После Каримова

Петр Бологов 

APПохороны президента Узбекистана Ислама Каримова в Самарканде, 3 сентября 2016 года

Год назад, когда разыгрывалась эпопея «Жив ли президент Ислам Каримов», эксперты гадали, начнется ли в Узбекистане гражданская война. Войны, к счастью, не случилось, передача власти в одной из самых авторитарных стран постсоветского пространства прошла на удивление гладко. И сегодня самое время сделать первые выводы о том, как изменился Узбекистан, оставшись без своего бессменного с 1990 года лидера, и изменился ли вообще.

Ожидаемо избранный президентом республики Шавкат Мирзиеев в каримовские времена занимал пост премьер-министра и был едва ли не главным блюстителем режима, деля эту трудоемкую обязанность с главой Службы национальной безопасности Рустамом Иноятовым. Собственно, и власть в новом-старом Узбекистане эти люди поделили на двоих, оттеснив третьего потенциального претендента на лидерство — вице-премьера Рустама Азимова — на обочину политической жизни.

Казалось, чего можно было ожидать от премьера, славившегося своей беспринципностью и даже жестокостью по отношению к подчиненным?

Как и от многолетнего шефа спецслужбы, державшего под тотальным контролем все аспекты общественной и политической жизни в стране. К тому же устами самого Мирзиеева было изначально заявлено, что каримовский курс будет продолжен.

Тем не менее, сегодня Узбекистан, по-прежнему остающийся полицейским государством, где любое неаккуратное слово в адрес первого лица может обернуться для простого гражданина серьезными неприятностями, довольно далеко ушел от того полуфеодального монстра, который строил, основываясь на советских принципах руководства, покойный Каримов. Причем ушел как во внутренней, так и во внешней политике.

«Многовекторный» Каримов большую часть своего четвертьвекового правления метался между двумя центрами тяжести — Москвой и Вашингтоном (не забывая постепенно укреплять связи с Пекином) и, метания эти, надо признать, были по большей части небезуспешны. Смело дистанцируясь от Кремля в начале 2000-х, Ташкент сделал ставку на сотрудничество с НАТО и извлек из этого только практическую пользу в виде платежей американцев и немцев за размещение своих войск на узбекской земле и кучи вооружений, оставленных республике членами коалиции, воевавшей в Афганистане.

Кроме того, Узбекистан приобрел статус центральной и самой могучей державы Средней Азии, без которой решение афганской проблемы практически невозможно.

После Андижана-2005, когда узбекские силовики в реальности доказали свою мощь (правда, не на афганских талибах, а на собственных мирных согражданах) Каримов, попрекаемый своими бывшими западными союзниками, еще сильнее закрутил гайки, полностью свернув в стране правозащитную деятельность, и снова приткнулся к бывшей метрополии. Причем именно приткнулся, уклонившись от распахнутых объятий России.

Вторичное членство в ОДКБ, из которого Узбекистан в первый раз вышел, сдружившись с США, оказалось кратковременным, Таможенный союз и прочие ЕАЭС Ташкент так и не соблазнили, да и в экономическом плане никакого прорыва в отношениях двух стран не произошло. Разве что количество узбекских гастарбайтеров в РФ начало увеличиваться завидными темпами. Причиной тому, правда, стали не какие-то дипломатические договоренности (хотя вопрос не введения визового режима для миллионов трудовых мигрантов был решен полюбовно), а продолжающий деградировать уровень жизни в Узбекистане.

Что же касается отношений с ближайшими соседями, то с большинством из них Каримов перессорился: с Таджикистаном — из-за воды, с Киргизией — из-за границ, с Туркменией — из-за того и другого понемножку. 

Только с Астаной благодаря личным связям президентов двух стран отношения были налажены, хотя в них и витал некий элемент соперничества за лидерство в регионе, но стороны предпочитали официально поддерживать паритет.

Именно в региональной политике Мирзиеев за последний год проявил себя наибольшим реформатором.

Узбекистан ныне делимитирует границы с соседними странами, развивает пассажирское сообщение, строит мосты, проводит двусторонние встречи и совместные бизнес-форумы. У Ташкента с Астаной ныне совместных планов громадье, так что уже очевидно, что Елбасы не стал зазнаваться, что позволяют ему года и накопленный опыт, и принял Мирзиеева как равного стратегического партнера.

От политики Кремля Ташкент все так же держится на расстоянии, вместе с тем бизнес-сотрудничество, переживавшее во времена Каримова некоторый застой, явно получило новый импульс. По итогам этого года страны намерены довести взаимный товарооборот до 5 миллиардов долларов — в прошлом году он составил 4,2 миллиарда, и ныне ставится задача довести его до уровня докризисного 2012 года — 7,8 миллиарда. В то время как с тем же Таджикистаном объем взаимной торговли при новом президенте увеличился в 5,7 раз.

Думается, Мирзиеев и дальше будет делать ставку на региональную интеграцию с тем, чтобы утвердить провозглашенный во времена Каримова лидерский статус на деле, а не копаясь для этого в родословной Тамерлана или Шейбани-хана.

Внутри страны, если судить по заголовкам узбекских официальных СМИ, были приняты беспрецедентные меры по либерализации экономики и общества в целом — на днях, например, Мирзиеев запретил сгонять граждан на уборку хлопка, которая в эпоху Каримова была рабской повинностью всех от мала до велика, включая школьников и пенсионеров, врачей и учителей.

В страну вроде бы возвращаются правозащитные организации, а несколько известных политических заключенных, получивших сроки при прежнем президенте, вышли на свободу. При том, что основные свободы в стране остаются пока понятиями по большей части теоретическими, видно, что Мирзиеев пытается хотя бы улучшить имидж республики, а на этом пути ему, разумеется, придется сделать уступки гражданскому обществу, не ограничиваясь критикой полностью обезличенных, а потому и медоточивых официальных СМИ или открытием виртуальной приемной президента.

Однако, пожалуй, самым судьбоносным для простых граждан свершением Мирзиеева к настоящему моменту стало решение о либерализации валютного рынка, которая вот-вот наступит.

Раньше официальный и курс «черный рынка» в стране отличались в два с половиной раза, причем средства от спекуляции на этом кормили самые высшие эшелоны власти. Ограничений на оборот валюты было введено великое множество, и все ее потоки, в том числе от экспорта золота и хлопка, контролировались группами влияния, сформированными вокруг Каримова. Если Мирзиеев сломает эту систему, то нанесет мощнейший удар по организационному наследству прежнего руководителя республики. По всей видимости, именно вопрос о либерализации валютного рынка вызвал некие трения между президентом и главной СНБ, о чем в свое время писали СМИ. Дескать, Иноятов хотел оставить все как при «папе».

Из других практических решений президента выделяется и отказ от выездных виз, который без сомнения пополнит численность узбекской диаспоры за рубежом, в первую очередь — в России и Казахстане.

И все же, несмотря на множество пока еще не решенных внутренних проблем, включая вопиющую о своей необходимости реформу невероятно разросшегося и погрязшего в коррупции бюрократического аппарата, во второй президентский год Мирзиееву, очевидно, придется переориентировать свое внимание на внешнеполитическую повестку — ситуация в Афганистане к тому обязывает.

Скоро в Средней Азии вновь сойдутся интересы НАТО и РФ, преследующих каждая свои интересы, и Узбекистан вновь окажется перед выбором. Хотя, возможно, на пару с Казахстаном выступит и с собственной позицией. Это было бы еще большим прорывом, нежели открытие официальных пунктов обмена валюты на ташкентском рынке Чор-су.