"Мы считаем Владимира Владимировича Путина дагестанцем"

Премьер-министр Дагестана Абдусамад Гамидов — о туристах, террористах, Навальном и Telegram

Екатерина Винокурова

Дагестан — крупнейший регион Северного Кавказа, субъект федерации со сложным национальным, религиозным и политическим устройством. Он явно недооценен туристами, в чем убедилась корреспондент Znak.com, съездив в республику на выходные. Она также поговорила с премьер-министром Дагестана Абдусамадом Гамидовым о воспитании молодежи, митингах оппозиции, запрете мессенджеров и акциях Навального. 

— Сейчас много говорят о патриотическом воспитании молодежи, а в Дагестане, как известно, много молодого населения. Как у вас ведется эта работа?

— Действительно, Дагестан — это молодежная республика, средний возраст ее жителей — 27 лет. Направлений в этой работе много. Например, у нас есть ТОКС (телевизионный отряд краеведов-следопытов, занимается допризывной подготовкой, поисковыми работами и так далее. — Прим. корр.), он существует уже 47 лет, им сейчас руководит генерал-майор Омар Муртузалиев, ветеран Афганистана, ветеран КГБ. Он уже в возрасте, но никогда не оставлял дело служения Родине и сейчас заботится о будущем поколении. 

Более того, наверное, мы — единственная республика, которая выпустила «Книгу памяти» об ушедших на фронт дагестанцах во время Великой Отечественной войны. Тогда из Дагестана ушло воевать более 180 тысяч мужчин, из них более 90 тысяч не вернулись, и в эту книгу мы вписываем историю каждого из них, чтобы подарить потом семьям. 

Упор также делаем на спортивное воспитание, этой же темой занимается духовное управление мусульман. Еще для нас важно, чтобы молодежь сохраняла обычаи горцев — так называемые адаты, которые наши народы усвоили еще до принятия ислама на нашей территории, то есть правила и традиции. В адатах есть все элементы патриотического воспитания: уважение к старшим, патриотизм, уважение к младшим, любовь к матери, любовь к Родине. Наша религия ислам тоже утверждает все эти принципы. 

Если мы сможем все это сохранить, то воспитывать последующие поколения будет легче. Но сельского населения, которое свято чтит адаты, становится все меньше, городского все больше… Идут дивизионы с Pepsi и учат: «Бери от жизни все». Но «все» в их понимании — это деньги, материальные блага, а это — не воспитание. Если человек чрезмерно увлекается деньгами, он за них может и маму родную продать, и Родину. Мы, конечно, хотим, чтобы наша молодежь преуспевала, зарабатывала, поднимала экономику, живем ведь все-таки по законам капитализма, но это не должно быть в ущерб морали. Человек зарабатывает деньги, чтобы на них делать блага другим людям, своим близким, родным и своей Родине. 

Хотел бы еще отметить, что в Дагестане очень развито волонтерское движение. Я видел, как много сделали ребята-волонтеры в дни празднования 2000-летия древнего Дербента, открытия исторического мемориала «Ахульго» в Унцукульском районе, в дни проведения Кавказских игр и на многих других мероприятиях. 

— В Москве после акций сторонников Алексея Навального 26 марта и 12 июня обсуждают, что в протестах принимает участие большое количество молодежи. Какова ситуация в Дагестане? Молодежь бунтует?

— Если честно, я этих акций не видел. Бунтующей молодежи у нас, как таковой, нет. Что касается последних этих акций, то есть документальные подтверждения, что участники приехали на них из других регионов, а местное население и молодежь эту акцию не поддержали. Хочу заявить официально, что данные о 200–300 участниках не соответствуют действительности. Протестные акции Навального в нашем регионе не приветствуются.

Дагестан не просто поддерживает президента Владимира Владимировича Путина, но и любит его, потому что в самый тяжелый период жизни дагестанцев, в 1999 году, когда на нашу землю напали международные террористы, он был с нами, приехал сюда и встал с народом плечом к плечу. Дагестанцы тогда не поддержали террористов, хотя, конечно, без предателей не обошлось. Но, когда в регион вошли российские танки и шли по дагестанским дорогам, наши женщины выходили им навстречу и, как в Великую Отечественную войну, выносили хлеб, сыр, все, что было в доме и отдавали солдатам и клали продукты на броню танков.

— Дагестан много пережил с Россией вместе. При этом мы знаем, что бюджет на республики Северного Кавказа распределяется неравномерно. Одни регионы получают нескончаемый поток средств, другим достается немного. Нет ощущения несправедливости?

— Дагестан уже 200 лет в составе России. Национальности у нас разные, но страна большая, и она у нас одна, поэтому мы рядом по всем вопросам. 

Что касается бюджета, объективно несправедливость присутствует. У нас низкая бюджетная обеспеченность, поэтому мы не можем проводить серьезные экономические реформы, не можем вкладывать нужный объем средств в развитие республики. Мы выполняем все социальные обязательства, но давайте сравним зарплаты учителей в нашем регионе и у соседей. К примеру, одна родственница может работать учителем у нас, другая — в Ставропольском крае, но наша будет получать 15 тысяч рублей в месяц, а ставропольская — 35 тысяч. Конечно же, это несправедливо.

— С экономикой тяжело?

— Социально-экономическая ситуация в Республике Дагестан характеризуется стабильным ростом темпов основных экономических показателей. Мы буквально недавно подвели итоги за 2016 год, и должен отметить, они нас радуют. Прирост темпов промышленного производства, по предварительным данным, составил 36,3%, продукции сельского хозяйства — 4,7%, инвестиций в основной капитал — 0,8%. Стабильный рост наблюдается и по многим другим макроэкономическим показателям. В республике завершены строительные работы на 12 объектах социальной сферы, в числе которых Республиканский перинатальный центр на 150 мест в городе Махачкале (крупнейший профильный объект на Северном Кавказе), современная школа на 1224 учащихся с бассейном в городе Каспийске, набережная в городе Дербенте. Можно сказать, что динамика экономического развития республики стабильная. 

— Регион сотрудничает с иностранными государствами? Вы — на границе России. 

— Дагестан тесно сотрудничает в первую очередь со всеми без исключения государствами Прикаспийского региона. Но в большей степени, конечно, с нашим южным соседом — Азербайджаном. В мае прошлого года в рамках проведенных Дней Дагестана в Азербайджанской Республике мы подписали Соглашение о партнерском сотрудничестве между Правительством Дагестана и инвестиционной группой CaspianInvestGroup. В феврале 2015 года в составе российской делегации мы посетили Республику Иран, с которой также налаживаются тесные экономически связи. Сейчас бизнес-структуры Дагестана и Ирана обсуждают вопрос открытия «зеленого коридора» через Махачкалинский морской торговый порт. «Зеленый коридор» — это специальный логистический комплекс, который позволяет досматривать и оформлять сельскохозяйственные грузы двух стран в упрощенном порядке. Товарооборот между Россией и Ираном сегодня составляет 700–800 млн долларов. Россия поставляет в Иран зерно, строительные материалы, в то время как иранская сторона экспортирует фрукты и овощи.

Иран также основной покупатель российского зерна, а позже мы планируем наладить активные поставки в эту страну и российского мяса. Кроме того, после принятия правительством РФ санкций по ввозу сельхозпродукции из Турецкой Республики, Минсельхоз страны активно работает над замещением этой продукции, в первую очередь товарами из Ирана. Именно с этим в первую очередь связано поручение о создании «зеленого коридора». В агропромышленной сфере продуктивно сотрудничаем с Израилем, совместно налаживаем на виноградниках Южного Дагестана систему капельного орошения. Помимо этого, есть у нас интересные проекты по сотрудничеству с Арабскими Эмиратами, Индонезией, и буквально недавно, в начале июня, я встречался с делегацией Японии. 

— Уже третий год идет так называемое импортозамещение. В Дагестане ведь производится пищевая продукция. Почему ее нет в федеральных торговых сетях?

— У торговых сетей своя система, им нужна продукция в больших объемах и круглый год, нужны крупные оптовики. Кроме того, например, мы можем поставлять из Дагестана мясо, но мы же не можем поставлять мелкий рогатый скот. Мясо должно быть упаковано в соответствии со стандартами, а сегодня у нас эта сфера отстает, как и логистика. Также мы производим отличный алкоголь, коньяки мирового уровня, недавно начали делать неплохое вино. Еще Всевышний одарил нас минеральной водой, но на федеральный уровень мы поставляем пока всего один бренд. Сейчас начинаем развивать производство соков. Наши соки — экологически чистые, мы используем натуральную продукцию, выращенную без химии в наших садах и будем сейчас увеличивать производство, расширять ассортимент. Ведь употреблять экологически чистые соки — лучше, чем везти из-за границы концентрат, разбавлять водой и травить собственный народ! Но для того чтобы зайти в большие сети, опять же понадобится выпускать большие объемы, иначе мы им не интересны. А по баранине будем налаживать убойный цех, сейчас готовим по развитию этой сферы животноводства большой проект, нас поддерживает и Минсельхоз России. Года через два ситуация, думаю, изменится.

— Еще одна сфера, которую сейчас развивают в Дагестане, — это туризм. При этом по инициативе правительства хотят ввести посуточный туристический сбор на внутренний туризм. Нужен такой сбор в Дагестане?

— Мое мнение, что в Дагестане не надо вводить никакой туристический сбор, потому что на первоначальном этапе он помешает развивать туризм. Посмотрите, как делала Турция: они открывали отели и устанавливали очень низкие цены на отдых, так как им важно было привлечь туристов, чтобы они познакомились со страной и хотели туда вернуться. А если сразу устанавливать высокие цены и вводить сборы, люди могут не приехать даже в первый раз. В случае Дагестана у нас есть природа, море, горы, но нам еще надо развивать инфраструктуру, поэтому я считаю, что нас сейчас вводить сбор не надо. Понятно, что бюджету нужны сборы, но ведь лучше будет позже собрать их с большего количества людей, чем собрать копейки с меньшего количества.

— Кстати, о туристической инфраструктуре. Насколько обветшало в Дагестане советское туристическое наследие?

— От советской туристической инфраструктуры не осталось фактически ничего. Не сохранились даже пионерские лагеря, поэтому все отстраивается заново, в основном за счет предприятий, частных инвесторов. У нас уже появились санатории, в которые можно, не стесняясь, пригласить любого гостя — я сам в таком недавно отдыхал. Поэтому сказать, что инфраструктуры нет вообще, нельзя. За последние годы турпоток у нас вырос на 30%.

— Есть мнение, что люди просто боятся ездить на Северный Кавказ. Сталкивались с этим?

— Кто был у нас хоть один раз, тот знает, что бояться нечего. Люди приезжают и видят своими глазами, что у нас нет проблем. Вы же гуляли вечером по Махачкале? На центральных улицах допоздна пробки, жизнь кипит, работают магазины, рестораны, кафе — бывает, что даже не хватает мест. Дагестан ждет гостей, у нас ведь в крови гостеприимство. Принять гостей с достоинством — это часть кодекса горца. Всегда, когда горцы резали барана, половину сушили и держали на случай, если придет гость и надо будет накрыть на стол. Если же гости приходили, а дома не было еды — горцы ведь никогда не были богатыми — человек шел к соседу и брал у него хлеб, сыр, мясо. Уважение к гостю у нас — это честь человека, это наши обычаи и традиции, это не наигранно и не придумано. Раньше, когда путь по горным селам мог занимать несколько суток, а гостиниц еще не существовало, если путник попадал в село, каждый предлагал ему ночлег и еду.

— Еще многие опасаются, что в республике может быть очень сильный религиозный фактор, и человек, не исповедующий ислам, будет чувствовать себя некомфортно, так как придется вести себя в строгом соответствии с исламской традицией. Но мне Дагестан показался как раз довольно светским регионом. Как удержать баланс между интересами представителей разных религий, чтобы приезжающие чувствовали себя комфортно?

— Для нас в первую очередь важен сам человек, а потом только — его вероисповедание. У нас есть те, кто ради Всевышнего Аллаха строго соблюдает все религиозные каноны. Дагестан — многоконфессиональная республика, где мирно сосуществуют все религии. У нас много народов, много национальностей, и мы привыкли сосуществовать в мире и дружбе, как межнациональной, так и межконфессиональной. Конечно, бывали у нас и радикалы. Но и в других странах мира есть кучки людей, которые совершали теракты, вели ту или иную антигосударственную деятельность. Но, согласитесь, по кучке недостойных изгоев нельзя судить о республике.

— В конце прошлой недели телеканал «Россия-24» показал новостной сюжет, согласно которому в Москве было задержано несколько человек, занимавшихся подготовкой терактов. Задержанные заявили, что пользовались мессенджером Telegram. Как вы считаете, идея блокировать мессенджеры, дающие возможность анонимного общения, поможет в борьбе с терроризмом?

— Технологии постоянно развиваются. Мобильный телефон ведь появился относительно недавно, но новые разработки возникают теперь почти каждый день. Закроем одни технические возможности — появятся другие, и террористы начнут тоже ими пользоваться. Закроем анонимные мессенджеры — у них появится вскоре новая форма общения. Раньше ведь те же партизаны между собой общались, посылая депеши, разжигая костры в лесу и так далее. Но ведь это не наши молодые люди из Дагестана эти технологии придумывают, их придумывают мировые спецслужбы, разрабатывают их, внедряют, а потом засылают к нам диверсантов. Они постоянно будут придумывать что-то новое.

— Вообще запретительные инициативы бороться с экстремизмом помогают?

— Запреты обязательны, потому что просто уговорами результата не добиться. Но должна вестись и иная работа, потому что только запретительные меры не будут иметь успеха. Очень важна профилактическая работа, особенно с молодежью. И такая работа ведется в постоянном режиме.

— Может ли когда-нибудь президентом России стать дагестанец?

— Может. Дагестанцы — патриоты России. Но этот вопрос не главный сегодня для Дагестана и дагестанцев. Кроме того, мы считаем Владимира Владимировича Путина дагестанцем — он в горах Дагестана начинал становление президентом России.