Константин Сивков: Интеллектуальный пролетариат спасет Россию во время смуты

  
Военный эксперт рассказал «Колоколу России» о патриотической оппозиции и вероятном сценарии революции в стране 

Перед годом президентских выборов внутриполитическая обстановка в России продолжает накаляться. В настоящее время о старте избирательной кампании во всеуслышание объявил лишь один независимый политолог с собственной программой – Степан Сулакшин. 

На фоне сотрясающих столицу и регионы протестных акций молодежи, организованных либералом Алексеем Навальным, и сопутствующих активных действий проамериканской «новой оппозиции» политическое поле для здравых патриотических сил старательно выкашивается. Эксперт, которого сложно уличить в либерализме, – доктор военных наук, экс-офицер Генштаба Константин Сивков в откровенном интервью рассказал «Колоколу России» о причинах зарождения революционной ситуации в стране и путях выхода из политического тупика. 

«Колокол России»: Как, по-вашему, есть у нас в стране сейчас какая-то конструктивная патриотическая оппозиция, либо она полностью отсутствует? 

Константин Сивков: Во-первых, та сила, которая у нас официально объявлена оппозицией действующей власти – либералы во главе с Навальным, – по сути, таковой не является. Это просто политическое олицетворение позиции «нижней части» действующей политической элиты. Поэтому происходящее сейчас противостояние – это демонстрация раскола в элите. 

Он проходит, условно говоря, по линии между бюрократами и либералами-западниками. Это две крупнейшие враждующие группировки во власти. Что касается реальной оппозиции – она представлена теми силами, которые отражают интересы большинства слоев населения (нижнего и среднего), недовольных социально-экономической ситуацией в стране. 

Ее можно разделить на два блока – национально-патриотический, выражающий интересы средней и мелкой буржуазии, сформировавшейся в России за последние годы, и отчасти – верхов силовых структур. 

Другой блок – это левые и красные: оппозиция коммунистической и социалистической ориентации. Здесь замечу, что КПРФ давно не является оппозицией в полном смысле слова – она срослась с правящей элитой и решает в значительной степени представительские задачи: чтобы во власти были представлены единичные люди, ностальгирующие по СССР. По сути, сегодня эта партия является аналогом европейских левых – то есть признает частную собственность на средства производства со всеми вытекающими последствиями. 

КР: Каков же реальный электорат патриотов-оппозиционеров? Похоже, что они разбиты на различные мелкие общественные организации, партии, фонды и предельно атомизированы. 

К.С.: Практически все политические партии и организации, построенные по образцу классических партий (с четкой иерархией управления, ячейками в регионах и т.д.), зарегистрированные официально, сегодня либо разгромлены, либо маргинализированы. Они превратились в филиалы правящих партий, так называемые проекты кремлевской администрации. Поэтому все лидеры патриотической оппозиции, которые озвучивали задачу замены действующей политической элиты, либо уничтожены физически, либо нейтрализованы путем посадки в тюрьму. 

В настоящее время сохранившаяся реальная оппозиция действительно представляет собой отдельные мелкие сообщества по интересам, интернет-содружества, где циркулируют самые разные идеи. Но в этих сообществах протестно настроенные граждане находят сторонников с близкими взглядами на происходящее, обсуждают пути и формы изменения ситуации в стране. 

Действующая власть преимущественно рассматривает все это как сотрясание воздуха в сети… Однако опыт событий на Востоке Украины, как и опыт «арабской весны», и опыт украинского майдана, показывает – именно в сети и формируется «партия нового типа», которая будет затем влиять на ситуацию. Причем это не монолитная структура, а сообщество из множества блоков, которые быстро консолидируются и способны совершить большие социальные потрясения. Ключевой вопрос – кто будет осуществлять эти социальные преобразования? Какой слой это будет делать? В европейских революциях 17 века таким классом было крестьянство и небогатые горожане-ремесленники. В начале 20 века революцию вершил уже рабочий класс. При этом народ не возглавлял протест, не определял его направленность – за него это делали лидеры политических партий, выступавшие в роли паровоза протестного поезда. 

Сегодня движущей силой социальных преобразований становится интеллектуальный пролетариат. Он занимает главенствующее положение в материальном и духовном производстве. Офицерский корпус вооруженных сил, спецслужб, правоохранительных органов – это тоже интеллектуальные пролетарии. Это хорошо было показано во время недавних народных волнений в Греции, когда полицейские стояли среди демонстрантов, а коллеги в оцеплении по окончании своей смены переходили в их ряды. Также это врачи, учителя, ученые, инженеры-конструкторы, мастера на заводах, которые сегодня роботизируются. 

То есть это люди с высшим образованием, не имеющие частной собственности на средства производства, продающие свой труд, но труд именно интеллектуальный. Поэтому все они полностью соответствуют данному определению. Данный слой превосходит в интеллектуальном отношении действующую власть, в отличие от индустриального пролетариата, который в индивидуальном плане заметно ей уступает. 

Я считаю, что именно интеллектуальный пролетариат будет определять ситуацию при чрезвычайном положении в стране. 

КР: Раз уж вы взялись проговаривать революционный сценарий, кто, по-вашему, возглавит народный протест? 

К.С.: Возглавят его не какие-то формальные вожди, позиционирующие себя мастерами на все руки – как Ленин, Керенский и т.д., – это будут лидеры авторитетных сообществ, узкие специалисты в своей области. 

Более того, внутри сообществ будет преобладать критическое отношение к своим лидерам, и в случае чего им без труда найдут замену.

Обратимся к примеру Луганской и Донецкой Народных Республик. К началу боевых действий среди местных полевых командиров не наблюдалось ни одного лидера, входившего в политическую элиту региона в спокойные времена при Викторе Януковиче. Поэтому у российских спецслужб нет практически никаких возможностей противодействовать сетевым структурам нового типа. 

Скажу больше – в свободное от работы время многие силовики сами общаются в подобных структурах – фактически они подвержены влиянию их спикеров и авторитетов. Так что если экстренные события будут проходить не резко, стихийно, как в 1917 году, а плавно, постепенно нарастая, как снежный ком, многие представители спецслужб примкнут к протестующим. Но самое главное, надо понимать: революцию всегда готовит власть, а революционеры готовятся к революции, то есть уже к непосредственным действиям. 

Все начнется с того, что раскол в действующей политической элите будет уже невозможно скрывать – на фоне усиления давления Запада, обострения внутренних экономических проблем. Запад сейчас предпринимает неимоверные усилия, чтобы инициировать все эти процессы. На этом фоне начнется неразбериха в силовых структурах – людям в погонах будет непонятно, на кого ориентироваться, как это было, например, в 1993 году. И вот когда в России возникнет двое-, а то и трое- или четверовластие, на арену выйдет интеллектуальный пролетариат. Это может произойти в различной форме, но обязательное условие, повторюсь, потеря правящей элитой рычагов управления экономикой страны, силовыми структурами, СМИ… И тогда среди интеллектуального пролетариата проявятся и начнут активно действовать представители реальной патриотической оппозиции (левого и национально-патриотического блока). 

Из таких малоизвестных широкой публике структур, как Русский национальный фронт, Российская коммунистическая рабочая партия – сейчас я даже не вспомню все организации. Те из них, чьи идеи окажутся близки большинству, выдвинут своих лидеров. Вот примерно таким образом может выглядеть смена политического уклада и элиты в России. 

КР: Вы привели пример с египетским Тахриром и киевским Майданом, но это весьма печальные яркие образчики прозападных «цветных революций». Известно, что участники таких протестов управляются извне, особенно это касается молодежи. Кстати, политически подкованных школьников и студентов в Москве 26 марта и 12 мая я почему-то не увидел, хотя присутствовал на тех несогласованных акциях, что называется, от и до. И интеллектуальных офицеров, силовиков, не разделяющих взгляды Навального, там тоже не наблюдалось. 

К.С.: Я не говорил о том, что офицеры-силовики выходили на эти протестные митинги. Активная часть интеллектуального пролетариата как раз пока подобные акции игнорирует, она наблюдает и ждет. При этом я считаю, что наш офицерский корпус представляют в основном зрелые, компетентные люди. Коррупционеров там меньшинство, и они прекрасно умеют отличать черное от белого. 

КР: Хорошо, давайте перейдем к конкретным личностям. Как вы оцениваете политические перспективы организаций ветеранов, воевавших в Новороссии? Или, скажем, команды, складывающейся вокруг Юрия Болдырева, который вроде бы тяготеет к левым? Кроме того, объявил о намерении баллотироваться в президенты известный ученый и политолог Степан Сулакшин. 

К.С.: Каждый человек из приведенных вами представляет определенную идею. Например, Болдырев – это не левый политик, а скорее представитель рыночных идей, который лишь предлагает провести модернизацию рынка, сделать его «более справедливым и честным». Хотя трудно представить, как волк может стать более травоядным. 

Сулакшин же слишком явно хочет оседлать протестное движение, не имея для этого моральных прав. Здесь будет важна вся биография человека – каких взглядов он придерживался в 1991, 1993 годах, какое положение он занимал в ельцинской элите. 

На первые роли безусловно выйдут люди с организационным потенциалом, с харизмой, способные повести за собой. Комплекс этих факторов и определит такого лидера. Это будет зрелый человек, по взглядам не троцкист и не оголтелый националист, за ним не будет хвоста участия в политических дрязгах минувших лет. Он должен обладать недюжинным умом, чтобы предвидеть политическую ситуацию в стране и действовать соответствующим образом. Таким человеком вполне может стать и известный ученый или эксперт, и офицер запаса. Кто это будет конкретно – я сказать не берусь. 

КР: Все это конечно занимательно, но можно ли нам обойтись без потрясений? Есть ли принципиальная возможность избежать революционного сценария? 

К.С.: Все это зависит исключительно от власти. Что она должна сделать, чтобы избежать революции? Для этого действующая власть, а именно – президент и его команда, – должна решиться на революцию сверху, то есть убрать либерально-западническую элиту России. Естественно, я говорю о лишении их власти, а не о физическом уничтожении. Должна быть проведена национализация стратегических ресурсов с возвратом всех банковских и сырьевых активов в собственность государства. То же самое касается коммуникаций, транспортной сети, связи. 

Второе – необходимо признать преступными и отменить итоги приватизации госсобственности 90-х и последующих годов. За счет этого власть восстановит свою народную репутацию и лишит козырей своих врагов – то есть восстановится ее монолитность. 

И третье – необходимо предложить внятную стратегию развития страны, обеспечивающую социальную справедливость в обществе. Сюда входит изменение кадровой политики, преодоление клановости и кумовства, организация социальных лифтов для всех перспективных сотрудников. 

И разумеется, должна быть закреплена справедливая система оплаты труда – чтобы остановить беспредел, при котором зарплата директора компании в сотни раз превышает доход рядового сотрудника. Комплекс этих факторов, безусловно, остановит революционный процесс и обеспечит стабильность государства, причем первые два пункта являются здесь ключевыми. Власть просто обязана показать себя защитником государства и народа, иначе она обречена. 

Беседу вел Иван Ваганов