Рот — фронт. Семен Новопрудский о том, почему разговор в стране идет на языке гражданской войны

Wikimedia Commons

«Если хочешь сказать мне слово, попытайся использовать рот», — пел БГ. Сейчас к этому добавилась клавиатура всевозможных гаджетов и соцсети, где мы «гадим в каментах». Смело. Решительно. Самозабвенно. С искренней ненавистью к тем, кого знаем и кого не знаем, но с кем не согласны.

Рот и клавиатура гаджетов теперь — наше оружие массового поражения.

Это будет текст про слова. Потому что часто слово и есть дело. Потому что в начале было Слово. И потому что в России теперь судят не только «по» словам, но и «за». Ответьте себе, только честно — себе, не социологической службе, не друзьям и даже не родне — в нашей стране сейчас война или мир? Не на Украине и в Сирии, не «с Западом», а непосредственно на территории РФ?

Мой ответ такой: да, в России идет полноценная гражданская война. Пока на словах. Язык ненависти и бытового хамства — это уже давно обычный дискурс телешоу на всех главных общенациональных каналах и даже дипломатических комментариев. «Ватники» и «либерасты» стали следствием этого нового дискурса.

Даже выражение «пятая колонна», введенное в российский политический обиход президентом сразу после истории с Крымом для обозначения противников нового курса России и дружно подхваченное СМИ и населением, происходит прямо из языка гражданской войны в Испании: так называли агентуру генерала Франко внутри Испанской республики в 1936–1939 годах.

Правда, для нынешнего руководства страны это какая-то сомнительная аналогия: в Испании «пятая колонна» как раз победила, и потом режим Франко продержался 36 лет, до самой смерти диктатора.

А теперь перейдем непосредственно к сводкам словесной гражданской войны в России последних дней.

Разберем — для наглядности — два самых вопиющих примера этой нашей языковой повседневности.

«Дегенераты малолетние. Сидят теперь довольные по дворам и бухают на детских площадках. Как и в прошлый раз. Хоть биту бери»… «На Тверской был отличный праздник, пока не подтянулись малолетние дегенераты. Полиции — респект. С этими хоть научились справляться». Это полные тексты двух твитов пиар-директора крупной сотовой компании после известных событий 12 июня в центре Москвы.

Через пару дней на волне публичной критики и оскорблений (часть из них по форме была ничуть не лучше), а также угроз увести клиентов из компании в знак протеста он уберет эти твиты и даже изобразит что-то вроде извинения. Именно «что-то вроде», потому что объяснение «написано на эмоциях», на мой взгляд, выражаясь примерно тем же языком, «не канает».

Что не так в этих текстах? В конце концов, любой человек имеет право публично выражать любую точку зрения.

Критики сразу прицепились к слову «дегенераты». Но сам автор нашумевших твитов, которого его защитники (таких было много, что само по себе показательно) назвали в соцсетях «умным человеком», похоже, не очень понимает смысл этого слова. В Большом толковом словаре русского языка Дмитрия Ушакова читаем: «ДЕГЕНЕРА́Т, дегенерата,·муж. (лат. degeneratus). Человек с признаками физического или психического вырождения».

То есть автор приравнял оппонентов власти к людям с физическими и психическими отклонениями. По этой логике только психически больные могут по своей воле выходить на акции протеста.

Но лично меня больше привлек вот этот откровенный пассаж: «Хоть биту бери». То есть пиар-директор готов (на словах — а может, и на деле, кто его знает?) устроить самосуд над подростками? Не говоря уже о том, что вряд ли вот прямо все бухающие на детских площадках по всей Руси — сторонники Навального. Подозреваю, что большинству из таких политика по барабану. А кто-то запросто может оказаться вполне себе патриотом в том смысле, который вкладывает в это слово власть.

Опять же, почему — переходя на язык автора твитов — «дегенераты» именно те, кто гуляют по Тверской в День России, а не, например, представители движения «Антимайдан», которые также вмешивались в чужие уличные акции, не в состоянии связать двух слов, и публично называли на пресс-конференции русофобами тех, кто считает императрицу Екатерину Великую «немкой».

А вот и второй пример словесной гражданской войны последних дней. Лицо российской пропаганды, телеведущий Владимир Соловьев в радиоэфире заявляет, что участники несанкционированной акции протеста 12 июня на Тверской улице являются «вечными 2% дерьма». По его словам, на акцию протеста пришла «толпа гопников, мажористых придурков», которым «захотелось испортить москвичам праздник». И глубокомысленно заключает: «Вот эти 2% дерьма считают себя вправе что-то кому-то в Москве объяснять?!»

Уверен, что из-за таких вот слов, из-за призыва делать «абажуры из либералов» в одной из самых массовых газет, из-за нескончаемого потока площадной брани в устах госпропагандистов в адрес каждого, кто пытается подвергнуть сомнению слова и дела политического руководства страны или пользуется конституционным правом гулять где ему вздумается, в нашей стране и стало возможно убийство Бориса Немцова. Обзывать тех, кто тебе не нравится, бранными словами и призывать к расправам над ними — это и есть прямая гражданская война.

Язык войны делает невозможным никакой содержательный диалог.

Я иногда (крайне редко) уступаю просьбам, на мой взгляд, «все понимающих» редакторов и хожу на телешоу. Проблема даже не в том, что там, в принципе, не дают сказать слово не согласным с «линией партии», сразу начиная перебивать. Причем это делают именно ведущие шоу, почему-то не перебивающие — для симметрии и объективности — сторонников власти. Проблема в том, что любая аргументация тонет в истерике и воплях, которые стали обыденным и практически единственным языком группы поддержки государства.

Подавляющее большинство в буквальном смысле пытается подавлять. Голосом и руганью. Видимо, за неимением рациональных аргументов. Или из-за глубокой неуверенности в собственной правоте.

Правда может быть кричащей, но ей не нужно быть крикливой. Мне кажется, язык вражды и родился именно потому, что у государства все меньше рациональных аргументов, чтобы объяснить происходящее по существу. А тот, кто постоянно врет даже в быту (проверьте на себе, если хотите), всегда чувствует смесь неуверенности с агрессией. Особенно в отношении тех, кто готов подловить вас на лжи или отказывается слепо ей верить.

Легче назвать оппонентов «2% дерьма» (вообще-то 2% населения Россия — это почти 3 миллиона человек), чем выслушивать аргументы и неприятные факты, не вписывающиеся в стройную картину мира «соловьев» государственной пропаганды.

Иногда кажется, что все участники подобных перебранок и, прежде всего, люди, отстаивающие позицию власти (в том числе сами представители этой власти — депутаты, сенаторы, политологи), просто тренируют мускулы ненависти, как с помощью гири можно тренировать какой-нибудь бицепс.

Но пока государство и СМИ не перестанут разговаривать на языке хамства и агрессии, в России не будет нормальной гражданской нации. Единство вокруг ненависти редко бывает прочным и никогда — созидательным. Прежде чем услышать друг друга, надо хотя бы научиться даже не слушать, а признавать в другом собеседника. И что-то сказать ему, а не сразу обрушиваться с площадной бранью.

Парадоксальным образом в России законодательно запрещают мат в кино и СМИ — хотя есть случаи, когда он вполне уместен. Просто мат — это приправа к языку, которую можно применять уместно и строго дозированно, но не основное и единственное блюдо. А уж оскорбление оппонента вместо нормальной дискуссии или просто отказа от нее (иногда лучше молчать, чем говорить) — и вовсе недопустимо.

Этот недостаток нормальных слов и избыток почти обсценной лексики в повседневном языке российских политических дискуссий невозможно не заметить. Но тем, кто недоволен происходящим в России, очень важно удержаться и не переходить на тот же язык гражданской войны.

Если и ненавидеть — то как-то поинтеллигентнее.

Чтобы не уподобляться своим противникам. Надо же чем-то отличаться от тех, кто воспевает избиение подростков полицией или просто забывает старую дворовую присказку: «Кто как обзывается — тот так и называется».