Россия стала тем, чем всегда была, – страной войны

На модерации Отложенный

Профессор московской Высшей школы экономики Сергей Медведев разъяснил символизм памятника Калашникову.

Ученый пишет в фэйсбуке: «Главное достоинство «Калашникова» в том, что он предельно прост. Им можно копать траншею, грести, как веслом, из него можно стрелять под водой и в песке, его можно разобрать и собрать за полминуты, а можно и не разбирать и не чистить, он все равно будет выполнять свою простую честную работу. Именно за это его полюбили герильос Третьего мира и исламские террористы, изобразили на своих флагах Мозамбик и Зимбабве, его клепают на коленке в мастерских Герата и Лахора, а мальчиков в африканских деревнях называют гордым именем «Калаш».

Сто миллионов «Калашниковых» – это наш вклад в мировую цивилизацию, не вакцина от рака, не компьютерная сеть, не лучший в мире университет, а орудие убийства, как всегда, завезенное с Запада (Шмайсер) и упрощенное до состояния голой жизни, элементарной простоты, и сегодня, наконец, это признали в открытую.

Памятник на Садовом – это Памятник Простоте. Столкнувшись со сложным миром, Россия некоторое время пыталась в него встроиться, играла с демократией, рынком, институтами, сетевым обществом, гражданскими организациями, но к 2010-м годам устала, махнула рукой и вернулась к старому доброму «Калашникову».

Кто-то вернулся к мессианским идеям 7 века из аравийских песков, кто-то – к фашизму, кто-то – к идее нации.

А поскольку в России нации никогда не было, нашим ответом на вызов глобализации стал «Калашников».

Есть такие люди, которые на аватары ставят свои армейские фото, потому что, ничего более значимого, чем срочная служба, в их жизни не произошло. Так и Россия на свой аватар поставила Калашникова.

Я бы даже изобразил его на российском гербе, два перекрещенных «Калашникова» над головами двуглавого орла. А самого конструктора объявил бы святым, защитником православной веры, тем более что перед смертью он, говорят, писал письмо Патриарху и спрашивал, надо ли ему каяться за все те смерти что принесло его оружие. Впрочем, это, может быть, апокриф, но он тем более работает на канонизацию.

В любом случае, это идеальное символическое завершение третьего срока Путина, при котором Россия стала тем, чем всегда была, – страной войны. Как говорил император Николай I,

«Россия не есть держава земледельческая, промышленная или торговая, Россия есть держава военная и назначение ее – быть грозой остальному миру».

Нынешний памятник – точная иллюстрация этих слов, автомат и земной шар. Здесь Россия, завершив круг скитаний, возвращается к самой себе, к искомой простоте, прямоте, войне.