Кремлевский историк

Президент России дал понять, что нашу историю извращали «почти всегда на протяжении нашей истории». Ибо Александр III сказал, что «нашей огромности боятся все», а потому, добавил президент, и извращают. То есть, извне все идет, а не изнутри.

Считают же «многие исследователи», поясняет глава государства, что Иван Грозный,например, не только сына не убивал, но «никого он не убивал вообще, а придумал это все папский нунций, который приехал к нему на переговоры и пытался Русь православную превратить в Русь католическую». Понятно, что «Иван Васильевич ему отказал и послал его по известному адресу», после чего из Ивана IУ и сделали «Ивана Грозного, такого супержестокого человека» .

Профессиональных историков, подозреваю, сильно смутит и упоминание о «многих исследователях». Равно как и изреченное про царского сына с сопутствующим отведением главной роли в создании устрашающего образа московского правителя и присвоении ему имени Грозного папскому нунцию Антонию Поссевино, который к тому же нунцием не был. Равно как и общий контекст, в котором мотивация этого самого «нунция» диктовалась страхом перед «нашей огромностью» . А насчет «никого он не убивал вообще» президент, готов допустить, просто неловко выразился: не желая видеть царя сыноубийцей, защитил его и от обвинений в убийствах, как таковых.

Однако могут ведь понять и буквально. Трудно поверить, но вдруг?

Тогда учителям, наверное, придется переучиваться. Забыть, что была такая штука, как опричнина, ибо ее не было. Забыть, что была такая переписка царя Ивана с князем Курбским, ибо ее не было. А Патриарху РПЦ, убежденному, что одного человека, митрополита Филиппа, царь этот уж точно убил, срочно искать и изучать труды «многих исследователей». Дабы узнать от них, наконец, что и этого убийства не было тоже. Что и оно измышлено теми, кто боится нашей огромности. Включая исключаемых отныне из списка «многих» карамзиных-соловьевых-ключевских, некритически отнесшихся к свидетельству Поссевино об убийстве Грозным своего сына и не догадавшихся о роли «нунция» в сотворении легенды о сверхжестоком правителе. Да и другому кремлевскому историку Сталину, корившему царя Ивана не за то, что сильно бил, а за то, что не добил, места в этом списке не окажется.

Ничто ныне не кажется невозможным. Власть ищет источник своей легитимации в истории страны, предъявляя себя ее преемником. Всей истории, а не отдельных периодов. И потому хочет все ее периоды представить в пристойном виде, отличаясь этим от властей досоветской и советской.

В интересное время живем. По-настоящему новое.