Всех жалко, а себя нет

– Жалко, всех жалко! – вдруг сказал я и стукнул (видимо, для убедительности) пивной кружкой о стол.

– И меня? – удивленно спросил приятель, который только что похвалялся мне своими успехами в бизнесе.

– Всех, – повторил я. - И тебя, разумеется, тоже.

– И даже президента? – уже с недоброй ухмылкой спросил он.

– И даже президента, – помедлив, подтвердил я.

– Ну, а его милое окружение – всех этих дружков–миллиардеров, грозных силовиков?

– Их еще больше жаль.

– Так, ясно. Даже не знал, что ты такой сердобольный. Ну, а господина Навального с его судимостью – тоже жалеешь?

– Вот его меньше. Намного меньше.

Он удовлетворенно хохотнул: – Ну, правильно, чего его жалеть ­ – столько крови нашим правителям попортил!?.. Ну, а скажем, тусовку нашу зажравшуюся? – не унимался он. – Таких счастливых, красивых, необычно нарядных, сплошь талантливых…

– Еще как! – воскликнул я. – Раньше по глупости ругался, насмехался, а теперь просто жалею. Ну а уж как представлю себе их за кадром – без грима, понтов, наедине с болезнями, надвигающейся старостью – тут даже симпатия какая-то прошибает…

– Ну а кого же все-таки совсем не жалко? – с любопытством спросил он.

– Ну, зачем я буду тебе все рассказывать, объяснять, еще обидишься…

– Нет уж, говори, прояви свое хваленое сочувствие, – потребовал он.

– Иначе конец дружбе.

Я понял, что нам и так уже не дружить, поэтому глотнул для наглости пива и сказал: – Ну, хорошо. Не жалко сильных. По-настоящему сильных и независимых.

Он театрально вытаращил глаза: – А мы, значит, все снизу доверху слабаки?  

– А разве нет? Все у кого-то в услужении, перед кем-то заигрывают, что-то всем очень нужно, и у всех – некий страшок в глазах проглядывает…  Видимо, климат у нас слишком гнилой для сильных. Может, где-то такие единицы несгибаемые и обитают, подальше от народа, но я лично не видел.

– А себя ты к кому причисляешь? Себя тебе не жалко? – с издевкой спросил он.

– Раньше можно было и сильно пожалеть, а теперь вроде как отпало. Не нужны мне уже никакие  ваши должности, почести, лицензии, подачки, так что и страдать не из-за чего… – И я представился ему в своем новом качестве: – Прошу любить и жаловать: санитар-уборщик городской больницы… – Он с ужасом взглянул на меня и схватился за кружку. – Так что, если, не дай бог, попадешь к нам, могу обеспечить тебе по старой дружбе чистый матрас…

– Ну что ж, поздравляю, – выдавил он, наконец, из себя.

Больше мы с ним уже не встречались.