Про вора... (продолжение)

На модерации Отложенный Гончар альтернативные выборы проводит. Надо сделать так, чтобы комар носа не подточил. Сам понимаешь, кого подставить можем… Версии должны быть разные. Взял деньги – убрали кредиторы… Или вообще плохо стало с сердцем, раз и квас, из жизни в жмурики, прямо на больничной койке… Или вообще – исчез человек и амба…
– Не волнуйтесь, СОБР не подведет.
– И без самодеятельности. Консультируйтесь, все детали должны быть отработаны…
Когда Сиваков вышел, Шейман подошел к окну. Да, подошло время решительных действий. Больше медлить нельзя… Останется оппозиционная мелочевка. Пускай вякают, от них вреда никакого…
Вдали был виден желтый кусок здания КГБ. Он все меньше и меньше доверял Мацкевичу. Честного чекиста из себя корчит, как-то заявил Президенту: «КГБ будет руководствоваться буквой закона…» Чистоплюй ср....ый. А кто тебе деньги на операцию дал, когда почти от рака загибался?.. А ты подумал – откуда эти деньги? Президент дал. В Германии две операции сделали, с того света вернули… Помни, помни об этом. Ладно, без него обойдемся, только чтобы под ногами не мешал, да не вякал… Надо усилить контроль за ним, пустить наружку… Божелко тоже забыл, откуда его вынули. Клялся Президенту в верности, а тоже вдруг запел об особых функциях прокуратуры по соблюдению закона. Ладно, скоро мы вас всех проверим на вшивость. Всех до единого…

«Именем Президента Республики Беларусь!»

– Ну, ладно, я поехал, пацаны, – сказал Щавлик.– Обо всем договорились. Щемите этого креста, но просьба одна, чтобы беспредела не было… Днями комиссар из Москвы подкатит.
Щавлик сел в машину, дал по газу. Подумал: «Тяжело стало работать. Особенно, когда фуфло во власть пришло. Едва жопы прикрыли, а вид делают такой, как будто они вроде бы и не при чем… Парашу, су..ки, не нюхали. Из грязи да в князи…»
Только что позвонил Сауш, по кличке «Хряк». Сидели с ним вместе в Витебске. Сейчас, пацаны говорят, крутится возле спецов. Он посредником был, территорию делили… Что-то там начал плести насчет кассы. Надо поговорить.
Он гнал по бетонке вдоль Минского моря.
Ни одной машины. Мрак. Дождь в стекла. Или снег. Х...ен разберешь. После встречи к Сатару в кабак заеду, отдохнуть надо.
Не доезжая метров 300 до условленного места, он увидел, как только что обгонявший его черный джип стал перегораживать дорогу. От резкого торможения его машину занесло. Через боковое стекло увидел – сзади тоже машина. И тоже шоссе перегораживает…
Что за хе...ня?! Может, засада? Но откуда? Хотел с ним Серега ехать, отпустил. Да, ладно, разберемся.
Несколько человек к передней дверце. Он надавил на кнопку сигнализации. Сработала. Нащупал пистолет в кармане, передернул затвор. Боже, у них «Узи» у каждого. Три человека с «Узи»… Тут чертыхаться нечего… Постучали в стекло: «Выходи!».
Вышел.
– Вы что, мужики, что за дела, меня не узнаете?
– Не волнуйся, узнаем-узнаем. Пошли…
Ткнули стволом под ребро.
– А куда ведете?
– Сам увидишь. Недолго идти…
Шел и думал: «Кто они? За что? Если разборка, то не такая…»
Подошли к заброшенному карьеру. Человек с ломом расширял свежевыдолбленную яму, в которую змейками стекалась грязная, вперемешку с черным снегом вода. Кто-то сказал:
– Не старайся, и так большая… Влезет… Даже место останется…
Он вдруг понял: ведут убивать. Посмотрел по сторонам: не уйдешь. Сказал:
– Мужики, что за лажа… За что? Не виновный я ни перед кем, вроде…
– Да ладно, ты только не обо....ысь…
Человек в черной куртке подтолкнул Щавлика к яме, достал пистолет:
– Именем Президента Республики Беларусь!
Это было последнее, что услыхал вор в законе Щавлик. Тело его, чужое, бездыханное, рухнуло в холодную болотную воду.
Вечером его жена выглянула в окно. Вздохнула: приехал. Внимательно присмотревшись, увидела распахнутые двери машины. Кабина была пуста. Больше Щавлика, ни живого, ни мертвого никто так и не увидел…

* * *

– Отправь его, – Гончар сидел в парилке и беседовал с Красовским,– пускай едет домой. Сами доберемся…
– Витя, ты неосторожен. – сказал Красовский. – Видел, как машинки за нами крутились…
Гончар рассмеялся:
– Сейчас он не посмеет. Я – Гончар. Сегодня моя фамилия меня охраняет. Завтра у меня встреча с послом США… Не бойся. Я твой выдающийся современник, у всех на виду. Лука под колпаком.
– Когда все может произойти? – спросил Красовский. – Деньги тают, я уже в долги к подчиненным влез…
– Не волнуйся, скоро. Сашок на дыбе, неужели не видишь.
– И вижу, и понимаю… Но все это одни слова…
Они вышли из сауны, выпили.
– Можешь ехать, – сказал Красовский водителю и по совместительству охраннику. – Мы задержимся. Завтра, как всегда, в восемь…
– Хорошо, шеф… Но может?
– Давай, давай, кати, все в порядке…
Водитель вышел.
– Ты, вообще-то, на что расчитываешь? – спросил Красовский.
Гончар расчесал пробор:
– Я этого дебила придумал, я его и уберу… Только я смогу это сделать. Пойми ты, время слабых, вялых политиков ушло. Фактически сегодня стоит вопрос о том, чтобы взять власть. Верховный Совет должен объявить об этом. Шарецкий как свадебный генерал пускай сидит в Литве, вся полнота власти должна перейти к Президиуму Верховного Совета. Мы уже назначили своего Генерального прокурора, который даст санкцию на арест Луки. Альтернативные выборы показали: за деньги можно купить всех, в том числе даже оппозицию. Эта кампания дала возможность избавиться от балласта… И теперь меня никто и ничто не остановит…
Он с торжественным видом посмотрел на Красовского.
– Спасибо, старик, что помогаешь. Никогда не забуду, никогда, я, сам понимаешь, не Лука…
Они вошли в сауну. Красовский уже в третий раз отпарил шелковое тело Гончара. Приняли душ, оделись.
– Может, завтра главный день, – сказал Гончар. – Утром в посольство США, а потом к тебе. Все расскажу.
Они вышли из бани и направились к джипу Красовского. Несколько человек преградили дорогу. Кто они?
– В чем дело? – прокричал Красовский, как будто его могли слышать.
Ни одного слова в ответ. Или не слышно. Кто-то сказал:
– Молчи, сука… Одно слово…
Со всех сторон откуда-то появились машины. Профессионально завернув руки и накинув наручники, их бросили в разные машины. Не теряя самообладания, Гончар пытался анализировать происходящее: «Люди в масках. Вооружены. Действуют профессионально» И вдруг страшная догадка обожгла его мозг…
До него наконец-то дошло, почему звонил ему Сиваков, звал в баню, говорил, что надо все обсудить… Еще раньше клялся, что все органы на его, Гончара, стороне. Кинут Луку в нужный, им же определенный момент. Позвал и не приехал. Ни звонка, ни извинения… Западня! Самая настоящая западня.
У Гончара похолодело в ногах, пустота в груди. Отсюда ему живым не выйти. Ночь за окнами. Неужели он пошел на это? Вспомнил, как ворвался Лука после выборов в квартиру с тортом и шампанским в руках, зацеловал его Зину:
– Ты не думай, я знаю, кому я обязан, кто меня сделал Президентом. Конечно же, Витя! Заживем, ребята, да так, что никому не снилось!
– Куда вы нас? – спросил Гончар.
– Не спеши, узнаешь…
Темная даль озера. Ему кажется, что он все видит во сне. Холодная сталь у затылка. Закрыть глаза, закрыть и молчать.
Голос Красовского:
– Мужики, меня-то за что? Я случайно рядом был…
Щелчка он не услышал. Рухнул в темноту…

* * *

Захаренко взяли возле его дома. Рассчитали все правильно. Окликнул его хороший знакомый. Сели в машины. Пикнуть не успел. Психотропный укол… Его посадили на заднее сиденье БМВ 525 госномер 0221 ММ и в сопровождении красной «Ауди 200» со специальным пропуском на стекле повезли в сторону Гомеля. На границе с Россией в лесу его передали специальной группе.

* * *

Музыка… Он не мог выйти из машины, хотя был уже возле дома. Музыка проникала в каждую клетку тела, вздымала душу далеко, за нависшие над городом облака, тащила дальше, дальше. Только человек близкий к космосу мог написать такое…
Как он просился: «Оставьте жить, я ни в чем не виноват… Оставьте, прошу вас, не берите грех на душу». Гончар был молчалив, только побелел, тоже забздел, сволочь, но вида не показывал… Он сам ему позвонил, сказал, войска за тебя, не волнуйся, ты настоящий лидер, а значит, ничего не бойся. Сказал об этой своей уловочке батьке, тот заулыбался: «Я в тебе не ошибся, Юра, хотя разное мне про тебя говорили…»
Он наблюдал за всем из-за кустов… Хотя чего было остерегаться? Им хана, а ему жить, долго жить. Подумал: «Мусор должен гнить в ямах!» Музыка Бетховена уносит его поверх деревьев, облаков… Пока он это чувствует, пока есть батька, который во всем прикроет, он живет нормальной, полнокровной жизнью и никаким подонкам ее не отбить. «Пойми, мы должны это сделать,– говорил ему как-то Лукашенко. – Прав Филарет, мы должны уберечь христианские души от растления…»
– У настоящего человека должна быть настоящая мечта, – с блеском в глазах почти кричал Президент. – А знаешь, какая моя самая главная мечта? Уничтожить всех своих врагов, слышать вопли их баб, бросить им, голодным, кость, наблюдать за их муками… И ты, Юра, поможешь мне это сделать…
Он слушал Бетховена и думал, что какое-то высшее предназначение, высший выбор пал на него… Нет, он не инквизитор, он чистильщик, делающий благое дело… И поэтому сейчас нет тяжести на груди, а все наоборот…
Уснул он с улыбкой.

* * *

Наумов отчитывался перед Президентом. Отчет оказался коротким. Президент замахал перед его лицом номером БДГ.
– Ты газеты читаешь? Статья Завадского… Сюжет его же по ОРТ прошел. Белорусы служат в Чечне. И кому служат – боевикам?! Какие-то афганские дневники готовят с Шереметом. Ты даешь гарантию, что там не будет наших чеченских друзей, которые сейчас в Пуще сидят?
Выйдя из кабинета, Наумов набрал Сивакова. Тот уже все знал.
– Не волнуйся, я начал оперативные действия… Мои люди поехали к этому киношнику.
– Возьми моего Леоненко.

* * *

Завадский ехал в аэропорт. Приезжает Паша Шеремет. Он готов показать ему много материала.
Боковым зрением он увидел, как его подрезает одна машина, вторая. Впереди возле стоящей машины возникает милиционер, жезлом указал ему остановиться. Подумал: «Наверное, делегацию везут». Команда: «Руки на капот!» Страшный удар. Потерял сознание. Очнулся в машине. Вокруг люди в масках. Один из них протянул ему бумагу… С трудом узнал свою статью из БДГ. Вопрос: «Что ты еще знаешь?» Удар… В глазах поплыло… Чей-то голос как будто из бездны» Куда везти?» Ответ: «Ждем, рация включена!»

«Президент в законе, мать его… Не Беларусь, а Чикаго»

Следователь витебской областной прокуратуры Петров отодвинул штору, глянул в окно. Темень, проливной дождь. Сейчас быть бы совсем в другом месте. Но ему позвонил сам Олег Зильберман, главбух белорусского уголовного общака, тоже витебчанин, знакомы не один год. Попросил о встрече, конечно, не в его кабинете. Петров сам вырос на улицах Витебска, общался с будущей братвой в детстве. Сам, честно говоря, непонятным образом не попал в эту среду… А потом пришлось заниматься по долгу службы. Кое-кому иногда удавалось помогать, ясное дело, не просто так. Иначе жил бы впроголодь. Иногда – отказывать. Он не всесилен, да и дела были такие, что не замять. А иногда эти ребята вызывали отвращение и он доводил дела до полной катушки. Олег Зильберман человек особый, к нему уважительно относилась не только братва, но и люди из разных солидных учреждений не только Витебска. Зильберман был при покойном воре в законе Щавлике правой рукой, потом стал контролировать весь общак, имеет большое отношение к сибирской нефти. Подобраться к нему никто не мог, а когда делались попытки, чья-то мощная рука останавливала их.
Он позвонил ему. Случилось нечто неординарное, иначе бы этого не произошло. Поэтому он ждал.
Через несколько минут, на него смотрели глаза не уголовного авторитета, а ведущего профессора какого-нибудь НИИ. Взгляд умный, пронзительный, враз раскусывающий человека, улавливающий любое колебание в его поведении. Только бледный цвет лица выдавал волнение.
– Извини, что в такое время… Я пришел дать тебе показания. Не для папки с делом. А для тебя… В свое время папа Володя, видно, чувствуя приближение смерти, советовал это сделать. Запиши все на видео. Магнитофон я принес.
– А почему ты ко мне пришел?
– Живешь по понятиям, поэтому и пришел. А я знаю, почему нашу братву в жмурики переводят. Есть у меня чувство – и меня туда отправят. Поэтому пиши, пиши меня… Я, Зильберман Олег, находясь в полном уме и здравии, даю эти показания и в случае моей смерти даю добро на предание этой записи общественной огласке, демонстрации по телевидению… Так получилось, что я имею непосредственные отношения к сделкам, в которых замешаны высшие должностные лица республики. Мне известны схемы, по которым отмываются деньги в нефтяной теме.
Те, кто крышует эти дела – УД и СБ поручили эти сделки проводить фирмам «Сургутнефтьгаз» (за которой стоят братья Черные) и «Славнефть (за которой стоят Абрамович и Березовский). Со стороны власти сделку контролировала управделами Галина Журавкова. Она же ведала подготовкой указов и решений. С Журавковой я познакомился в те времена, когда она работала в Нижневартовске на „Сургутнефтьгазе“. Она уехала оттуда по причине возбуждения уголовного дела. В Нижневартовске она имела тесные отношении с братвой и имела кличку Марта. Мы поставляли нефть по завышенной цене, в среднем по двадцать долларов за тонну. Полученные нефтепродукты продавались местным предприятиям на сорок долларов дороже за тонну…
Следователь перебил его:
– Конкретнее, кому продавали?
– Сделок было много… Приведу пример. «Белнефтехим», государственная контора, отправляла мазут за границу за 69 зеленых, а мы впихивали «Белорускалию», горнякам на поддержку штанов, по 98. Я хорошо помню эту сделку, когда я лично передал Марте чемодан зеленых. Я люблю цифры. Приучен их уважать. Еще порасставляли сверху свои, вроде бы мелкие, фирмочки. Попросила железная дорога у «Белнефтехима» дизтопливо продать, а Сережа Мишин четко установил, где им брать: «Белметаллэнерго», «Синтез». Спросишь, почему? «Белметаллэнерго» сынок Заметалина курирует, «Синтез» – московские пацаны во главе с Жуковым, а «Шве-Бел Партнер АБ» – генерал Юркин из КГБ. Ты секи, какая компашка.
– Как делили прибыль?
– Десять процентов мы себе брали на общую кассу, двадцать пять процентов Марта забирала, а остальное участникам распихивали. У нас тоже была своя общаковая фирма «Лада ОМС» (Ваганов). До Вовки все бабки общака, когда новое время пошло, туда засунули. Но после того, как у них два танкера с нефтью в Иране грохнули, отошли они от этого дела. Мы хорошо ладили. Наши люди, их люди. Друг другу дорогу не перебегали. А тут московские пацаны стали все чаще здесь крутиться. …Есть такой чиновничек Бамбиза, такой тихий, под батькой сидит. Его сын хотел от пирога кусочек отломать, так они его ночью вздернули, прямо на заправке – не отходя от нефтяной кассы.
Неспроста я к тебе пришел. Замазали меня. И схему я их знаю. Если кто в бабках продвинулся, а с ними не делится, мужика замачивают, а бабки забирают. Со мной как было. Перед выборами сказали: отдай общак, надо прессе оплатить. Не волнуйся, вернем. Картинку показали из Сургута. С моим участием. Мы, якобы русские, поддерживаем батьку. Общак не вернули… Братве через своих ментовских шестерок вводят в уши, что я их закопал… По их схеме я должен быть мертвым, но я еще живой… Поэтому я пришел к тебе.
Он затравленно посмотрел вокруг.
– Представляешь, мои люди почти в открытую бабки несут на самый верхняк. Чтобы, например, лом из России на металлургический комбинат завести, через пацана ихнего Клемантовича Тозику «лимон» дали, тому Тозику, что у батьки на контроле сидит. У них везде свои люди. Причем, в основном, беспредельщики. Мозырский нефтеперерабатывающий крышует Сева Картанов из Новосибирска, от Быка смотрящий. Когда Быка Лебедь закрыл, Сева деньги из Беларуси чемоданами возил в Москву для отмазки. Он у Быка главным киллером был, думаю, что и здесь без работы не остался. Не зря его видели у нас в Витебске на базе у этих волков.
Ты подумай, они колесами стали заниматься?! На всех точках их люди. Президент в законе, мать его… Не Беларусь, а Чикаго. А я ведь еще знаю, где они деньги газовые прячут. А там не миллионы – миллиарды…

* * *

После ухода Зильбермана следователь не находил себе места. В какой стране мы живем… На душе у следователя остался странный осадок. Он и сам себе не раз задавал подобный вопрос: как случилось, что за Лукашенко проголосовала большая часть народа? Сон разума рождает чудовищ. Он вспомнил своих родителей. Они тоже, не задумываясь, голосовали за него. Всю жизнь они горбатились на Витебском КИМе, думая о куске хлеба. И они пошли за тем, кто сыграл на их примитивном, рабском мышлении, продекларировал: я им отомщу за вас…
А как быть им, работникам правоохранительных органов? При слове «правоохранительных» его неприятно покоробило. Чье право мы охраняем? Право мерзавцев на убийства, грабежи. Право бесконтрольно управлять и насиловать, право устанавливать свои бандитские законы. Даже такие, как этот Зильберман, которые всю жизнь конфликтовали с законом, понимают, что власть не должна быть такой, иначе все рухнет.
Ему почему-то вспомнилась встреча Лукашенко с Митрополитом Филаретом в церкви. Кривые ухмылки духовного пастыря и вальяжные объятия Президента «в законе», словно братки на сходняке…

* * *

… Спустя месяц в витебской гостинице «Двина» поселилась группа Сивакова, бывшего министра внутренних дел, ныне замглавы администрации Президента. Через сутки они уехали. А еще через день Олег Зильберман был расстрелян в упор возле своего дома. Несмотря на усилия следователей, дело об убийстве так и не было раскрыто…

«Я покажу им, кто в стране хозяин!»

К Генеральному прокурору Божелко вошел руководитель следственного комитета.
– Ну, что у тебя? – спросил Божелко.
– Мы почти завершили расследование и сегодня уже можно назвать убийц Завадского, заказчиков и исполнителей. Нами установлена группа лиц, которые занимались похищениями и убийством людей. Некоторые из них нами уже арестованы – Игнатович, Гуз, Малик и Саушкин. В группу входили еще пять человек, но их мы пока не установили. Руководил всем Павличенко, командир СОБРа. Один из арестованных, Малик, стал давать показания. Вот примерное место, где закопан труп Завадского…
Он протянул Божелко лист бумаги.
– Исследуя почерк похищений Захаренко, Гончара и Красовского, мы пришли к выводу о необходимости объединить все эти преступления в одно дело. Мы просим дать санкцию на арест Павличенко. Из показаний арестованных мы делаем вывод о причастности к организации этих преступлений высших должностных лиц. По нашим данным команды отдавали Шейман и Сиваков. Мы также просим санкцию на их арест…
– Только и всего? – глухо произнес Божелко и стал вышагивать по кабинету. – Я смотрел материалы… Не все. Хорошо поработали, спасибо Я дам ответ через час-два…
Когда Сидорский вышел, Божелко набрал по «тройке» председателя КГБ Мацкевича:
– Володя, надо срочно встретиться… Не надо в кабинете… На повороте на «Крылово». Там, где в прошлый раз, у озера.
– Я сажусь в машину. Через тридцать минут буду на месте.
– Хорошо.
Шли по узкой тропе вдоль озера. Разговор был короткий:
– Ты знаешь, мы взяли Игнатовича и Малика… Доказательства неопровержимые…
– У моих людей тоже.
– Просят санкцию на арест Павличенко. Я дам ее сегодня же…
– Полностью поддерживаю, – сказал Мацкевич. – Время пришло. Сейчас или никогда… Они еще такого натворят!
Божелко крепко пожал ему руку.
– Я не сомневался, что поддержишь… Спасибо. И еще… Главное. Мои просят санкции на арест Шеймана и Сивакова. Как ты думаешь?
Мацкевич ответил не сразу.
– Высшие должностные лица. Не поймешь, кто там чем руководил. Надо советоваться с Президентом… Иначе нас никто не поймет.
– Не знаю, – ответил Божелко. – Я уже ничего не знаю. По ночам одни кошмары снятся. Телевизор смотреть не могу, газет не читаю. Думаю: кто я такой, кому служу и зачем? Водку глушу, на пару часов забываюсь, а потом все сначала начинается…
Мацкевич ничего не ответил. Некоторое время шли молча.
Потом он сказал:
– Значит так… Я подписываю постановление об аресте.
– Мы санкционируем это задержание, – сказал Божелко. – Брать надо сегодня. Завтра можем не успеть. А потом идем к Президенту. Другого выхода у нас нет. Куда доставим Павличенко?
– Ко мне. В специзолятор КГБ. Лучше места нет… Решили?
– Решили.
– Да, чуть не забыл. Звонил генпрокурору России Устинову. Пускай везут сюда оборудование по поиску трупов. Мои хлопцы примерно определили, где они находятся.
– Ну хорошо, пока не прощаемся, – сказал Мацкевич. – Я думаю, сегодня звонить Президенту не стоит. Ему и так доложат. А ты будь на связи…
Пожали друг другу руки, сели в машины… Буквально через полчаса Божелко вызвал Сидорского.
Сказал:
– Вот ордер на арест Павличенко. С остальными подождем… Я надеюсь, до завтра…

* * *

Через полчаса группа захвата мчала в Уручье, на базу СОБРа.
– Будьте готовы… Может быть оказано вооруженное сопротивление. Сами знаете, куда едем…
Бойцы передернули затворы. Настроение было непонятное… Брать самого Павличенко, командира СОБРа, имя и фамилию которого в спецслужбах произносили по-особому…
Охране показали ордер на арест. Полное спокойствие. Прошли в здание. Ничего, кроме удивленных взглядов. Вошли в кабинет Павличенко… Он поднял красные, напряженные глаза, сказал:
– Я вас ждал. Давно ждал, – и криво усмехнулся.
Надели наручники. Пошатываясь, Павличенко шел мимо подчиненных, стараясь не сталкиваться с их взглядами.
В кабинете сделали обыск. Найти что-то не надеялись. Все было стремительно.
– Что это за кассеты? – спросил старший офицер.
– Посмотришь, будет интересно. Если тебе дадут посмотреть. Тут наша работенка запечатлена… Как кое-кого хлопали.

* * *

Мацкевич был один в кабинете. Ни одного звонка, телефоны будто отрубились. А может, так и есть на самом деле… Поднял трубку. Есть гудок. Набрал номер телефона Божелко.
– Тебе никто не звонил?
– Никто. Полное молчание… А у тебя?
– Тоже. Давай сами не звонить. Позовет.
– Будем ждать… Ничего другого не остается. Сейчас допрашивают Павличенко. Он пьян. Но говорит.
В эти минуты Лукашенко вызвал Шеймана. Заорал:
– Это что – переворот? Куда ты смотрел? Когда они смогли сговориться с Божелко? Это ж полностью наш хлопец. Так я думал до сегодняшнего дня…
Шейману хотелось сказать, что он давно так не думал, но слова вылетели совсем другие:
– Мои источники сообщили, что готовы ордера на арест меня и Сивакова.
Лукашенко побелел:
– А ордер на мой арест еще не готов?! Совсем, подонки, отвязались. Государство в государстве создали… Смычка – прокуратура и КГБ. Кто за этим? Значит так, поднимай спецназ в Марьиной горке, весь СОБР. Срочно в Минск… Всю координацию пускай берет на себя Наумов. На завтра – коллегию силовиков, я покажу им кто в стране хозяин! Зарвавшиеся засранцы… Если что, будем отстреливаться до последнего…
Шейман вздрогнул от этих слов. Лицо у Лукашенко красное, истеричное, мокрые руки отирает о штаны…
– Все понял? Все?
– Да. Павличенко надо срочно освободить, иначе…
– А сейчас ко мне Мацкевича и Божелко. Срочно, если еще не смылись, суки… А Павличенко… Сегодня будет свободен.

* * *

Им наконец-то позвонили.
– Едем, – сказал Мацкевич Божелко. – И сразу же, с порога… Согласование санкций на арест Шеймана и Сивакова.
– Согласен, так и сделаем, – ответил Божелко.
Через несколько минут они были в кабинете Лукашенко. Он почти строевым шагом вышагивал по ковру.
– Вы что делаете? – глянул сразу на обоих. – Обо.....ать меня хочете перед всем миром, страной?!
Оба молчали. Знали, что Лукашенко выпалит дальше. И ждали недолго:
– Хватаете надежных людей. Людей, которые Президенту, в отличие от вас, верно служат!
Он сел за стол.
– Какого хрена молчите?
– Александр Григорьевич, вы всенародно поручили нам заняться расследованием исчезновения людей… Мы занялись. Провели долгое и кропотливое расследование, – спокойно начал Божелко. – Мы уверены, и это подтверждено документами, что исчезнувших убрал СОБР во главе с Павличенко по команде Шеймана и Сивакова. Я прошу у вас как у высшего должностного лица государства дать санкцию на их арест…
– Я поддерживаю эту просьбу, Александр Григорьевич, – сказал Мацкевич. – Мы тоже проводили свое расследование… Разногласий с прокуратурой нет.
Лукашенко подхватился с места:
– Да вы оба спятили… Садить самых верных Президенту людей? А с кем я останусь? С вами?… Ладно, ладно! Так, Мацкевич, дай команду, чтобы Павличенко срочно доставили из изолятора КГБ ко мне в кабинет. Срочно, понял?
– Я этого не сделаю, Александр Григорьевич. Я не могу нарушать закон. Он находится в изоляторе из-за совершенных преступлений, согласно ордеру на арест, подписанному Генеральным прокурором.
Лукашенко побагровел еще больше.
– Вон отсюда! С этой минуты ты больше не председатель КГБ!
Когда Мацкевич с Божелко вышли, набрал номер телефона Ерина, заместителя Мацкевича. Сказал:
– Срочно освободи Павличенко и привези его ко мне…
– Слушаюсь, – ответил Ерин.
Надо срочно разбираться с силовиками. Завтра же… Эти люди должны понимать каждый его взгляд, а не только слово!
Примерно через полчаса Павличенко сидел перед Президентом.
Лукашенко внимательно посмотрел на него.
– Ты там, на нарах, думал, что я сдам тебя?
– Никак нет, Александр Григорьевич. Был уверен, что освободите…
– Скажи мне, о чем тебя спрашивали следователи и что ты говорил?
Павличенко ответил, не задумываясь:
– Спрашивали, какие приказы вы, Александр Григорьевич, мне отдавали.
– Что ты на это ответил?
– Сказал, что никаких приказов от вас не получал…
– Молодец… Ты свободен. И дальше будешь служить. Как прежде. Понял?
– Понял, Александр Григорьевич!

* * *

Ранним утром спецподразделение КГБ «Альфа» было поднято по тревоге. Спецназовцы направлялись на территорию военной части 3214, на место дислокации СОБРа. Совместно с работниками прокуратуры необходимо было произвести осмотр территории. Неожиданно к части подъехала машина с совбезовскими номерами и из нее вышел недавно арестованный Павличенко. Подойдя к растерянным сотрудникам, Павличенко спросил:
– Кто старший?
Протянул трубку:
– Тебя вызывают.
Офицер услышал голос Шеймана.
– У вас есть десять минут на то, чтобы убраться с территории воинской части!

* * *

Перед началом коллегии пригласил Шеймана. Вид у Президента был спокоен.
Сказал:
– Ну что, отстреливаться не пришлось?
– Не дождутся, – ответил Шейман.
– Значит так. Мацкевича и Божелко на х… Ерин председатель КГБ. Сивакова пока в резерв, потом к себе в администрацию заберу. А сейчас пусть посидит на даче. На всякий случай установите наблюдение… Чтобы никуда не смылся. Зачем он тронул Завадского? Я его об этом не просил. Из-за этого такая катавасия… МВД возглавит Наумов. Человек не раз проявил себя.
Он глянул на Шеймана:
– Про себя спросить хочешь?
Шейман промолчал.
– Тебя тоже надо отсюда… Засветился, да еще как. Иди генеральным в Прокуратуру. За законом будешь смотреть. Курировать будешь то же самое, что и курировал – оружие, еще кое-что, что главным является. Только при погонах и лампасах будешь. Ты ж об этом мечтал… Не забудь всю свою группу к себе под крышу взять. Мужики надежные.

«Следствие по делу превратилось в фарс…»

Я, бывший следователь прокуратуры Олег Анатольевич Случек, располагаю информацией о следующем. После референдума 1996 года секретарем Совета Безопасности РБ Шейманом было дано поручение командующему внутренними войсками Сивакову создать команду, которая смогла бы выполнять любые поручения, вплоть до убийств. Сиваков поручил своему подчиненному офицеру бригады специального назначения внутренних войск Дмитрию Павличенко подобрать людей для выполнения спецопераций.
Была создана группа, в которую в разное время входили обвиняемые ныне по уголовному делу о похищениях и убийствах людей – Игнатович, Гуз, Малик, Саушкин, а также 5-6 человек, не установленных следствием. Группу возглавлял Павличенко. Этой группе было приказано отработать схему похищения, убийства, а затем захоронения трупов. При убийствах для исключения опознания в случае обнаружения трупов решили использовать пистолет. Это был пистолет, который невозможно было впоследствии опознать – из него в Республике Беларусь приводятся в исполнение смертные приговоры. Способ убийства выбрали – стрелять в голову. Этот пистолет давался Павличенко на один-два дня, а после выполнения заказа пистолет возвращался на место. Группе было поручено опробовать эту схему на криминальных авторитетах. Первым «пропал» белорусский вор в законе Щавлик. Затем пропадает менее крупный «авторитет» Мамонтенок, а также более-менее крупные криминальные авторитеты, живущие на территории РБ. Тогда же в криминальных кругах стали ходить слухи о том, что властью была создана группа, которая занимается похищениями и убийствами криминальных авторитетов.
После исчезновения вышеуказанных лиц шума никто не поднял. Эту схему посчитали идеальной и стали поручать группе еще более серьезные «заказы» – политические. Пропадает Захаренко, затем пропадают Гончар с Красовским, и последним пропадает журналист Завадский. Все указания на проведение операций поступали к Павличенко непосредственно от Сивакова. Сиваков получал их от Шеймана. После отставки Сивакова группа перешла под полный контроль нового министра внутренних дел Наумова. Всего группой было совершено более 30 убийств. Члены группы были уверены в своей безнаказанности. Но с Завадским у группы вышел прокол. Данные экспертизы доказали причастность Игнатовича к похищению журналиста Завадского. В багажнике машины Игнатовича была найдена лопатка со следами биологических выделений пропавшего.
Возможно, что Завадский действительно знал правду о чеченской «карьере» Игнатовича. Но я думаю, Завадский был похищен и убит из-за того, что он был личным оператором Лукашенко, однако затем ушел от него и перешел на работу к Шеремету и стал в оппозицию к своему Президенту. А как известно, Лукашенко ничего не забывает и не прощает.
Вопрос: Правда ли, что люди, занимающиеся расследованием деятельности этой группы, умирают очень странной смертью?
Ответ: С января месяца по данное время умерли при странных обстоятельствах два оперуполномоченных уголовного розыска, которые занимались раскрытием данных преступлений.
Вопрос: От чего они умерли?
Ответ: Сердечный приступ. Но до этого ничего не предрасполагало к их смерти. Я считаю, что они что-то узнали, и просто власти не хотели, чтобы это вышло наружу. Их подозревали также в сотрудничестве с прессой, в «сливе» информации.
Вопрос: Откуда получена вся эта информация?
Ответ: Эту информацию мне передали действующие сотрудники КГБ и прокуратуры. Как вы сейчас понимаете, они сделали это с риском не только для карьеры, но и для собственной жизни.

* * *

Я, сотрудник органов прокуратуры РБ Петрушкевич Дмитрий Павлович, работаю в следственной группе прокуратуры РБ по расследованию уголовных дел по факту исчезновения журналиста Дмитрия Завадского, убийства азербайджанской семьи, похищения начальника Контрольно-ревизионного управления Министерства культуры Грачева и других.
Обвиняемыми по этому делу являются один бывший сотрудник спецподразделения «Алмаз» МВД РБ Игнатович Валерий, действующий сотрудник спецподразделения «Алмаз» Малик и еще два человека. Когда я ознакомился со всеми материалами уголовных дел, я решил обратиться к средствам массовой информации и к международным организациям, чтобы сообщить о том, как обстоят дела в РБ с расследованием похищений людей, в том числе известных политиков, которые до настоящего времени не найдены.
Вкратце, как я пришел к этим выводам. В 2000 году бывший сотрудник спецподразделения «Алмаз» Игнатович был задержан на территории Чечни. После задержания с ним общались работники российских спецслужб.
Он рассказал, что по указанию высших должностных лиц силовых министерств РБ выполнял специальное задание. Его продержали под арестом 10 дней и выпустили. После того, как Игнатович вернулся в Беларусь, его задержали. На момент задержания он совершил множество преступлений в составе сформировавшейся преступной группы. Среди них – похищения, убийства политиков. Когда «разрабатывали» Игнатовича, установили, что 13 мая 2000 года он вместе со своими подельниками под руководством командира спецподразделения МВД РБ СОБР Дмитрия Павличенко участвовал в похищении начальника Контрольного-ревизионного управления Министерства культуры РБ Грачева Александра Викторовича. Его вывезли в район Северного кладбища, где приставляли пистолет к голове, угрожали смертью. Грачев опознал Павличенко, как человека, который участвовал в его похищении.
Павличенко был помещен в изолятор КГБ, где генеральный прокурор Божелко лично с ним беседовал и требовал, чтобы тот сознался, где же все-таки находится журналист Завадский. На тот момент следствие интересовал больше всего Завадский. От Павличенко после того, как с ним побеседовал Божелко, поступила информация, что труп Завадского находится в районе Северного кладбища. Вероятнее всего там же находятся и пропавшие белорусские политики – Гончар, Красовский, Захаренко.
В тот же день было приблизительно установлено место, где он захоронен, где находится его труп, потому, что никто не сомневался, что Завадский действительно убит. И лично Божелко подписал запрос на имя генерального прокурора России Устинова. Он просил предоставить технику, предназначенную для отыскания трупов в земле, а также специалистов, поскольку в Беларуси такая техника на тот момент отсутствовала. Отсутствует она и сейчас. Это письмо было отправлено, по-моему, или 21, или 22 ноября. После этого, 27 ноября указом Президента Лукашенко снимается с должности генеральный прокурор… и председатель КГБ, а на следующий день уже направляется новая бумага на имя Устинова. Указывается, что необходимость проведения работ по отысканию трупов в земле отпала. То есть, тем самым, по-моему, Лукашенко сам и признал, что не хочет, чтобы труп Завадского был найден. После ареста Павличенко был помещен в следственный изолятор КГБ. Но на следующее утро он, как ни в чем ни бывало, вышел из следственного изолятора. Причем выпустили его оттуда сотрудники Совета Безопасности по личному указанию тогдашнего секретаря Совета Безопасности Шеймана.
На следующий день проводился осмотр на территории военной части № 3214, где работал Павличенко, и которая фактически являлась базой для этой преступной группировки. Но явился лично Павличенко, который в тот момент должен был находиться в следственном изоляторе, и потом раздался телефонный звонок. Звонивший сказал, что он Шейман и что у них есть 10 минут на то, чтобы убраться с территории военной части. То есть Шейма