Погибшим за стратегическое терпение

Количество убитых в Донецкой народной республике только за период с 1 января по 10 августа 2017 года достигло 199 человек. Из них 25 человек — мирные жители. За следующую неделю — с 10 по 17 августа — список безвозвратных потерь увеличился еще на 13 погибших.

С 00 часов 25 августа на Донбассе действует так называемое «школьное перемирие», приуроченное к началу учебного года и объявленное, как, впрочем, и предшествовавшее ему «хлебное» перемирие», бессрочным. Но с 25 августа и по 5 сентября армия ДНР вновь потеряла убитыми двух бойцов.

Однако в мировых СМИ эти известия если и появляются, то только лишь в виде беглого упоминания. Война, идущая четвертый год, уже не интересна.

Правда, война в Сирии продолжается уже седьмой год, но находясь в мейстриме борьбы с «международным терроризмом», внимания привлекает больше. Например, 3 сентября было сообщено, что войска президента Асада при поддержке воздушно-космических сил России взяли штурмом важный опорный пункт «Исламского государства» (запрещенная в РФ организация — ред.) в провинции Хама — город Акербат.

Что касается Донбасса, то там для тех, кого принято именовать «мировым сообществом», все давно ясно: террористы — это ДНР и ЛНР, и если погибают их люди, то это в порядке вещей.

Ни Америка, ни Европа по-другому даже думать не могут.

По этой причине, как, впрочем, и по многим другим, не оправдываются расчеты России на то, чтобы принудить киевскую власть к миру, действуя заодно с Европейским союзом, в первую очередь с Германией и Францией, остающимися членами «Нормандской четверки».

Не далее как в июле этого года невозможность договориться с Европой, а в более широком плане — со всем «коллективным Западом» ни по одному стратегическому пункту международной повестки дня была признана и в докладе под названием «Сдержанность вместо напористости: Россия и новая мировая эпоха». Доклад выпустили Федор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», и Алексей Миллер, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге.

В докладе, среди разных других, есть такие заключения: «Вероятность того, что выход из своего кризиса Запад будет искать на путях взаимодействия с Россией, стараясь сформулировать совместные решения накопившихся и вновь обозначившихся проблем, весьма мала. Возникавшие время от времени в России ожидания, что, например, кризис европейского интеграционного проекта подтолкнет Старый Свет к практической реализации идеи Европы «от Лиссабона до Владивостока», не осуществились. Даже, наоборот.

Явная неудача встроить Россию в ЕС/НАТО-центричный проект (о чем мы писали в прошлом докладе) (в 2016 году эти же авторы представили доклад «Отстраненность вместо конфронтации: постевропейская Россия в поисках самодостаточности» — И. С.) ведет не к стремлению переосмыслить модель в пользу большего учета российской специфики и отказа от аксиоматичности брюссельских норм и правил. А к антагонизации России, к немедленному зачислению ее в традиционную ипостась «враг у ворот».

Надежды на расширение «дикурсивного репертуара» Европы в отношении Москвы, которые мы высказывали год назад, пока вовсе не оправдываются. Попытки некоторых политиков на западе поставить под сомнение продуктивность такого подхода, караются жестко как покушение на базовые политические ценности и угроза собственной устойчивости».

И там же, немного ниже: «В любом случае, рассчитывать на готовность Европы к стратегически мотивированным проектам с Москвой нет оснований, России назначена роль источника проблем, а не партнера по их решению. Русская угроза стала и инструментом «возвращения» США в Европу (о снижении интереса Нового Света к делам Старого заговорили с начала 21-го века, еще с приходом администрации Буша-младшего)».

В сочинениях, подобных докладу, из которого приведены две характерные выдержки, как правило, пишется то, что хотелось бы прочесть политическим «верхам», то есть людям, принимающим стратегические решения. Но одновременно с этим в таких документах проявляются еще сомнения и тревоги, обуревающие «верхи», которым адресовано чтение.

Мыслить стратегически — значит, мыслить масштабами эпох. Мы живем в эпоху, когда приходится иметь дело с «Евроатлантическими Соединенными Штатами». Но откуда они взялись и что это означает?

Лозунг «Соединенных Штатов Европы» сейчас уже не лозунг, а факт. При этом факт, отвергающий установление взаимоприемлемых отношений с не только с постсоветской, но и «постевропейской» Россией («европейской» можно считать Россию 90-х и в определенной мере «нулевых» годов, когда в Москве на самом высоком уровне носились с разными евроинтеграционными выдумками).

В итоге, однако, европейские «Соединенные Штаты» существуют, но не как самостоятельный субъект, а как часть евроатлантического стратегического альянса, подчиняющаяся заокеанским Соединенным Штатам. Но сам по себе этот проект не нов. Он еще в 20-м столетии прошел свой путь, во многом объясняющий его современную сущность.

Непопулярный сейчас Ленин тоже в августе, но еще 1915 года, написал небольшую, но вошедшую в классику его сочинений статью, которая так и называется — «О лозунге Соединенных Штатов Европы».

Там, кроме прочего, сделан вывод: «Но если лозунг республиканских Соединенных Штатов Европы, поставленный в связь с революционным низвержением трех реакционнейших монархий Европы, с русской во главе, совершенно неуязвим как политический лозунг, то остается еще важнейший вопрос об экономическом содержании и значении этого лозунга. С точки зрения экономических условий империализма, то есть вывоза капитала и раздела мира «передовыми» и «цивилизованными» колониальными державами, Соединенные Штаты Европы при капитализме либо невозможны, либо реакционны».

Но евроатлантические и европейские «соединения» стали возникать уже с конца 40-х – начала 50-х года 20-го века. Год основания НАТО, как известно, 1949-й. А возникновению Европейского Экономического Сообщества, трансформировавшегося с 1994 года в Европейский союз, предшествовало создание еще в 1951 году Европейского объединения угля и стали (ЕОУС). Первоначально членами ЕОУС стали Франция, ФРГ, Италия, Бельгия, Нидерланды и Люксембург.

Следовательно, «Соединенные Штаты Европы» и Евроатлантики стали возможны, и, как свидетельствует история, эта возможность реализуется на протяжении уже почти семи десятков лет. Это реальность возникла потому, что эпоха, когда надо было свергать способом революций три «реакционнейшие монархии Европы», что и было сделано, осталась в прошлом. Но оттого «Соединенные Штаты Европы и Евроатлантики» вовсе не стали союзником стране, возникшей на территории, где было монархия, возглавлявшая «реакционнейшую тройку».

Возникнув под влиянием российской революции и ее последующего развития в виде Советского Союза, «Соединенные Штаты Европы и Евроатлантики» были ответом на это влияние, причем, ответом, совсем не располагающим к надеждам на лучшее. Иными словами, «Соединенные Штаты Европы и Евроатлантики» стали возможны, но оттого они вышли не менее, а еще более реакционными, чем это можно было представить раньше.

Более того, с момента своего возникновения и сейчас реакционные «Соединенные Штаты Европы и Евроатлантики» изображают себя олицетворением и двигателем исторического прогресса, а все, что им мешает продвигать свою стратегию — Россия, здесь, в числе первых, выставляют в виде законченной реакции. Она, эта реакция, не поддается никакому прогрессу изнутри. Значит, остается только внешнее воздействие на нее со стороны «передовых», «цивилизованных» стран.

Смену эпох, происшедшую в связи с окончанием Второй Мировой войны в свое время не смогло «уловить» руководство Советского Союза, на чем страна и погорела. В силу причин, которые составляют отдельный предмет разговора, советская система не нашла «ассиметричный» ответ на вопрос, почему в изменившемся мире стали возможными и реально существующими «Соединенные Штаты», вобравшие в себя практически всю Западную Европу, а также Северную Америку.

Дело, очевидно, было в том, что к средине 20-го века обозначился объективный итог всех происшедших изменений, «революционных ниспровержений» в том числе: возник новый мир, к котором, в одинаковой степени принадлежали все составляющие его части. Что, однако, не мешало двум из них — «Востоку» и «Западу» — находиться в состоянии исторического антагонизма.

Отсутствие «ассиметричного» ответа на этот новый вызов времени, в суворовском стиле — «удивить — победить» — предопределило последующую теоретическую и мировоззренческую деградацию советского проекта.

Этот процесс не преодолен и до сих пор. И теперь «ЕС/НАТО-центричный» проект вовсю использует логические и методологические проколы внешней политики Российской Федерации.

В плане отражения внешних угроз ситуация уже приобретает черты шахматного цугцванга. Особенно это заметно на примере отношений России с бывшей Украиной. И отбития у «игиловцев» даже важных стратегических пунктов для затыкания образующихся брешей явно не достаточно.

Видя, что внешние способы принудить ее к миру очень ограничены, киевская власть гнет ту же политику, которую начала с момента своего водворения в столице бывшей Украины.

Сейчас каждые сутки Донбасс украинские военные обстреливают не более 20-30 раз, зато заметно увеличилось количество тыловых приготовлений к большим военным операциям.

Диапазон этих приготовлений широк: от политических до полевых.

Верховная Рада готовит закон «О реинтеграции Донбасса», где Россия впервые на официально-юридическом уровне должна быть обозначена как «страна-агрессор».

А украинские военные в зоне боевых действий в это же время проводят занятия по морскому десантированию и минированию берега моря в Мариуполе.

В Артемовск, который киевская власть переименовала в Бахмут, в конце августа были направлены не менее 1,5 тысячи военных. Среди них есть те, кто уже имеет опыт боевых действий на Донбассе, остальные были призваны из запаса. Но теперь с одними и другими проводятся учения на общевойсковом и танково-артиллерийском полигонах.

Артемовск в качестве пункта сосредоточения и обучения прибывшего пополнения был выбран не случайно. Объектов для обучения войск там хватает, так как в городе еще в советские времена дислоцировался довольно крупный гарнизон, включавший в себя мотострелковые и танковые части.

По автомобильным и военным дорогам к донецкому и луганскому фронту не прекращается подвоз оружия, военной техники, боеприпасов, разного другого военного снаряжения.

Свидетельством миролюбия украинской стороны никак не назовешь обстрел из орудий калибра 152 миллиметра группы представителей совместного центра по контролю и координации режима прекращения огня (СЦКК), устроенный утром воскресенья, 3 сентября под поселком Безыменное, в Новоазовском районе ДНР. Увидев, что артиллерия ВСУ бьет по ним, группа представителей СЦКК, в составе которой были и офицеры украинской армии, поспешила спрятаться в укрытие.

Поскольку Россия для киевской власти и без принятия закона «О реинтеграции Донбасса», с самого начала — «страна-агрессор», то Киев со своей стороны также предпринимает против государственных структур Российской Федерации и их отдельных представителей выпады психологического характера.

 Например, в минувший понедельник, 4 сентября, глава Службы безопасности бывшей Украины (СБУ) Василий Грицак публично обратился к директору ФСБ Александру Бортникову, причем как «офицер к офицеру». В своем обращении главный «эсбеушник» потребовал от противоположной стороны ни много ни мало прекратить диверсионную деятельность против Украины, в частности в таких городах, как Харьков, Одесса и Херсон, что якобы было выявлено СБУ в самое последнее время.

В России все эти выпады и приготовления украинской стороны видят и вроде бы признают — только на публичном уровне, а не на официальном.

В дневном выпуске программы «60 минут», вышедшим в эфир 4 сентября, один из приглашенных, а это был первый заместитель председателя комитета по обороне и безопасности Совета Федерации Франц Клинцевич, даже предупредил: «Господа, власть, что есть в Киеве, готовится к войне. Никак иначе, то, чем она занимается, назвать не получается».

Но это — для публики, интересующейся политикой.

А официально, президент Российской Федерации Владимир Путин, находясь в Китае, где 4-5 сентября проходил саммит стран БРИКС, на пресс-конференции в городе Сямэнь (место проведения мероприятия высокого уровня) сообщил, что он вовсе не против ввода на Донбасс миротворческого контингента ООН. Правда, по мысли российского президента, полномочия «голубых касок» должны ограничиваться только охраной представителей миссии ОБСЕ. Да и отправка миротворцев ООН на Донбасс могла бы стать возможной только после разведения противостоящих сторон, что в свою очередь удалось бы решить лишь на прямых переговорах Киева с ДНР и ЛНР.

 Но, как бы там, ни было, а Министерству иностранных дел РФ сразу было дано поручение подготовить проект соответствующей резолюции Совета Безопасности ООН. С поручением президента российский МИД справился в тот же день.

Это означает, что российская внешняя политика в отношении Донбасса, как и прежде, настроена вести долгую игру, несмотря на человеческие потери в обеих республиках и неясность конечного результата.

Ясно, однако, другое. При существующих сегодня мировых раскладах киевская власть ни за что не пойдет на прямой диалог с Донецком и Луганском. А «Соединенные Штаты Европы и Евроантлантики» Киев в этом поддержат. Кардинально мир изменился бы только в том случае, если бы это реакционнейшее «соединение» было низвергнуто, революционным или каким-нибудь еще путем.

Но так как этого нет, то ставка на затягивание политических игр вокруг Донбасса пока имеет лишь один результат: война затягивается, список погибших растет.

Отрицательный ответ Киева на очередную «миротворческую» инициативу России ждать себя не заставил. Также в день, когда было оглашено российское предложение о возможности присутствия «голубых касок» на линии разграничения, министерство иностранных дел бывшей Украины заявило, что Россия таким образом пытается скрыть свою агрессию, чтобы выдать все происходящее за гражданскую войну между разными частями соседней страны. Точно так же киевская власть отвергла любые прямые контакты с Донецком и Луганском.

Из истории международных отношений известно, что дипломатические ходы, которые ожидаемого результата не приносят по той причине, что с порога отвергаются теми, кому они адресованы, не укрепляют, а только ослабляют позиции стороны их инициатора.

Еще четыре года назад, в конце лета 2013 года, Россия уже пошла навстречу «мировому сообществу» в момент, когда оно не на шутку перепугалось конфликта, как будто назревавшего между Москвой и Вашингтоном из-за разных подходов к тому, есть ли у Сирии химическое оружие или его там нет. Тогда Российская Федерация также сыграла в поддавки, предложив провести ликвидацию химических боеприпасов, находившегося в распоряжении президента Башара Асада, под международным контролем.

Президент Обама в самом деле облегченно перевел дух. А Россия до поры до времени, потерпев стала все-таки участвовать в сирийском конфликте, однако, в изменившихся условиях, когда это стало выглядеть, как участие в общей борьбе с международным терроризмом.

 Российская кампания в Сирии продолжается до сих пор. Правда, даже такое старание для общего дела ничуть не повлияло на то, что для «Соединенных Штатов» Запада Крым и Донбасс, как и прежде, остаются в одном «пакете». Консолидированная позиция США и Европы по этому вопросу сводится к тому, что Россия должна уйти и с курортно-стратегического полуострова, и с угольно-металлургического бассейна.

Общую позицию России по отношению ко всей этой затянувшейся истории можно было бы охарактеризовать как стратегическое терпение, где, однако, терпение — это все, а конечная цель — считай, ничто. Или, может быть, то, в чем публично признаться невыгодно.

Стратегическое терпение имеет еще свойство подразделяться на тактические отрезки. Сегодняшний текущий отрезок — это время, остающееся до открытия 72-й сессии Генеральной Ассамблеи ОНН, которая начнет работать 12 сентября, и потом — период общей дискуссии на сессии. Россия поставит на обсуждение проект своей резолюции о введении миротворцев на линию разграничения, а киевская власть в пику Москве выставит свои, уже известные, условия.

Верховная Рада в это же, ближайшее, время наверняка примет закон «О реинтеграции Донбасса». А в нем, кроме прочего, предусмотрено переименовать «Антитеррористическую операцию» в «Операцию по обороне Украины».

Тут уж хоть терпи, хоть не терпи, а перспектива понятна. Будет то, что и было. А на символическом памятнике всем убитым защитникам и жителям Донбасса давно уже следует написать: «Погибшим за стратегическое терпение».

Тем временем, только за сутки 5 сентября украинские военные в ходе своей «Антитеррористической операции», которая теперь при попустительском согласии «Соединенных Штатов Европы и Америки» переходит в «оборонительную», на донецком фронте обстреляли 14 населенных пунктов, а на луганском — три…