Монолог Андрея Макаревича

У меня нет рецепта, что делать с ситуацией, которая сложилась в стране. По возможности не психовать, от истерики уж точно никому лучше не будет. Если можно кому-то помочь — надо помогать, но таких вариантов мало.

Что с того, что я в числе многих уважаемых людей подписал письмо с просьбой отстать от Серебренникова? Это что-то меняет?

К сожалению, нет. Хотя мы не знаем, что было бы, если б все молчали и не поступило бы ни одного письма.

С трудом представляю, чтобы президент прочитал, растрогался и дал делу обратный ход. Сидит где-то у них, видимо, человек, который фиксирует сто там подписей или сто тысяч. И если подписей миллион, они собираются в кабинете и думают, что с этим делать. Но вряд ли президента беспокоят по таким пустякам.

С удивлением узнал, что уже несколько лет у нас в стране оправдательных приговоров меньше, чем при Сталине. Поразительно! Сейчас такого размаха, конечно, нет, массовым террором это не назовешь. Тут взяли одного, там одного. Министра посадили? А, министр, думают люди. Ну, значит за дело.

Я знаю, что от меня ждут реакции на каждую посадку, на каждое нападение, на каждое проявление мракобесия. Ждут очередной песни на злобу дня. Я попытался ответить этим людям в стихах:

Андрей, где ваши злые песни
И политический кураж?
Вы раньше были интересней,
Когда кричали «Крым не наш!»

И я за стол сажусь уныло,
Свое перо точу востро.
Беру бумагу и чернила.
Сижу курю. Кладу перо.

Собаку носит, ветер лает.
Что о больном напоминать?
Одни и так все это знают,
Другие не желают знать.

С одними бессмысленно разговаривать на эту тему, потому что они считают так же, как ты. С другими бесполезно: они считают иначе и ничего не слушают. Возможность диалога между нами упущена.

Отправная точка массового безумия, которое сейчас происходит, — украинский конфликт. Выпустили бесов.

Это процесс, если и обратимый, то с очень большим трудом. Выпускать проще, чем загонять обратно.

Все идет от власти, к сожалению. Она у нас исключительно аморальна и цинична. Часть наших граждан, очень большую, такое положение дел устраивает.

Они копируют модель поведения, которую предлагает власть. Оказалось, что наших людей крайне легко развести на ненависть. Вот ее не было, и вот она есть.

Мне не хочется думать, что ситуация неуправляемая, что всевластье президента — иллюзия. Если это так, то кто же будет собирать пауков в банку? Тогда вообще плохи наши дела.

Прочитал письмо Ивана Вырыпаева с предложением бойкотировать власть. Оно очень трогательное и очень наивное. К кому он обращается?

Он считает, что писатели, музыканты, режиссеры, которые ищут рукопожатия власти, прочтут его письмо и с завтрашнего дня уберут свои руки за спину? Конечно же, нет. А те, кто старается не иметь дел с властью, и так их не имеют. Государственное финансирование — поводок, за который тебя в любой момент могут дернуть. И на этом поводке у нас сидит полстраны, а, может, и больше.

То и дело слышу разговоры о возвращении «совка». Но тогда если ставили информационный занавес, то он действительно изолировал. Сейчас не изолирует, в первую очередь благодаря интернету. Нет ни идеологии убедительной, ни железного занавеса, управлять людьми стало сложнее, чем раньше. Поэтому давят на другие кнопки: кого-то запугивают, кого-то берут на поводок, с кем-то договариваются.

Не знаю, чем все это кончится — революцией, гражданской войной, развалом страны. Идет череда событий, многие из которых не зависят от нас. Может быть, через полгода нас будут заботить не либералы и патриоты, а выживание человечества в новых климатических условиях. И тогда вообще все остальное отойдет на второй план. Другое дело, что это не повод предаваться алармистским настроениям и ежедневно говорить себе и другим: все будет плохо, все умрут, ни у кого ничего не получится. Потому что тогда именно так и будет.

Каждый из нас, думая о чем-то, выделяет микроэнергию, или позитивную, или негативную. Так лучше уж выделять позитивную. Когда в 2001 году я смотрел по телевизору, как рушатся башни-близнецы в Нью-Йорке, первая мысль была: ну точно, как в кино. Столько фильмов об этом снято, что это не могло не произойти. Если мы будем смаковать грядущие катастрофы — они случатся.