Сечина все очень плохо, а вот у его главного оппонента     – Медведева, не обладающего практически никаким влиянием, – наоборот, все очень хорошо.

Случись что-то с Путиным, и он автоматически становится президентом. Вот так последние и становятся в политике первыми.

Такая перспектива Сечина может пугать, но при этом шансов получить статус преемника из рук Путина у него с каждым годом становится все меньше. Отсюда возникает желание подтолкнуть ситуацию, сдвинуть ее с мертвой точки. Так в самом неожиданном месте и в самое неподходящее время рождаются «аппаратные революционеры». Сечину бы с Навальным договориться, мощная была бы коалиция, но он, похоже, пошел своим путем.

                                 Мимо цели  ---

Арестом Улюкаева все должно было, скорее всего, начаться, а не закончиться.        Наверное, должны были последовать другие, не менее громкие задержания, которые сделали бы неизбежной отставку правительства, которая, в свою очередь, привела бы к переформатированию всей правящей элиты, обеспечив таким образом наконец прорыв Сечина из экономической блокады в политику. Если целью Сечина действительно было окончательное устранение статусного конфликта и конвертация своей фактической власти в политическую, то такая рискованная игра оправдана – Кремль стоит мессы.

Похоже, что на этот раз самый знаменитый в России охотник промахнулся.     Вообще-то Сечин все правильно рассчитал, но, как обычно, не додумал до конца. Он забыл о хозяине тайги, у которого может быть свой расчет. Путину была отведена роль пассивного центра, вокруг которого ведется игра, но который сам не в игре. Похоже, Путина такая роль не очень устраивает,          и он демонстративно сделал Сечину «осаже».

Это не значит, что Сечин попал в опалу; отнюдь. Можно предположить, что Сечин в очередной раз лучше, чем кто бы то ни было другой, угадал общее настроение Путина и своими действиями предвосхищает будущее, так сказать – обозначает тенденцию.

По многим сигналам можно судить о том, что и сам Путин созрел для того, чтобы покончить с «понятийщиной» и ее зримым воплощением – старыми друзьями (как в свое время Сталин созрел для того, чтобы «расстаться» со «старыми большевиками»).

Латентная экспроприация экспроприаторов набирает обороты. В политической жизни России происходит тектонический сдвиг. Есть ощущение, что Россия скатывается в хаос «управляемого террора», и в этом смысле Сечин ничего принципиально нового   по сравнению с тем, что и так происходит, не предлагает. Если он и ошибся, то лишь в том, что решил подстегнуть время и  сильно потянул одеяло на себя.

В России всегда только один человек управляет временем. Медведев уже имел возможность убедиться в этом, экспериментируя со стрелками часов. Теперь настала очередь Сечина, решившего поэкспериментировать с игрой без правил. У такой игры может быть только один центр, и он не может располагаться сбоку. Сегодня мы знаем многое о терроре 30-х годов, в том числе и то, что Сталин был реальным демиургом всех политических процессов, их главным вдохновителем и сценаристом, контролировавшим каждую деталь в происходящем на сцене. Трудно представить себе ситуацию, при которой Сталин бы согласился с существованием «помощника режиссера», который параллельно ставит свои собственные спектакли, не согласованные с «художественным руководителем» театра. Почему вдруг Сечин решил, что Путин может на это согласиться?

Предполагаю, что Сечин не получил поддержки не потому, что его идеи чужды Путину. Наоборот, допускаю, что у них в этом вопросе всегда было полное единство взглядов. Просто Путин предпочитает управлять процессом без добровольных помощников и действовать в том темпе и на тех условиях, которые ему комфортны, и, конечно, в своих интересах, а не в интересах Сечина, на карьерные амбиции которого Путину наплевать. Сечин не столько зашел слишком далеко, сколько зашел не с той стороны.

Возможно, это и есть ключ к разгадке странных поворотов в карьере генерала Феоктистова, которого пресса называет отцом этого процесса. По всей видимости, определенную роль в его судьбе сыграли завышенные ожидания Сечина в отношении исхода дела Улюкаева.

Не исключено, что опытный чекист Феоктистов оказался не готов идти так далеко, как это первоначально предполагалось, сработал инстинкт самосохранения, и план не был реализован в полном объеме. Бывшие соратники расстались, и, похоже, не совсем по-дружески. Вряд ли при таких обстоятельствах обвинение могло полностью полагаться на полезность показаний Феоктистова в суде, и поэтому их закрыли.

Философия игры без правил

Так или иначе, но в половинчатом, усеченном виде «спецоперация» против Улюкаева потеряла всяческий смысл. Теперь никому не нужное дело смердит и разлагается, как непохороненный труп. Сейчас оно в гораздо большей степени вредит не Медведеву, а самому Сечину. На данный момент политически Сечин является проигравшей стороной. Медведев остался при своих. Отчасти бенефициаром ситуации стал руководитель российского ФСБ, существенно подчистивший контору от людей Сечина и укрепивший в ней свое единоначалие. Но главным бенефициаром стал, конечно, Путин, который рядом с давно уже висящим Медведевым теперь подвесил еще и Сечина.

Но, притормозив Сечина, Путин на самом деле не сказал «нет» философии игры без правил, которая ему самому, похоже, кажется все более привлекательной. Мысль, что контролировать Россию можно только при помощи тотального страха, становится все популярнее в элитах. Путин понимает, что время «непринятия решений» стремительно уходит и надо либо отступать под натиском обстоятельств, либо переходить от репрессий к террору. Но это должен быть его выбор, а не выбор Сечина.

Путин взял паузу, застыв на перекрестке двух дорог – «понятийности» и «беспредельщины». Но долго он на нем не простоит – надо двигаться либо назад, либо вперед. В стране стремительно формируются элементы новой революционной ситуации, из которой Россия выскочила несколько лет назад через Крым и Сирию.

Верхи снова не могут жить по-старому, что и продемонстрировало всем дело Улюкаева.

В принципе, Сечин стрелял в правильную сторону, но только вот в цель не попал.

                                                                                                                                                        автор  -  Владимир  Пастухов  .....    

                                                                      ===================================================

Добавлю  от  себя, что Сечин – это современный Берия, который настолько силен и непобедим, что остальным так и хочется, наплевав на все другие противоречия, объединиться и разорвать его на мелкие кусочки. И тут уже не имеет значения,     насколько ты сам по себе крут и силен. Когда против тебя все, ты гарантированно обречен и шансов у тебя почти нет.

Победив Улюкаева, Сечин сам себе открыл финишную прямую, в конце которой в лучшем случае бегство,     а о худшем        лучше даже не думать. Вырваться настолько вперед, настолько возвыситься – это равнозначно тому, чтобы завернуться                в фантик с надписью "съешь меня".

Неужели у Сечина нет возможности спастись? Кажется, есть, но только одна: не дожидаясь, пока ему отомстят за Улюкаева, самому разрушить всю систему, буквально взять дубину и рушить, рушить, рушить, пока камня на камне не останется.

Самому свергнуть Путина, самому стать революционером, сжигая в пламени революции все им же самим созданные построения, которые теперь стали для него угрозами.

Это звучит фантастически, но почему бы нет. Таким ведь и должен быть идеальный революционер – с огромными деньгами,    с собственным силовым ресурсом и с глубокой жаждой мести.