ИГИЛ как подопытные кролики: чему военные РФ научились в Сирии?

Российские Вооруженные силы внедряют в войска опыт, полученный нашими летчиками и советниками в Сирии. Чему нас может и должна научить эта военная операция?

Прошедший в середине июля оперативный сбор командного состава Вооруженных сил был не совсем обычным. Сергей Шойгу вместе с десятками генералов и полковников приехал в новейший учебный центр в Нижегородcкой области, где перед трибунами развернулся «городской бой». Целью этого учения, как и всего оперативного сбора, стало изучение опыта наших летчиков и военных советников в ходе военной операции в Сирии. Одна из сторон изображала условных террористов, которые оборонялись так же, как это делали настоящие в Алеппо. 

Сирийский опыт пытаются осмыслить и в войсках, и в оборонке, и в научных институтах. Чтобы понять, чему нас может научить эта война, телеканал «Звезда» обратился к известному военному и политическому аналитику, доктору военных наук, члену-корреспонденту Российской академии ракетных и артиллерийских наук Константину Сивкову.

Шайтан-арба



— Константин Валентинович, вот я читаю сообщение со ссылкой на командующего ВДВ Андрея Сердюкова: после изучения сирийского опыта в ВДВ решили объединить ударные и разведывательные комплексы в единые контуры с общим командованием. Что это значит?

— Это увязывает под единым руководством силы разведки и поражения. Сейчас информация от разведчиков идет сначала командованию разведки, потом в штаб, а уже затем ставится задача ударным силам. От получения информации до нанесения удара может пройти от полутора до нескольких часов. Противник давно уже сменит позицию, особенно если это небольшая группа террористов, как в Сирии. Создание единого контура позволяет время реакции сократить. В каких-то ситуациях это оправданно, в каких-то нужно действовать, как раньше… Надо заметить, что при такой схеме на разведку возлагается больше задач. Мало выявить развед-признак, нужно его классифицировать и определить точные координаты. Чтобы ударные силы не били в «молоко».

— Чему еще нас могли бы научить действия сирийских войск на земле? В Сети пишут, что были сложности из-за того, что у террористов разветвленная сеть тоннелей…

— Наши войска сталкивались с подземными тоннелями и при штурме Кенигсберга, и в Афганистане. В Сирии тоннели боевиков не носят всеобъемлющего характера, это лишь часть фортификационных сооружений. Они не очень глубокие, их уничтожают либо с воздуха крупнокалиберными бомбами, либо с помощью тяжелых огнеметных систем.

— А бои в городе? В Алеппо боевики стреляли с верхних этажей, куда не могли достать танки. Приходилось выбивать их зенитными установками…

— И это не новость. Как, думаете, мы Берлин брали в 45-м? Сейчас штурмовые группы используют зенитные установки типа «Шилка», а тогда это была американская счетверенная пулеметная установка, поставлявшаяся нам по ленд-лизу. Она поражала фаустников на верхних этажах, а танки шли чуть позади и уничтожали пулеметы. 

«Шилка» активно использовалась в Афганистане, моджахеды прозвали ее Шайтан-арба. Нет, в тактике городского боя вряд ли можно обнаружить что-то новое. Но я хочу отметить, что в Алеппо, наверное, впервые в истории войска позволили окруженному в городе противнику выйти без боя. По идее враг должен быть уничтожен даже ценой города. Но в интересах сохранения жизни мирных жителей боевиков выпустили. В этом наше кардинальное отличие от американцев, которые взяли Мосул, практически стерев его с лица земли. 

А главный урок Сирии, я считаю, в том, что российская военная техника превосходит западную. Никаких закупок иностранного вооружения, а разговоры об этом были не так давно, нам делать не надо. «Абрамс» или «Леопард» ничем не лучше нашего Т-90. В Сирии даже американская противотанковая ракета TOW-2 не пробила броню Т-90, тогда как «Абрамсы» и «Леопарды» горели пачками. Под Эль-Бабом турки бросили в бой «Леопарды» и потеряли более десятка машин. А потери Т-90 ничтожно малы. За все время войны две или три единицы.

Судьба победы — на земле



— Россия участвует в сирийской операции в основном с воздуха. В небе было что-то новое?

— Нам впервые удалось в боевых условиях испытать систему, позволяющую обеспечить высокоточное бомбометание бомбами свободного падения. То есть обычные бомбы за счет точного вывода самолета в точку сброса попадают в цель, так же как самое дорогое высокоточное оружие. Это очень полезный опыт. Но при всей успешности наших ударов с воздуха операция показала, что решить исход войны с воздуха невозможно. 

Даже имея высокоточное оружие, невозможно выиграть бесконтактную войну. Абсолютное господство в воздухе лишь создает условия, судьба победы все равно решается на земле. А анализ наземной операции говорит нам о том, что расход боеприпасов в современных войнах ничуть не меньше, чем во времена Второй мировой войны.

Поэтому мало просто иметь самые совершенные образцы оружия, нужно еще насытить ими войска. Американцы в Ливии в одном ударе использовали до 200 «Томагавков», а наш максимум в Сирии — залп из 26 крылатых ракет.

— То есть нам нужно в десятки раз больше крылатых ракет?

— Не только. Чтобы обеспечить обороноспособность страны, необходимо возродить промышленность по производству боеприпасов. Действуя даже против противника иррегулярного типа, как в Сирии, необходимо иметь средства массированного огневого поражения на большой дальности — такие как реактивные системы залпового огня «Смерч», «Град» и другие из семейства «Торнадо». 

Эта война продемонстрировала исключительное значение авианесущего флота. Отсутствие авианосцев и достаточного количества кораблей океанской зоны не позволило нам обеспечить эффективную поддержку с моря. Удары несколькими десятками крылатых ракет по боевикам носили скорее пропагандистский характер. Это не то оружие, которым бьют по разрозненным бандам. 

Да, мы показали его мощь, и это правильно. Но такой же ущерб боевикам могло нанести звено бомбардировщиков Ту— 22М3 за один вылет. В остальном же флот решал по большей части лишь транспортные задачи.

Рой беспилотников



— Как вы думаете, не наши ли комплексы радиоэлектронной борьбы (РЭБ) заставили потеряться «Томагавки» во время удара по авиабазе Шайрат?

— Нет, это полный бред. Думаю, уход ракет с траектории был обусловлен слишком сжатыми сроками их подготовки. Полетные задания «Томагавков» готовятся долго, прописываются все траектории. Американцы, судя по всему, не выполнили этих процедур надлежащим образом.

— И все же как комплексы РЭБ проявили себя в Сирии?



— Никак. Их было не к чему применять. У боевиков ведь нет высокоточного оружия, бороться таким системам, как «Красуха» и «Хибины», было не с чем. Наверное, можно было давить систему связи террористов — рации, спутниковые телефоны. Но это вряд ли существенно сказалось бы на ходе боевых действий. Гораздо интереснее послушать, о чем говорит противник. То есть в данном случае радиоперехват в интересах разведки гораздо важнее подавления связи.

— А беспилотники, которых все больше в войсках?

— Они продемонстрировали огромную значимость. Теперь ясно, что беспилотников в армии должно быть много. Даже на уровне отделение — взвод должен быть свой маленький беспилотник. Тем более на стратегическом уровне! БЛА в первую очередь показали себя как средство разведки. 

А вот ударные беспилотники — существующие и перспективные — вряд ли эффективны. Это габаритные тихоходные дозвуковые самолеты, уязвимые для средств ПВО. Они могут действовать только против объектов со слабой противовоздушной защитой или при отсутствии таковой. 

Для прорыва систем ПВО должна быть разработана другая концепция ударных беспилотников. Или аппараты, аналогичные по характеристикам современным пилотируемым самолетам, или применять много малых БЛА. В последнем случае беспилотники идут на цель роем, уничтожение их всех средствами ПВО невозможно.

 — Вокруг Сирии идут ожесточенные баталии в информационном пространстве. Поговаривают даже о необходимости создания информационных войск…

— Да, «Исламское государство» (террористическая организация, запрещенная на территории РФ), обладая ничтожным информационным потенциалом, сумело завоевать превосходство в информационном поле. Особенно на первых этапах. 

Но и сейчас террористы ведут успешные действия в информпространстве, не только оборонительные, но и наступательные. Об этом говорит большое число неофитов, отправляющихся в Сирию. Проблема требует тщательного анализа. В современной информационной войне потенциал средств массовой информации отходит на второй план. 

Идея не в том, чтобы с утра до вечера повторять одно и то же по всем каналам. Надо использовать тщательно выверенную последовательность информационных воздействий, относительно небольших по интенсивности. Вбросы, слухи, посты в соцсетях — могут быть самые разные средства, подчиненные единой задаче. 

Такая война требует четкого планирования. Отсюда логично вытекает необходимость создания войск информационного противоборства. Но с одной поправкой — они не должны подчиняться Министерству обороны. Задача МО — обеспечение действий войск с применением традиционных видов вооружения. Да, оно должно снабжать новую структуру информацией и другими необходимыми материалами, но не более. А эти информационные войска должны действовать и в мирное, и в военное время.

Это может быть министерство или иная структура, но достаточно мощная и не входящая ни в Минобороны, ни в ФСБ, ни в другие ведомства. У американцев нечто подобное, кстати, есть. У нас пока нет. 

Источник\