БАБЬЕ СЧАСТЬЕ

             

          БАБЬЕ СЧАСТЬЕ

1.  

   Уходящее утро, уносящее прохладу. С неба начинает сваливаться жара, со степи ветер гонит на станицу плотный дым. Я купаюсь в бассейне, набираюсь сил на день. От загустевшей вишни, которая растёт возле бочки с водой, до меня доносится  тяжёлый скрип. Это Вася переворачивается с бока на бок на железной пружиной кровати.

 

- Хорошо, - говорю я. – Давай в бассейн.

- Классно, - отвечает Вася. – Не хочу.

   Мы уже почти добираемся до верхушки самых высших восхвалений, но хлопает железная калитка. Не так, как обычно: звякает, а, словно бьёт  колокольным набатом, это сильно настораживает, потому что без дела калитка никогда такой звучный  голос не подаёт. 

2.

- Вася, - кричу я, - к нам  движется кто - то большой  и сердитый.

-Выходи на передовую. Бери ружьё. Заряжай.  Делай его покладистым и маленьким.  Прицел, - режет он. - Пли!- Вася орёт так, что лязгает в ушах.

-Вы что, мать вашу, от жары одурели, мозгами спеклись, - голосит большое и сердитое в плотном дыму. – Это же я.

- Я это я. А кто ты такой. Уточни, - бросает Вася.

   Он берёт молоток, который  кладёт под подушку,  когда спит ночью под вишней и со всей силой колотит по железной ножке кровати. Большое и сердитое принимает это за обстрел и, закручиваясь в вихрь, мчится прямо на бассейн.

- Стоять, - кричу я, - в бассейне гадюка, укусить может.

   Вихрь тормозит, да так, что искры сыплются, как во время сварки, и из него  вырывается человек. Солнце слепит глаза,  разглядеть лицо не могу, но по голосу я уже раньше  узнал. Это Николай: младший брат Васи. Он стопорит  возле бассейна, вытирает от страха хлынувший со лба пот и бешено  стучит увесистым костылём по заасфальтированной дорожке, которая ведёт под навесом от дома к летней кухне.

- Отдыхаете, едрёна мать, ружёв накупили, думаете охотниками стать, людей   отстреливать, это вам не столица - накаливая голос, с горяча несёт  он, -  а у меня уже вторая пара галош развалилась.

- Купишь новые, - небрежно бросает Вася, пытаясь обстрелять Николая вишнёвыми косточками, но они бьются об листья и не долетают. Это хорошо, потому что костыль пробьёт любую листву. –  На рынке галоши  дешёвые. Три рубля штука.

- А они снова развалятся, - наседает Николай.

   Я чувствую, что скоро прямая дорожка кончится, и Николай сделает крутой поворот. Недаром он пристегнулся к галошам

- Экономь, - говорю я. – Что так быстро ходишь? Где босиком пройдись, чтобы ноги отдохнули, и дорожные кочки пальцы не сбили, а где  галоши в руках понеси, а в другие места вообще не ходи, сиди дома в такую жару.

   Николай на мой намёк никак не реагирует. Он полностью загружен какой-то  своей проблемой.

- А я что бегаю в них, - взрывается Николай. - Вы должны мне помочь.

   Вот он: момент истины!

- Этот как, - спрашиваю я. – Купить новые галоши? Вася, скинемся? Или старые починим?

   Вася  не любитель, когда говорят об ущемлении его денег.

- Лучше починить. На дратву возьмём, а подошву на смолу.

- Так, - Николай плюхается на порожки и пристраивает голову на ручку костыля – Не поняли. Поясняю. У тебя. Вася, навес от дождя есть. Кухня - дом. Всё сухо, когда дождь идёт, ты не мокрый. Никакого ущерба. А у меня навеса нет. Я под дождём мотаюсь от дома к кухне и наоборот. Ущерб здоровью и галошам.

-А ты будь бережливым  хозяином, зонтик купи. И с зонтом от дома к кухне, от кухни к дому, - насмешливый голос Васи.

- Или это, - добавляю я. –  заноси их в дом, когда дождь идёт.

- Так они же грязные, - закипает Николай.

- А ты помой их в бочке для полива..

- С моим позвоночником и ногами, - срывается он. – Нагнусь и не выпрямлюсь.

- Прикажи жене.

- А кто за хозяйством будет ухаживать, кто мне завтрак, обед ужин готовить будет?  - захлёбывается Николай,

   Переговоры нужно заканчивать, так как Николай готовит костыль к атаке. Он никогда не промахивается.

- Так, - тянет Николай. – Слушайте  меня, пока я не начал работать костылём.  Дело есть. Собирайтесь вишнёвый, купальщик, грузитесь в свою машину и за мной.

3.

   Приехав к Николаю, мы начинаем мастерить навес под руководством стука костыля и дельных советов: куда ноги, Вася, ставишь, гляделки ослепли, там же цветы. А что мне делать, куда ставить, у тебя ни одного пустого клочка земли нет. Да ставь их хоть на голову москвича, а на труды мои не смей, или  одну ногу подними, а для другой свободное место ищи.

А держаться за что? за воздух? Да за что хочешь, разве я тебе запрещаю. О, бестолковый!  Ухватись за себя, А ты, москвич, на хрена в руках топор и молоток держишь, там же шурупы нужно закручивать крестовой отвёрткой, а ты с топором прёшь на них, и молотком забивать  хочешь. Что за мастера пошли, мать твою… Один на ногах стоять  не может. Другой старается молотком пилить, а пилой гвозди забивать. Да что пилой. О пиле и говорить нечего. Галоши, Космос, - Николай огорчённо вздыхает

4.

   В это время мимо проходит Иван  Александрович: сосед Николая.

   Здоровый дядька. Высоченный. Не руки, а клещи. Говорят, что когда крепко выпьет, дуб пытается у себя во дворе вырвать.

- Что строишь? –  спрашивает он.

-Не понимаешь? Ты же главным инженером в совхозе работал. Развалил его к чёртовой матери. Все совхозные свиньи по домам разбежались.

- А  ты партийным секретарём, - огрызается Александрович. – Больше моего натворил. Союз на участки  развалил.

   Бились словами, пока весь мат не исчерпали. Не выдержал я, вмешался.

- А что первично, что вторично? Совхоз развалили или Союз? Где ваш анализ, выводы? Графики, планы, расписание: кого, куда, за что, на сколько? Не государственный у вас подход к делу, а матерный? Не пойдёт.

   Николай и Александрович объединяются, и деликатно советуют мне: тебе, москвич, лучше сидеть на крыше, на землю не спускаться, хуже будет. На крыше жарко, а с нами будет ещё жарче и первичное тебе будет, и вторичное, и анализ, и выводы.

   Разумных советов я слушаю.

- Так что строишь? – опять спрашивает Александрович?

- Гараж.

- У тебя же один есть и машина имеется. Вторую покупаешь?

- Гараж для галош строю.

- Не понял.

-Бестолковым ты стал, когда из главного инженера в торговца огурцами переместился. Бизнесом буду заниматься. Галоши стану закупать в Китае, привозить сюда. В новом  гараже  складировать, чтобы погода не портила, а потом на рынок вывозить и деньгу наворачивать.

- И выгодно?

- Выгодно, выгодно. Всё рассчитал. Москвич  первоначальный капитал даст, У него в пенсии много лишних денег. Вася главным продавцом станет. Его институт разнесли. Пусть за прилавком постоит.  Понял. А теперь иди. ради Бога, дальше. Не мешай работать. По дороге шепни одному, другому, что Николай галошный бизнес открывает и рабочих  набирает. Они без дела шатаются, потому что всю работу у нас разворотили. А я тебе за это самогону подкину.

5.

   К обеду навес готов. Николай зовет жену Валентину. Они тщательно, сантиметр за сантиметром  осматривают крышу навеса, столбы, пробуют крепость.

- Эх, - огорчённо вздыхает Николай. – Винтик ты, Вася, один хреново завинтил.

- Да что ты такой привередливый, - отбрасывает Вася. – Углядел. Из ста – один. Возьми отвёртку и сам заверни.

- Ладно. В следующий раз придёшь и привинтишь.

- Ага. Приду привинчивать, а ты сарай заставишь строить.

- Да не сердись, братуха. Навес хорош. Теперь галоши не развалятся, - довольно говорит Николай. -  Я их всё время на улице оставлял.  Дождь их мочил. Ущерб. А сейчас под навесом. Ущерба не будет.

6.

   Валентина накрывает стол. Салат, борщ, жареная рыба. Николай достаёт бутылку водку, три стакана.

- Не пью, - говорю я.

- Это почему, - удивляется Николай. – Хотя это твоё дело. Нам с Васей больше достанется.

- Я тоже не пью, - бросает Вася. – За рулём.

- Да вы что обалдели, - вскидывается Николай. – Мне же одному нехорошо пить. Валентина, - кричит он, - забирай бутылку, я тоже не пью.

7.

   Дверь на кухне чуть не слетает с петель, выметается Валентина с распаренным  и потным лицом.

- Я ослышалась, - спрашивает она.

- Ничего ты не ослышалась, - хмуро говорит Николай. – Не пьём мы и всё. Завязка.

   Валентина всплёскивает руками.

- Боже мой. Три здоровых мужика, и никто не хочет пьёт. Чудо какое. Дождалась, Господи. – Она крестится. – Вот это самое настоящее бабье счастье. А остальное тьфу. Сегодня пойду в церковь и свечку поставляю и попрошу батюшку, чтоб он всем прихожанам о вас  рассказал. В пример вас поставил. Может, трезвенниками наши  мужики станут.

- Нашла чему радоваться, - цедит Николай. – Бабье счастье. Галоши не станут теперь разваливаться. Ущерба не будет. Вот это и есть настоящее счастье. Сейчас по-хозяйски нужно рассуждать.