Кто «минирует» Россию

Юрий Пименов. «Ожидание», 1959

Вторую неделю российские города накрывает волна телефонного терроризма — сообщения о «минировании» торговых центров, главных площадей, аэропортов, вокзалов, органов власти идут чуть ли не ежедневно. Только с утра 20 сентября таким образом «заминировали» Дворцовую площадь в Петербурге и 15 управ в Москве. Пока ни один звонок, к счастью, не подтвердился. Но почему в стране, где безопасность давно стала непоколебимой основой государства, где ее именем вводятся все новые и новые запреты, так долго не могут найти этих «террористов»?

С конца позапрошлой недели в стране — от Сургута до Москвы — проходит массовая эвакуация людей после анонимных телефонных звонков о возможных взрывах на самых разных объектах. В ряду «заминированных» — Красная площадь в Москве, Дворцовая в Петербурге, мэрия Екатеринбурга, крупные торговые центры, школы.

Десятки тысяч граждан, в том числе детей, вынуждены покидать помещения в холод без теплой одежды, без ключей от дома, лишаться на время машин, которые остаются на парковках. Уж не говоря о сорванных планах и нервных потрясениях.

Да и вообще две недели телефонного терроризма при полном молчании многочисленных силовых органов как-то не очень вяжутся с образом России как великой державы с мощными спецслужбами.

Все крайне скупые объяснения, которые пришлось услышать по этому поводу, не делают чести российским органам безопасности.

Сначала заговорили об украинском следе — якобы 90% звонков о «минировании» поступают с территории Украины, но эта версия быстро сошла на нет. Может, наши граждане, не раз и не два обжегшись на пресловутых «распятых мальчиках», перестали безоглядно верить тому, что во всем виноваты украинцы.

Потом речь зашла о каком-то флешмобе, участники которого, дескать, будут задержаны в «ближайшее время». С тех пор прошла неделя — но то ли флешмоб оказался очень заразительным, то ли не в нем дело.

Третья версия — «ученья идут» — тоже вызывает вопросы. Если в стране начались такие масштабные ученья по безопасности, значит, у спецслужб есть информация об очень серьезной угрозе. Но в таком случае просто необходимо предупредить людей о возможной опасности, а не использовать их как массовку на тренировках спецслужб. Да и глава МЧС России Владимир Пучков заявил в среду, 19 сентября, что «МЧС России такие учения не планировало и не проводило».

Наконец, со ссылкой на анонимный источник агентство РИА «Новости» сообщило, что небывалая по масштабам атака телефонных террористов — якобы дело рук людей, связанных с запрещенной в России группировкой «Исламское государство». Но и эта версия развития не получила.

При этом людей продолжают эвакуировать с каждого объекта, который «минируют» своими звонками анонимы. Каждый день. И это, конечно, оправданно. Да, пока никаких взрывов не было. Но вполне достаточно даже одного подтвердившегося случая, чтобы посеять в обществе панику. Однако и молчание компетентных органов по поводу заказчиков и исполнителей столь длительной кампании телефонного терроризма (а это явно не разрозненные случайные звонки — их слишком много и уж слишком часто они звучат) все больше настораживает граждан.

В России есть 207-я статья УК «Заведомо ложное сообщение об акте терроризма», прямо касающаяся телефонного хулиганства. Ее первый пункт подробно описывает наказание за такие звонки, когда не происходит самого взрыва: от крупного штрафа до лишения свободы на срок до трех лет. 

Есть и вызвавший бурный коллективный протест (впрочем, безрезультатный) у операторов мобильной связи пресловутый «пакет Яровой-Озерова». Его принимали, в том числе, для защиты от телефонных террористов.

Но законы, призванные защитить безопасность граждан, по-видимому, не работают.

Или сотрудники правоохранительных органов, обязанные эту безопасность обеспечивать, не могут выполнить свою работу, несмотря на то, что финансирование силовых ведомств в России куда более щедрое, чем многих других.

На фоне молчания властей у граждан, естественно, возникают свои версии. В том числе, самые экзотические.

Например, что таким образом российские спецслужбы проводят своеобразное соревнование «как подставить конкурента», но верить в эту версию не хочется, это было бы слишком безответственно.

Вторая логично приходящая в головы обывателей версия — спецслужбы на самом деле не могут определить, кто и зачем это делает.

Впрочем, для стабильности в стране и гражданской безопасности (а это действительно не просто важнейшая задача, но и один из главных смыслов существования государства как такового) версия о беспомощности спецслужб не сильно лучше версии об их сознательном умысле.

Особенно на фоне того, что параллельно с массовым анонимным «минированием» в стране бурно развиваются события вполне себе реального нового типа терроризма. В среду, 20 сентября, за призыв поджигать кинотеатры и другие объекты из-за возможного показа фильма «Матильда» был задержан лидер некоей организации «Христианское государство — Святая Русь» Александр Калинин. Причем минимум три пожара, связанных с «Матильдой», уже случились: в Екатеринбурге, Петербурге и Москве. С момента призывов «жечь за Матильду» до реальных поджогов прошло немало времени, что опять же вызывает вопросы про эффективность работы российских спецслужб.

В России не хватало только насильственных актов от особо ярых защитников «духовных скреп» под аккомпанемент звонков о минировании государственных органов и объектов массового скопления людей.

Это плохая игра в любом случае, кто бы ее ни вел. Хотя идея стабильности в последние годы в России сменилась на идею «гибридной войны» с Западом и национальной мобилизации, хаос внутри самой страны вряд ли на руку даже самым решительным российским сторонникам конфронтации с внешним миром.

Для государства в такой ситуации становится делом чести как можно скорее выявить реальных организаторов и исполнителей «телефонной войны». После чего максимально подробно и публично сообщить об этом обществу.

Причем в данном случае вариант «придумать удобную версию и озвучить ее» вряд ли окажется эффективным. Затянувшееся молчание об истинных организаторах этой беспрецедентного телефонного «минирования» невольно толкает общественность к самой плохой версии — о бессилии и незащищенности.