Последние дни ООН

Что бы ни сказал сегодня американский президент на высоком международном форуме, какие бы споры и трения это ни вызвало, это не решит судьбу ООН. Потому что по большому счету она уже решена.

Сегодня большой день для 45-го президента США. В штаб-квартире ООН в Нью-Йорке он проведет совещание мировых лидеров по вопросам реформирования Организации Объединенных Наций.

Его завтрашняя речь на Генассамблее, по всей видимости, также будет посвящена предлагаемым Белым домом реформам главной международной организации планеты.

В конце прошлой недели стало известно, что делегация Соединенных Штатов подготовила и разослала представителям всех стран – членов ООН так называемую политическую декларацию о назревших, по мнению Вашингтона, изменениях в структуре и организации работы Объединенных Наций.

И хотя эта декларация, как следует из ее текста, не является юридически обязывающим документом, внешнеполитическое ведомство США настоятельно рекомендовало остальным государствам ее подписать – лишь в этом случае они будут приглашены на совещание под председательством «лидера свободного мира».

Такой подход к обсуждению будущего ООН вызвал закономерную критику в целом ряде стран.

В частности, в Москве американскую инициативу расценили как «диктат». Постпред России во всемирной организации Василий Небензя заявил, что наша страна «вряд ли подпишет предложенную декларацию». Не спешит с одобрением документа и Пекин.

Сама декларация – документ малоинформативный. Состоящий из десяти пунктов текст умещается на одной странице и практически не дает никакого представления о том, что же конкретно предлагается Вашингтоном.

Много говорится о поддержке генсека ООН Антонио Гутерреша и его предложений по повышению эффективности работы Объединенных Наций. Но почему в таком случае с данной инициативой не выступил сам Гутерреш?

Или что означает фраза: «Мы (подписанты декларации – Д.Д.) поддерживаем генерального секретаря в вопросе внесения конкретных изменений в структуру ООН с целью лучшего согласования работы по гуманитарной помощи, развитию и поддержанию мирных инициатив»?

А вот еще более загадочный пункт: «Мы заявляем о своей приверженности поддерживать генерального секретаря в его работе по укреплению системы отчетности Объединенных Наций через повышение прозрачности, усиление контроля и сочетание властных полномочий с ответственностью».

Разумеется, в России и Китае возникли опасения, что за этими расплывчатыми формулировками стоит попытка изменить регламент работы главного органа ООН – Совета Безопасности, например, ликвидировать или ограничить право вето его постоянных членов.

Масла в огонь подлил советник президента США Герберт Макмастер, заявив, что Совбез «наполнен странами, которые выступают против собственных народов». И хотя уточнения, что же это за страны, не последовало, несложно предположить, что в виду имеются Россия и Китай, которые иной раз «очень мешают» евроатлантическому блоку своим «неправильным» голосованием в ООН.

Практически осуществить такое радикальное изменение весьма непросто.

Генеральная ассамблея вполне может принять резолюцию, выработанную на совещании под председательством США. На Генассамблее, в отличие от Совбеза, ни у одной страны нет права вето. При этом 120 стран уже заявили о поддержке американской инициативы.

Но что это даст? Устав ООН незыблем. Все страны, присоединявшиеся после Второй мировой войны к Объединенным Нациям, подписывали согласие с этим основополагающим документом, в котором прописано привилегированное положение учредителей международной организации (они же – постоянные члены Совбеза).

Многие политики, ученые и общественные деятели критиковали устав ООН за его дискриминационность. И в этом есть своя правда.

Соединенные Штаты, СССР (ныне Россия), Китай (изначально гоминьдановский, а затем коммунистический), Великобритания и Франция действительно оказались «более равными», чем остальные члены организации.

Заметим, что и официальный ядерный клуб, сформировавшийся после одобрения Объединенными Нациями договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в июне 1968 года (вступил в силу 5 марта 1970 года), включает в себя те же пять стран, что обладают правом вето в Совбезе.

ООН – детище Второй мировой.

В январе 1942 года Декларацию Объединенных Наций – первый документ формирующейся мировой организации – подписали страны антигитлеровской коалиции, правительства в изгнании, пострадавшие от фашистской Германии, а также доминионы Британской империи и государства Центральной Америки, находившиеся под плотной опекой США.

Вплоть до осени 1945 года словосочетания «Объединенные Нации» и «антигитлеровская коалиция» считались синонимами.

Иными словами, нынешний мировой порядок и организацию, его поддерживающую, в середине прошлого века создали победители, которые не собирались делиться ни с кем своим исключительным правом распоряжаться судьбами мира. Они сделали себя постоянными членами Совбеза и попытались сохранить за собой монополию на ядерное оружие.

«Выскользнувшие» из-под ДНЯО страны оказались под пристальным вниманием и постоянным давлением ведущих мировых держав.

ЮАР отказалась от своего небольшого ядерного потенциала. Израиль отрицает наличие у него оружия массового поражения. Индия и Пакистан строго соблюдают режим нераспространения, несмотря на то, что формально соответствующий договор не подписывали. А Северная Корея, размахивающая своей несовершенной атомной дубинкой, находится под жестким прессом санкций, в том числе со стороны дружественного Китая.

Впрочем, КНДР, явочным порядком расширившая состав ядерного клуба, является ярким примером неэффективности мировой системы безопасности, стержнем которой и является ООН.

Объединенные Нации также никак не могут повлиять на борьбу с главным злом XXI века, мировым терроризмом.

Даже союзники по НАТО не могут договориться между собой об общих принципах миграционной политики, которая имеет самое непосредственное отношение к террористическим угрозам. Что уж говорить о перекрытии каналов финансирования джихадистов!

На «родине» ИГИЛ*, в Сирии и Ираке, лишь Россия действует в полном соответствии с международным правом, подписав необходимые документы с правительством в Дамаске.

Все остальные страны бомбят на Ближнем Востоке безо всякого мандата, преследуя подчас свои собственные интересы в регионе.

ООН смотрит на этот бардак и молчит.

А иной раз функционеры Объединенных Наций в своих речах поддерживают действия США и их союзников.

Никто и слова не сказал, когда после терактов в Париже французские ВВС нанесли удар в Сирии – разумеется, безо всякой санкции Совбеза. Более того, все понимали, что ракеты и бомбы сыпались тогда вовсе не на головы организаторов массовых убийств в сердце Европы. Это даже местью назвать нельзя.

Это был чисто демонстративный акт. Галочку, что называется, поставили.

ООН приняла – в том числе в последние годы – немало глобальных программ, направленных на ликвидацию голода, сокращение бедности и неравенства, а также на обеспечение устойчивого развития. Но исполнить эти программы невозможно даже наполовину.

На глобальные социально-экономические процессы куда большее влияние оказывают МВФ, Всемирный банк, а также эмитенты основных резервных валют.

Объединенные Нации не могут приказать ни США, ни Великобритании, ни ЕС, ни Китаю исполнять даже те программы, за которые эти страны и объединения проголосовали.

Если, скажем, Пекин и Вашингтон решат развязать между собой торгово-финансовую войну, то ООН ничего не сможет с этим поделать,

даже если такая война самым негативным образом скажется на бедняках Азии и голодающих Африки.

США, Россия и Китай очень часто говорят о международном праве. Но все они интерпретируют его по-своему. И это неслучайно.

Международное право изначально было правом сильного. Сначала победители Второй мировой обустраивали мир по своему усмотрению, потом состязались друг с другом и тем самым обеспечивали баланс сил.

Это, впрочем, не помешало Соединенным Штатам вторгнуться во Вьетнам, а Советскому Союзу – в Афганистан.

После распада СССР на Западе возникла опасная иллюзия, что порядок в мире теперь устанавливают «победители» в холодной войне. Но Москва и Пекин достаточно быстро по историческим меркам объяснили Брюсселю и Вашингтону, что новая «коалиция победителей» отнюдь не всесильна.

Однако и призывы «вернуться в русло международного права», столь часто звучащие из нашего МИДа, никакого действия не возымели.

Единого фронта сильных – даже в самых очевидных вопросах вроде противодействия терроризму – сегодня нет. А значит, не может быть никакого международного права. Во всяком случае, в том понимании, которое существовало при формировании ООН.

Поэтому

в призывах реформировать Объединенные Нации есть своя неоспоримая логика.

Большинство своих функций эта всемирная организация выполнять в нынешнем виде попросту не в состоянии.

Но договориться о новых принципах поддержания мирового порядка ведущие державы также не могут. Эти принципы попросту не на чем основывать.

Когда в 1940-х годах создавалась ООН, страны-учредители сплотились не вокруг некоего общего понимания справедливого устройства мира. Фактор сплочения был другой – общий враг.

В Декларации Объединенных Наций говорилось: «Полная победа над общим врагом является необходимым условием для защиты жизни, свободы, независимости и права на свободу религии, а также торжества прав человека и справедливости, как на родной земле, так и на других территориях, и что стороны в настоящее время втянуты в общую борьбу против варварски жестоких сил, которые хотят покорить весь мир».

По мере того, как союзничество стран – учредителей ООН уходило в прошлое, постепенно устаревали и нормы устава всемирной организации. Чем менее актуальными становились договоренности, достигнутые союзниками в Тегеране и Ялте, тем больше выхолащивалось международное право и снижалась роль Объединенных Наций.

Российский президент уже несколько раз публично предлагал создать международный антитеррористический фронт по принципу антигитлеровской коалиции. Логика этого предложения ясна как день. Борьба с общим врагом будет способствовать ренессансу международного права и архитектуры мировой безопасности.

Беда в том, что терроризм вовсе не всеми на Западе рассматривается как угроза номер один. Экс-президент США Барак Обама называл боевиков ИГИЛ «игроками студенческой лиги», то есть не тем противником, который представляет для Америки экзистенциальную опасность.

В немалой степени такому положению вещей способствовали и способствуют различные лоббистские структуры. На борьбе с мировым терроризмом, бедностью, голодом и болезнями «не поднять» столь же впечатляющих бюджетов, как на новой холодной войне.

Уже упомянутый нами Герберт Макмастер относится к бывшему президенту и его команде с большой симпатией. Он, разумеется, не осмеливается говорить, что ИГИЛ – второстепенная угроза.

Но его высказывание о странах, которые «выступают против собственных народов», насквозь пронизано духом либерального интервенционизма прежней администрации и очень напоминает риторику времен холодной войны.

Вот только в те времена никто не намекал на желание выдавить из Совбеза неугодные страны. Так что Макмастер даже «превзошел» своих предшественников Аллена, Бжезинского и Кларка.

Конечно, у Белого дома есть и другие причины требовать реформы ООН.

Нынешняя администрация весьма озабочена расходами Соединенных Штатов по финансированию международных структур. Если судить по предвыборным речам Дональда Трампа, он не видит никакой логики в оплате «дорогих коктейльных вечеринок» – так он называл различные форумы Объединенных Наций.

Консервативные избиратели поддерживают своего президента в данном вопросе. Они вообще с большим недоверием относятся к наднациональным структурам.

В фантастическом фильме «Америгеддон» режиссера Майка Норриса всемирное зло приходит на американскую землю на штыках сил ООН. Этот фильм, вышедший на экраны в 2016 году, был весьма популярен в республиканских штатах.

Кавалерийский наскок Трампа на Объединенные Нации вряд ли будет способствовать их разумному реформированию. Любые резкие односторонние действия США и их союзников приведут лишь к ее распаду.

Поправлю сам себя: ускорят ее распад.

Что бы ни сказал сегодня американский президент на высоком международном форуме, какие бы споры и трения это ни вызвало, это не решит судьбу ООН.

Потому что по большому счету она уже решена.

Остается лишь надеяться, что новый всемирный орган, отвечающий реалиям нашего столетия, возникнет в результате не слишком трагичных событий.