Уполномоченный по правам человека в РФ Москалькова рассказала о памятной доске Сталину в МИД
По мнению Татьяны Москальковой, установленная в МГЮА мемориальная табличка с изображением Иосифа Сталина является уместной, так как она будет напоминать о том, как важно соблюдать закон. Она добавила, что такая же доска установлена в МИД.
Уполномоченный по правам человека в РФ Татьяна Москалькова заявила, что установленная в Московской государственной юридической академии (МГЮА) им. Кутафина мемориальная табличка с изображением Иосифа Сталина является уместной. По словам Москальковой, она будет напоминать студентам о том, как важно соблюдать закон и не допустить возвращения репрессий.
"Такая же доска у нас есть в МИД, в холле.
Она уместна, потому что будущим юристам напоминает, как важно уважать закон и не скатиться к репрессиям", — сказала Москалькова, передает РИА Новости.
Ранее адвокат Генри Резник заявил, что уволился из МГЮА из-за того, что в здании вуза установили мемориальную доску Иосифу Сталину. В своем блоге на "Эхе Москвы" Резник отметил, что Сталин "похоронил право".
МГЮА, в свою очередь, объяснила появление памятной доски Сталину действующим нормативным актом Совета министров РСФСР. Позднее появилась информация, что преподаватели Высшей школы экономики (ВШЭ) отказались от участия в мероприятиях МГЮА.
Комментарии
Смешно. Какое лицемерие.
Можно с такой же целью повесить таблички с изображением Гитлера или Наполеона...
Сказала бы честно... (..."эффективный менеджер", державник)
http://nasha-molodezh.ru/blogs/petr-aleshkin/tekst/ahmatova-pasternak-mandelshtam-vertinskiy-i-drugie-stihi-o-staline.html
21 Декабря 1949 года (70-летие Сталина)
Пусть миру этот день запомнится навеки,
Пусть будет вечности завещан этот час.
Легенда говорит о мудром человеке,
Что каждого из нас от страшной смерти спас.21 декабря 1949, Анна Ахматова
Увидел с высоты Кремля,
Как пышно залита лучами
Преображённая земля.
............
Анна Ахматова
Векам не пропасть,
И жизнь без наживы —
Завидная часть.
Спасибо, спасибо
Трём тысячам лет,
В трудах без разгиба
Оставившим свет.
Спасибо предтечам,
Спасибо вождям.
Не тем же, так нечем
Отплачивать нам.
И мы по жилищам
Пройдём с фонарём,
И тоже поищем,
И тоже умрём.
И новые годы,
Покинув ангар,
Рванутся под своды
Январских фанфар.
И вечно, обвалом
Врываясь извне,
Великое в малом
Отдастся во мне.
И смех у завалин,
И мысль от сохи,
И Ленин, и Сталин,
И эти стихи,
Железо и порох
Заглядов вперёд
И звёзды, которых
Износ не берёт.
1935, Борис Пастернак
Когда б я уголь взял для высшей похвалы —
Для радости рисунка непреложной, —
Я б воздух расчертил на хитрые углы
И осторожно и тревожно.
Чтоб настоящее в чертах отозвалось,
В искусстве с дерзостью гранича,
Я б рассказал о том, кто сдвинул мира ось,
Ста сорока народов чтя обычай.
Я б поднял брови малый уголок
И поднял вновь и разрешил иначе:
Знать, Прометей раздул свой уголёк, —
Гляди, Эсхил, как я, рисуя, плачу!
Я б несколько гремучих линий взял,
Всё моложавое его тысячелетье,
И мужество улыбкою связал
И развязал в ненапряжённом свете,
И в дружбе мудрых глаз найду для близнеца,
Какого не скажу, то выраженье, близясь
К которому, к нему, — вдруг узнаёшь отца
И задыхаешься, почуяв мира близость.
И я хочу благодарить холмы,
Что эту кость и эту кисть развили:
Он родился в горах и горечь знал тюрьмы.
Хочу назвать его — не Сталин, — Джугашвили!
................
Январь—февраль 1937, Осип Мандельштам
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него - то малина
И широкая грудь осетина.
Чуть седой, как серебряный тополь,
Он стоит, принимая парад.
Сколько стоил ему Севастополь?
Сколько стоил ему Сталинград?
И в седые, холодные ночи,
Когда фронт заметала пурга,
Его ясные, яркие очи
До конца разглядели врага.
Тихо гаснут
огни столицы.
Клонит ветер
деревья
ко сну.
Ночь идёт по Москве.
Мне не спится.
Я окно отворил
в весну.
В белых фартуках дворники дремлют уставшие.
Вся листва
в переливах зелёного плеска,
и машины шуршат запоздавшие
по асфальту,
накатанному до блеска.
Только в скверах —
шаганье влюблённых пар.
Им-то что
до того,
что поздно!
И последний трамвай
направляется
в парк,
высекая
из сумрака
звёзды…
Я хочу,
чтоб о счастье мне рассказала
этой ночи раскрытая повесть.
Паровозный гудок
прозвучал у вокзала:
это в рейс
отправляется поезд.
Кто его пассажиры?
Я с ними,
наверно,
знаком,
я их часто,
наверно,
встречал,
ведь на родине нашей дружба —
закон
и начало
многих начал!
Я знаю:
грядущее видя вокруг,
склоняется
этой ночью
самый мой лучший на свете друг
в Кремле
над столом рабочим.
Весь мир перед ним —
необъятной ширью!
В бессонной ночной тишине
он думает
о стране,
о мире,
он думает
обо мне.
Подходит к окну.
Любуясь столицей,
тепло улыбается он.
А я засыпаю,
и мне приснится
очень
хороший
сон.
1950
Нет слов таких, чтоб ими передать
Всю нестерпимость боли и печали,
Нет слов таких, чтоб ими рассказать
Как мы скорбим по Вас, товарищ Сталин!
Скорбит народ, что Вы ушли от нас,
Скорбит сама земля от горя вся седая,
И всё ж мы встретим этот тяжкий час.
Как Вы учили, — рук не покладая.
И наш железный Сталинский Цека,
Которому народ Вы поручили,
К победе Коммунизма на века
Нас поведёт вперёд, —
Как Вы учили!
1953
Миновала неделя немыслимой этой разлуки.
Трудно сердцу сыновнему сердце его пережить.
Трудно этим рукам пережить его сильные руки
И своё повседневное малое дело вершить.
И себя самому трудно телу нести, тяжелея.
Подойти, постоять, подойти ещё ближе на пядь…
Трудно веки поднять и взглянуть на гранит мавзолея,
Оба имени вместе одно за другим прочитать.
......
Скажем детям: — Он дал нам великое счастье и право
Жить бессмертьем его и народы от гибели спас;
Был он скромен и мудр, и его неизбывная слава
Окружает, как воздух, и делает сильными нас.
Миру — мир завещал он. И в каждом свободном порыве,
В каждом нашем он жив.
Может быть, из людей
Был наш Сталин, как вождь, наш отец — всех на свете
счастливей,
Ибо счастье людское он создал рукою своей.
1953
I
Когда своё он произносит слово,
Нам всякий раз сдается, что оно
И нашей мыслью было рождено
И вот уж было вылиться готово.
Нам в ту минуту как бы невдомек,
В невиннейшем из наших заблуждений,
Что только он, при нас живущий гений,
Открыть и молвить это слово мог.
Но заблужденье ль это в самом деле?
Ведь слово нашей правды без прикрас
Мы высказать поистине хотели,
Мы вместе с ним. А он - один из нас.
И в том твое доподлинное счастье,
Что, может, рядовой из рядовых,
Ты сталинскому гению причастен,
И ты в веках - живой среди живых.
http://sovietart.net/poetry/poet8.htm
А. Тардовский
Самого лучшего из людей,
Самого мудрого из людей —
Я Сталина видел. Сидел он в среде
Воспитанных им вождей.
Сидел Клим-батыр, смелый витязь войны.
Сияли звезды и галуны.
Калинин сидел в серебре седины —
Староста всей страны.
Рядом с Серго Каганович сидел,
На сцену со светлой улыбкой глядел,
А зал аплодировал и гудел
Героям великих дел.
После окончания декады Джамбулу вручили орден Трудового Красного Знамени. О чем тот, конечно же, тут же спел, не забыв упомянуть лучшего друга советских акынов:
Аскер с винтовкой ходит в бой,
Джамбул — с любимою домброй...
Я песней из каленых слов
Пойду разить врагов.
А песню лучшую мою
О Сталине я пропою.
Ее со мною запоет
Счастливый мой народ.
Ты, Сталин, солнце наших дней,
Ты всех дороже и родней.
Тебе несем тепло сердец,
Мудрейший наш отец!
Комментарий удален модератором
Не принял Сталин Золотой Звезды.
Сказал: – Её вручают за геройство,
За ратные, нелёгкие труды
На поле брани, в битве, а не просто.
Его лишь рисовали с той Звездой
Художники, лукавя на портретах,
И хоть народ не знал тогда про это,
Сиял он для народа – золотой.
Не так-то просто в лести устоять,
А тут – генералиссимуса званье,
Москву решили
Сталином назвать –
Он запретил такое пожеланье.
Ну а Звезду – не взял, не захотел.
Когда уйдёт он,
То к подушке алой
Её приколет Наградной отдел,
Чтобы она посмертно заблистала.