Россия, а не КНР, могла бы подпереть США и стать первой экономикой мира

На модерации Отложенный

  

 

 

Насыбуллин рассказал в интервью «БИЗНЕС Online». Фарид Насыбуллин Фарид Насыбуллин Фото: «БИЗНЕС Online» «РОССИЯ — ЕДИНСТВЕННАЯ В МИРЕ СТРАНА, У КОТОРОЙ ПОЧТИ ВЕСЬ КРУПНЫЙ БИЗНЕС И ФЛОТ ЗАРЕГИСТРИРОВАНЫ В ОФФШОРАХ»

— Фарид Шайхуллович, почему, на Ваш взгляд, один из самых молодых министров РФ, глава минэкономразвития Максим Орешкин, выступает против приватизации? Откуда у него такая дерзость и смелость?

— Да, министр экономического развития Максим Орешкин, видимо, отражая не свою, а Владимира Путина, позицию, вбросил ложку меда в бочку с дегтем. Он не поддержал «прихватизаторов», заявив, что «...приватизация не является самоцелью, при принятии тех или иных решений по продаже крупных активов в первую очередь будет браться во внимание необходимость повышения конкуренции и корпоративного управления внутри самих компаний». Рынки, где действуют оставшиеся унитарные предприятия, весьма специфичны. Это, как правило, рынки монопольные, не емкие в плане ограниченных возможностей бюджета и платежеспособного спроса населения. Речь идет о сферах, чрезвычайно значимых с точки зрения системы жизнеобеспечения, общегосударственных нужд и национальной безопасности страны в целом. К ним с рыночными инструментами подходить нельзя, однако руководитель федеральной антимонопольной службы Игорь Артемьев так и поступает. Поэтому планы ФАС и сочувствующих — либо полная некомпетентность, либо банальное стремление этих господ переложить бремя проблем на рынок, а значит — на и без того бедное население. При таком подходе надеяться, что федеральный бюджет возьмет на себя финансирование инвестиционных нужд унитарных предприятий, к сожалению, не приходится. Предлагаемая же им альтернатива — получение кредитов под грабительские проценты — ставит предприятия на грань банкротства. Наиболее рациональное решение проблемы — это создание инвестиционного банка или фонда, где бы подобные предприятия могли бы кредитоваться либо беспроцентно, либо под символический 1 процент. Отговорки, что «денег нет, но вы держитесь» — несерьезны. Особенно на фоне выделения огромных средства на сомнительные проекты, как те же 50 миллиардов на петербургский стадион «Зенит Арена», или на мосты в никуда, что идет вразрез с национальными приоритетами. Но самой вопиющей реальностью, несмотря на тщетные попытки Путина разрешить эту проблему, является оффшоризация, а никак не огосударствление экономики. Но рассуждений на эту тему вы никогда не услышите на Гайдаровских форумах. Тема приватизации и либерализации там повторяется из года в год в разных вариациях, причем это пустословие, похоже, ведется за госсчет. Оторванность экономического блока правительства от реальных проблем превзошла все мыслимые грани. Убийственные факты приводит экономист Мадина Алборова, магистрант из Северной Осетии: «Россия — единственная страна мира, у которой почти весь крупный бизнес и флот вместе с судовладельцами зарегистрированы в оффшорах. В Европе не более 4 процентов крупнейших и крупных компаний контролируются владельцами из оффшорных юрисдикций. В США — 2 процента. Отличия западной и российской моделей офшоризации кардинальные. На западе в оффшоры выводятся только прибыли, что влечет за собой проблемы фискального характера, а в России не только прибыли, но и активы, а это угроза утраты всей отечественной экономики. Оффшоризованным в России оказывается не только средний и крупный частный бизнес, а также госкорпорации, акционерные общества с преобладающей долей государства» . Но и это не все: кудрины и артемьевы — догматично или в силу политизированности — не хотят понять, что без госсектора не может функционировать ни одна экономика. Например, его доля в США с 20 процентов увеличилась в последнее время до 30, а в Европе — до более чем 40 процентов. Госсектор концентрируется не только в отдельных инфраструктурных сферах, но и в целых промышленных отраслях. Например, во Франции наиболее сильны позиции госсектора в электроэнергетике, металлургии, автомобилестроениив, а также в аэрокосмической, электронной и химической отраслях. Значит, проблема не том, что госсектор большой или маленький. Любая национальная система определяет его оптимальную величину, исходя из нужд и особенностей своей территории, климата и исторического пути развития.

 

 

 

— Параллельно либеральные экономисты не устают развивать тезис о неэффективности госсектора. Или это тоже фейк?

— Алексей Кудрин на Красноярском экономическом форуме заявил, что необходимо продолжать приватизацию. Вину за низкие темпы роста экономики он свалил теперь уже не на народ, а на госсектор. У руководителей госкомпаний, мол, недостаточно стимулов и мотивации. Но фишка в том, что эффект от потенциальных сделок бывший опальный министр оценил в 400 миллиардов рублей — с точки зрения объемов госбюджета и его дефицита, это мизерная сумма.

Наверное, Кудрин думает, что мы забыли, как с этими стимулами и мотивацией в 1990-х частники обрушили экономику России? Или как приватизированная Саяно- Шушенская ГЭС была доведена до катастрофы, после чего ее героически восстановило «неэффективное» государство? Такое противопоставление искусственно, тем более — в свете вышесказанного. Оно идет отчасти по идейным, а отчасти — по шкурным соображениям: несложно представить какие барыши могут быть получены от приватизации «неэффективного сектора». Прикрываясь этой откровенной дезинформацией, правительство уже в феврале утвердило программу приватизации на три года, а в списке дележа оказались самые жирные куски госсобственности: «Новороссийский морской торговый порт», «Совкомфлот», «Объединенная зерновая компания», «Приокский завод цветных металлов», «Кристалл», «Алроса», ВТБ и многие другие флагманы добывающей и обрабатывающей промышленности, морского транспорта, финансового сектора и других отраслей. С точки зрения экономической целесообразности вот что об этом пишет Валентин Катасонов, председатель Русского экономического общества имени Шарапова: «Либо власти сами разучились считать, либо думают, что считать разучился народ. В расчете на один из 1826 объектов приватизации средняя выручка составит 9,2 миллиона рублей! Сегодня в Москве на рынке недвижимости столько стоит очень скромненькая квартира. Бюджет РФ, сверстанный на 2017 год, предполагает расходную часть в размере 16,241 миллиарда. Доходы от приватизации, запланированные на этот год (5,8 миллиарда рублей) составят лишь 0,03 процента по отношению к бюджетным расходам». Дело даже не в стоимости. Иногда целесообразно бесплатно передавать частнику госсобственность. У нас ангажированные экономисты совершенно напрасно придали этой теме идеологический оттенок, видимо, ради принижения достижений СССР и преувеличения «успехов» новой России. Сама постановка вопроса абсурдна, но сыграем по их правилам. Как бы они ни манипулировали цифрами, все равно очевидное невозможно скрыть. Можно сколько угодно рассуждать о заполненных сегодня полках магазинов, о свободе выезда и прочем, но нельзя проигнорировать тот факт, что РФ за более чем 25 лет так называемых реформ практически ни по одному показателю не достигла уровня СССР не самого лучшего 1990 года, даже по уровню потребления основных продуктов питания — того самого мяса, которое советские граждане якобы не могли купить. По оценке ЦРУ США, ВНП СССР в 1989 году составлял $2,66 триллиона, что равнялось 51 проценту от аналогичного показателя США. Если в 1960 году объем промышленной продукции СССР по сравнению с США составлял 55 процентов, то через 20 лет, в 1980-м — уже более 80 процентов. За период с 1950 по 1981 год ВНП СССР, по данным того же ЦРУ, вырастал в среднем на 4,6 процента в год, тогда как рост ВНП США за тот же период составил в среднем 3,4 процента в год. В 1985 году на долю экономики СССР приходилось около 20 процентов мирового промышленного производства. На долю России в 1913 году по разным источникам приходилось от 3 до 5 процентов, РСФСР в 1985-м — около 12 ,на долю России в 2000-м — 4,4, в 2013-м — около 3,2 процента. «СССР в брежневский период рос темпами выше мировых. Нетрудно представить, что было бы, если Горбачев провел подлинные реформы. Сегодня бы не Китай, а Россия подперла США»«СССР в брежневский период рос темпами выше мировых. Нетрудно представить, что было бы, если бы Горбачев провел подлинные реформы. Сегодня бы не Китай, а Россия подперла бы США»Фото: ©Алексей Бабушкин, РИА «Новости» Из приведенных данных видно, что СССР в брежневский период рос темпами выше мировых. Нетрудно представить, что было бы, если бы Горбачев провел не ликвидационные, а подлинные реформы. Сегодня бы не Китай, а Россия подперла бы США и, скорее всего, уже была бы первой экономикой мира. В этом случае никто не посмел бы разговаривать с Россией языком санкций. А некоторые бывшие республики не стали бы вырабатывать желчь русофобии, а Украина — взращивать бандеро-нацизм, героизируя позорные факты собственной истории. Наоборот: наперегонки, как сегодня перед США, стояли бы в очереди на дружбу с Россией. А всего-то нужно было пойти по пути конвергенции, соединив лучших черты социализма и капитализма. Это упущенный шанс, который стране был представлен еще при Никите Хрущеве. Его, как и Михаила Горбачева, понесло не туда. Так, один пустился строить мифический коммунизм, а другой — не менее мифический социализм с человеческим лицом. И то и другое обернулось для страны трагедией, но выводы до сих пор сделаны неверные. Потому Россию штормит. Это мнение разделяет и нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц, который написал: «Вместо рыночного капитализма Россия за четверть века выстроила госкапитализм для своих. Россия и многие другие страны, вступившие в переходный период, отстают от развитых стран еще больше, чем раньше». В специальной литературе существует огромное количество исследований со сравнительными анализами, позволяющими судить как о большей эффективности госсектора по сравнению с частным, так и наоборот. Но поскольку заблуждений вокруг слишком много, нам придется привести несколько цифр. В мировой экономике можно найти массу примеров эффективной работы госсектора: в той же Индии, Норвегии, Чили, Малайзии или Китае. У нас же можно сравнить, например, эффективность работы как бы государственной Роснефти и стопроцентно частного «Лукойла». Михаил Делягин приводит такие данные: «Удельные (приведенные к баррелю нефтяного эквивалента) затраты на добычу у „Роснефти“ почти на 40 процентов ниже (159 против 259 рублей за баррель), удельные капитальные затраты на разведку и добычу — ниже в 2,2 раза (261 против 579 рублей за баррель нефтяного эквивалента), маржа EBITDA составляет 24 против 14 процентов, доходность на капитал — 14 против 10 процентов». Можно сравнить и по такому важнейшему показателю, как инвестиции в основные фонды. Данный критерий отвечает за прирост производства и за его инновационное обновление. Для частного собственника этот показатель равен 0,73, для государства — 0,91. В 1,24 раза государство — более ответственный и прогрессивный собственник. Так что эта борьба на взаимное уничтожение бесплодна. Правительство и ФАС кормят народ фейками. Концептуально проблема не оформлена. В первом приближении попытаемся если не сблизить позиции непримиримых противников, то хотя бы найти общие точки соприкосновения. Итак, во-первых, аксиоматично, что рыночная экономика есть частная экономика, а потому, по сути, является более рациональной. Во-вторых, мировой опыт свидетельствует, что она не может успешно функционировать без госсектора, оптимальную величину которого науке и практике для России еще надо бы высчитать. В-третьих, есть естественные монополии, в отношении которых вообще не должна стоять задача приватизации, но при этом актуализируется проблемы эффективности госуправления, целей деятельности естественных монополий и возможности частников беспрепятственно входить в этот монопольный рынок. В-четвертых, не так важно, государственный это или частный сектор, если субъекты предпринимательской деятельности поставлены в рыночные условия, конкурируя на равных. В-пятых, в условиях кризиса государство не должно бояться национализировать частные предприятия, а после вновь отпускать их на вольные хлеба. И последнее: все госпредприятия, которые не являются монополистами, не отвечают за инфраструктуру и не связаны с социальными проектами, должны переходить в частные руки. Важнейшей для госсектора задачей является поддержка частного сектора, который заодно исправляет так называемые экстерналии рынка, то есть его недостатки. Дело в том, что практически во всех странах мира усиление позиций госсектора происходит тогда, когда обнажаются так называемые провалы рынка и недостатки частного сектора экономики. Устранению подобных провалов системы частного предпринимательства и способствует госсектор. «Титов уподобил предлагаемые меры ЦСР ленивой экономике, так сказать — программе ничегонеделания» 

 

— Однако Кудрин по поручению Путина разрабатывает новую стратегию экономического развития РФ вплоть до 2035 года. Значит, пришло озарение?

— С такой ли искаженной ментальностью писать стратегии? И не напомнить ли Вам о том, которая эта программа по счету? Кто авторы тех планов, которые закончились ничем? А писались они теми же Кудриным, Грефом, Мау, Ясиным и прочими членами гайдаровской команды. И никакой ответственности. Теперь у них другая навязчивая идея — обеспечить темпы роста экономики выше мировых. Естественно, они этого не достигнут, и ничего им за это не будет. Во всяком случае, в доступных для чтения источниках до 2035 года просматриваются темпы роста лишь на уровне 1-2 процентов. А мировые — это 5 процентов. Значит, наше отставание будет лишь нарастать.

— Почему же Путин верит Кудрину и даже назначает его главой ЦСР?

— Кудрин из всего списка либеральных экономистов России, пожалуй, не только самый выдающийся, но и самый опытный. Как-никак, на протяжении 10 лет он был министром финансов и первым вице-премьером по экономике в нулевых. Его доклады того времени отличались особой аналитикой и глубиной разбора экономической ситуации. Но он не сумел критически переосмыслить негативный опыт гайдаровских реформ и не только не преодолел ошибки 1990-х, но и усугубил их. Он по факту оказался догматиком, начисто лишенным самокритичности и умения перестраиваться, исходя из ситуации. В отличие от него, к примеру, клятый либералами Владимир Ленин не боялся маневрировать, менять подходы и даже ради прагматизма поступаться идеологией. Например, нужна победа — вводит политику военного коммунизма, план и продразверстку. Сменилась ситуация С вводит НЭП с продналогом, элементами рынка и концессиями. Не уповая на невидимую руку рынка, Ленин одновременно концентрирует в руках государства стратегические отрасли, передав все остальное в руки частных собственников. Кудрин же напоминает горбачевского Абалкина. Он вместо полного слома хрущевско-брежневской административной модели экономики пытался ее реанимировать. А вот Китай, напротив, воспользовался нашим опытом НЭПа и преуспел. Сегодня либеральные экономисты «реформ» времен перестройки, начисто отрицают возможность для СССР китайского пути. Мол, в Китае при Ден Сяо Пине 80 процентов населения проживало в деревне, а в СССР все наоборот, 80 процентов — в городах. Отсюда вывод — у нас опыт Китая неприемлем. Да и наш народ, мол, не китайцы — те трудолюбивы и не пьяницы. Редкий цинизм. Как будто это не наш народ сделал СССР второй сверхдержавой мира. Будто не мы победили фашизм в Европе и не мы первыми покорили космос. А кто достиг паритета с США в военно-промышленном противостоянии? Раз поздний СССР урбанизировался, то начните реформы не с деревни, а с города. Там деревня потянула за собой город, а у нас наоборот — город мог потянуть за собой село. У нас «реформы» начались одновременно с КНР. В итоге разрушили и городскую промышленность, и угробили село, под нож пуская даже колхозы-миллионеры. Таким образом, команда Кудрина ничего нового предложить не может в принципе. Тревожит, что именно ему поручена очередная разработка программы выхода из кризиса, виновником которого он во многом является.

— Кроме кудринской, существуют еще программы Бориса Титова и Сергея Глазьева. Причем, по данным «Коммерсанта», Титов уже отправил Путину свою программу. Реакция Грефа вполне предсказуема. Он успел авторов этих трудов назвать псевдоучеными, а их предложения по заливке кризиса деньгами — чуть ли не бредом.

— Кто псевдоученый и кто бред несет — об этом чуть позже, а сейчас — о программах. Я бы сюда добавил еще «Стратегию экономического развития России до 2035 года», разработанную одним из советов ТПП РФ во главе с Константином Бабкиным, и программу института экономики РАН и МГУ. И это не может не радовать — новый экономический курс России становится реальностью. Монополия либерал-монетаристов, объединенных единой площадкой под лейблом «Гайдаровский экономический форум», наконец-то разорвана, и мы увидели волну экономической мысли, которая поднялась против официального курса правительства, слепо следующего за обанкротившимися бредовыми идеями Гайдара.

А в чем бредовость идей Гайдара?

— Достаточно вспомнить одну из его парадигм: зачем нам промышленность? Дескать, продадим нефть, а все необходимое купим. Этот императив предопределил ситуацию, с которой Путин борется, как с наследием 1990-х. Мы до сих пор пожинаем плоды такого реформаторства в области экономики. А в области политической невозможно сказать лучше, чем бывший советник президента Андрей Илларионов (когда он был еще в адеквате). Так, вспоминая Гайдара, он заметил: «... покойный на поколение уничтожил политическую и общественную поддержку либералов и демократов». Точнее не скажешь: Гайдар дискредитировал в России идеи либерализма. Последующие события показали верность этого посыла. Демократические силы начали терпеть поражение за поражением, их электоральная поддержка рухнула до 1 - 2 процентов, а понятие «либерализм» и «либерал» у нас стали ругательными. Путин, понимая, что гайдаровцы завели страну в тупик, на экономическом совете при президенте прямо заявил, что не может быть «монополии на истину в экономической дискуссии». А значит, лед тронулся, и страну ждут кардинальные перемены в экономической политике государства, их вероятность усиливается и предстоящими президентскими выборами. Раздвоение сознания, когда негативное восприятие народом внутреннего состояния дел при одновременной положительной оценке позиции президента во внешней политике, пошло в разнос, стремясь обрушить рейтинг уже самого Путина. Он либо решительно отмежуется от тупикового курса, либо страну ждет череда политических и экономических потрясений с непредсказуемыми последствиями. Поставив основной целью правительства и ЦБ снижение инфляции до 4 процентов, при этом игнорируя проблему роста экономики и повышения благосостояния народа, либерал-реформаторы окончательно потеряли доверие народа. Потому Путин выдвинул задачу добиться роста экономики выше мирового. Между тем, официоз носится с идеями Кудрина. Но здесь нет и, в принципе, не может быть ничего прорывного. Все те же старые обанкротившиеся идеи 2000-х, но подаваемые в новой оболочке: в области бюджета стремиться к его консолидации и низкому дефициту. Средство достижения одно — снижение инфляции с одновременным урезанием номинальных расходов бюджета. Причем бесплатность госуслуг объявляется чуть ли не главным виновником всех бед. Это действо — не ради роста экономики, а ради создания некоего доверия между бизнесом и властью. Мнение народа на сей счет реформаторов, похоже, совсем не интересует. Неслучайно в их предложениях принципиально отсутствует такие меры, как стимулирование потребительского спроса. Недоумения усиливаются, когда начинаешь анализировать предлагаемые меры в области экономики. Они также до банальности примитивны: уже набившие оскомину развитие человеческого капитала и инвестиции в инфраструктуру вкупе с гайдаровским снижением роли государства в экономике и, соответственно, приватизацией. Не зря Путин, послушав пустые предложения Кудрина, сузил круг его задач, порекомендовав сосредоточиться на реформе госуправления, пенсионной системе и правоохранительной деятельности, тогда как новому министру МЭР поручил вплотную заняться выработкой мер по реформе экономики. Как говорится, шило поменяли на мыло. Идея бесплодная, ибо ментально это одна и та же команда. Нет смысла подробно останавливаться на их предложениях. Отметим лишь, что постоянные покушения псевдореформаторов на конституционные права граждан на бесплатность здравоохранения и образования уже приобрели паталогические черты, словно мы не знаем отрицательных последствий этих решений в тех же США. Для миллионов американцев, даже имеющих страховку, болезнь — прямой путь к банкротству, а образование из всеобщего давно превратилось в образование для элиты. Лучше бы занялись проблемой 20 миллионов россиян, которые, по словам Голодец «непонятно где заняты и чем заняты». Но нет: трудности этих людей, которые из-за «реформ» того же Кудрина вытолкнуты в теневой сектор, их не волнуют. А зря. В дилемме «доверие граждан и власти или доверие власти и бизнеса» Кудрин склоняется ко второму. Однако между бизнесом и властью у нас уже давно стоит знак равенства. Одним словом, не косность нашего народа, а мертвые и отжившие свой век идеи тормозят развитие России. Но приходит время, и российская земля рождает ломоносовых, пушкиных и королевых, которые становятся находят ответ на вызовы времени. Главными для России сегодня являются проблемы в экономике. Запрос общества на новые устремления удовлетворил Путин, который вначале поддержал Глазьева, расшевелившего застойное болото «Вашингтонского консенсуса». А это активизировало альтернативные подходы, аккумулированные Титовым и Бабкиным. Первый из тройки, правда, увлекшись разоблачением происков Запада, вдарился не в поиск компромиссов встраивания России в мировую систему разделения труда, а в разрушении долларовой гегемонии США — страны, которая, хотим мы того или не хотим, объективно на себе тащит всю мировую экономику. Преждевременное разрушение ее, чего не хотел понять Глазьев, может ввергнуть мир в состояние хаоса, в котором Варфоломеевская ночь покажется сущим пустяком. Да и Китай, ставку на которого как на союзника в этой проблеме делает Глазьев, оценивает ситуацию иначе. Хотя бы потому, что лидер КНР на Давосском экономическом форуме после намерения Трампа переключиться на внутренние проблемы, недвусмысленно заверил теневых воротил, что он против сворачивания проекта глобализации. Так что Глазьев остался один в поле воин. Да это и не тот случай, когда нужно воевать. Осталось немного времени, и доллар сам уступит свои позиции, как в свое время сдулся испанский реал, а затем английский фунт. Он превратится в обычную национальную валюту. А вот что будет взамен? Это другой вопрос, но он будет решен, ибо глобальная экономика требует не только всеобщности, но и единых денежных эквивалентов.

 Что касается Титова и особенно Бабкина, то они в своих программах не только наиболее полно нащупали болевые точки российской экономики, но и предложили адекватные методы по их блокированию. Если их объединить, устранив некоторые нестыковки (а то и грубые ошибки), да еще усилить рядом разумных предложений Глазьева, то у России может появиться великолепная экономическая программа возрождения, реально гарантирующая мощь и процветание страны. Причем если в 1990-х институт суперпрезидентской власти пошел стране во вред, то в настоящих условиях этот недостаток может стать благом, если принять во внимание высокий рейтинг Путина и его наработанный колоссальный опыт не только как организатора производства, но и как теоретика-экономиста. Этот его потенциал сегодня особенно востребован, и хочется надеяться, что он найдет реальное применение. Речь идет о банальной политической воле, без чего не может осуществиться ни одна реальная реформа. Чуя, что из-под ног уходит почва, российские неолибералы начали массированную пропаганду в прикормленных СМИ о близости программы Титова и Кудрина. Но это полная чушь. Сам Титов уподобил предлагаемые меры ЦСР ленивой экономике — так сказать, программе „ничегонеделания“. На самом деле, близкими по духу являются программы Бабкина и Титова. Синтез двух программ, помноженных на ряд идей Глазьева, — вот столбовая дорога, которая выведет Россию на темпы роста не только выше мировых, но и значительно больше. Основная идея Титова и Бабкина — это развитие внутреннего производства, несырьевого сектора экономики с упором на переработку сырья, массированная поддержка малого и среднего бизнеса, перехода от деиндустриализации к новой индустриализации. Средством достижения целей у первого признается переход от жесткой к умеренно мягкой денежной политике ЦБ, кредитование в сумме не менее 1,5 триллиона рублей в год с привлечением внешних займов и частных инвестиций при резком снижении регулятивных издержек со стороны государства. Второй исходит из того, чтобы сделать рентабельным производство в России, совершить «три с половиной оборота». Речь идет об изменении принципов внешнеторговой, налоговой и денежно-кредитной политики. Основным источником финансирования, по мысли автора, должны стать золотовалютные резервы (ЗВР) России. При детальной проработанности многих пунктов обеих программ существенным их недостатком является игнорирование международных правил того же валютного режима, в котором действует ЦБ, что ставит под сомнение возможность их практической реализации, особенно мер Бабкина, предлагающего на ускорение потратить ЗВР России. Тот факт, что ЦБ покупает казначейские бумаги США (что думский депутат Евгений Федоров называет колониальным статусом и потерей суверенитета России), на самом деле отвечает правилам мировой финансовой системы. Возможно, она не совсем справедлива, но правила пишет победитель. И не они, а мы попросились в их доме. Сначала пропишись, освойся, а потом и качай свои права. Обычно так бывает. Альтернатива этому — полное выселение и изгнание из общежития. Такова суровая реальность. Титову и Бабкину следует определить свое отношение к этой системе, а затем уже действовать. Глазьев определился. Он против долларовой гегемонии, хотя, несколько скорректировавшись, ослабил свой изоляционистский пыл. Но это крайне радикальная левая позиция, а потому она ставит академика в ряд черных оракулов. Кудрин же, наоборот, ярый поклонник золотого тельца. Он занял крайне правый фланг, а потому также является черным оракулом, но с розовыми очками. Как обычно бывает, истина посредине и ее еще предстоит найти.  «Рубль — валюта, привязанная к доллару, и строится по принципу, когда покрытие рублевой массы обеспечивается объемом валютных резервов, а соотношение между ними определяет курс рубля» Фото: «БИЗНЕС Online» «ЮАНЬ, ЕВРО И ИЕНА ТОЖЕ ПРОИЗВОДНЫ ОТ ДОЛЛАРА — И НИЧЕГО, РАБОТАЮТ»

— Может, нам действительно отказаться от доллара? Ведь ЦБ без оглядки на доллар не имеет права проводить эмиссию рублей, а отсюда — высокие кредитные ставки и критически низкий уровень монетизации экономики.

— Титов и Бабкин эти проблемы как бы не заметили. А зря, без прояснения этой исходной точки все их выводы практически ничего не стоят, а потому Путина пока не удовлетворила ни одна из программ. Он-то наверняка эту проблему знает. Им следует доработать свои программы в направлении приведения их в соответствии с международными правилами торговли, например, того же currency board, без чего Россия своими же руками изолирует себя от мира. Действительно, рубль — валюта, привязанная к доллару, и строится по принципу, когда покрытие рублевой массы обеспечивается объемом валютных резервов, а соотношение между ними определяет курс рубля. И что из этого? Юань, евро или иена тоже производны от доллара, и ничего, работают. Более того, у Франции, Германии или Италии вообще нет своих валют. Та же Греция, дабы выйти из кризиса, даже девальвацию не может провести, а РФ проводила не раз. Так что все это разговоры для бедных. Не мы правила писали и не в нашем положении требовать их пересмотра. Более того: казалось бы, всесильная ФРС США не совсем свободна в проведении независимой финансовой политики. И часто действует себе в ущерб, вынужденно учитывая мировую конъюнктуру. Например, по правилу Тейлора на сегодня предполагается, что ставка ФРС должна быть на уровне чуть выше 3,8 процента, тогда как в реальности она на уровне 0,75 - 1 процента. Разница уже превышает более 300 базисных пунктов, и это максимальный уровень с 1977 года. То же самое — с госдолгом США. Дабы поддержать мировые темпы роста, правительство наращивает госдолг, доведя его до критического уровня. С другой стороны, ЦБ других стран вынуждены покупать бумаги США, зная, что их никогда не вернут, особенно бумаги 30-летней давности. Хорошо, что хоть проценты исправно платят. — Что, на Ваш взгляд, в первом приближении следовало бы предпринять? — Если влезть в шкуру главы ЦБ, то у Эльвиры Набиуллиной один вариант поведения: дабы увеличить денежную массу, надо наращивать экспорт и привлекать инвестиции. Отсюда такая активность по экспорту сырья и (я бы даже сказал) истерия по улучшению инвестклимата. Но забывается, что банковский процент — это тоже условие ведения бизнеса и климат. И какой он при таких высоких ставках? Это первая ловушка, в которую загнал себя ЦБ. Вторая: по currency board объем ЗВР страны должен быть больше, чем количество денег в обращении. Однако упавшая в цене нефть и санкции, существенно сократили приток валюты в страну, отсюда и девальвация, и жесткая монетарная политика ЦБ. Любая эмиссия рублей и сверх поступивших долларов есть нарушение валютного режима. Да и они, как показал опыт, автоматически уходят на валютный рынок, роняя курс рубля. Значит, нужно ограничить операции банков с капиталом и ужесточить контроль над конвертируемостью (грубо — увод долларов из страны), но это противоречит правилам и открытости, чему ЦБ присягнул перед ФРС и МВФ. Что делать? Дабы избежать нарушения валютного режима, можно вспомнить наш отечественный опыт облигационного займа индустриализации, выпуск акций государственных АО под отдельные проекты и так далее. Третья ловушка — это инфляция. Набиуллина говорит, что «монетизация экономики должна расти вместе с экономическим ростом». Но рост невозможен, если есть недомонетизация экономики, она порождает нехватку ликвидности, а значит и крайнюю дороговизну кредитов. Монетизация у нас на уровне 45 процентов, а среднемировая- 120. Подавление ее высокими ставками душит реальный сектор, увеличивая издержки, что автоматом ведет к повышению цен. С другой стороны, накачка экономики деньгами (то же снижение ключевой ставки) без увеличения ЗВР неизбежно уронит курс рубля. А это удорожание импорта, который у нас преобладает во всем и, пожалуй, является главным фактором инфляции. Замкнутый круг. Увеличить количество товара на рынке, причем отечественного, как вариант ЦБ не рассматривает. Не говоря об обуздании монополистов, постоянно увеличивающих инфляцию издержек. Этой задачи в его уставе нет. Главная его цель — таргетирование инфляции. Не пора ли на ЦБ и эту обязанность возложить, как, например, на ФРС США, которая кроме инфляции, отвечает за темпы роста и уровень безработицы. Правда, в существующей системе это нерешаемая задача, ибо дефицит денег приводит не к уменьшению инфляции, а к ее росту из-за сокращения производства. Да, сегодня ЦБ, вроде бы, снизил инфляцию почти до 4 процентов, но не означает ли это, что экономика по-тихому скатывается к дефляции? Полезно напомнить, что после дефолта 1998 года инфляция в стране падала. При том, что денежная масса росла и ускоренными темпами. Почему? Ответ очевиден — девальвация подавила импорт, а отечественный производитель нарастил производство. Так что госпожа Набиуллина должна изучить наш же недалекий опыт. Команда Титова исходит из ложной посылки, что «в условиях низкой монетизации экономики ЦБ РФ может постепенно наращивать денежное предложение (как минимум до уровня М2/ВВП = 80-90%), не опасаясь значительного повышения инфляции при условии, что новая денежная эмиссия не будет направлена на госрасходы, а в полном объеме, целевым образом, в форме возвратных кредитов будет использована на стимулирование инвестиций в реальное производство». Еще больший отрыв от реальности демонстрирует команда Бабкина, требующая вообще сократить объемы ЗВР России. Не говоря уже об эмиссии. Здесь, как мы показали выше, присутствует полное непонимание правил currency board. Чтобы нарастить денежное предложение до 90 процентов, ВВП ЦБ должен увеличить ЗВР как минимум до $700 миллиардов (cейчас $390 миллиардов). А это, опять-таки, та же ловушка — увод денег из экономики или так называемая стерилизация «излишней» денежной массы. Из этой дурацкой ситуации нужно выбираться не путем игнорирования международных правил, а нахождения оптимума, прохождения «между Сциллой и Харибдой», тем более, что система не запрещает, а предполагает развитие. Например, в 2000-х, когда денег в стране было море, их тратили на что угодно, но только не на экономику. Греф оправдывал эту странную политику страхом, что все растащат или выдумал «голландскую болезнь». Отсюда воздушные замки, всевозможные мундиали и сомнительные мега-проекты, попусту растранжирившие весь инвестиционный ресурс. Про воровство уже не говорим. «ЦБ должен отказаться от стратегии сжатия денежной массы и провозгласить новый курс: полная монетизация экономики РФ с указанием методов и сроков»

 — Где же выход?

— Выход всегда есть, если есть желание и мозги. Причем желание или, если точнее, политическая воля — важнее. В стране огромное количество умных и думающих специалистов, ученых и практиков, способности которых не востребованы, и они вынуждены прозябать, прожигая свой талант зря. Бесталанность правит Россией. Надеюсь, реализация программ Титова и Бабкина встряхнет ситуацию, и плотина тупости рухнет, открывая русло для всех одаренных и небезразличных граждан. Что касается выхода из ситуации, то и здесь может быть несколько решений. Назову лишь два. Например, наращивание ЦБ в структуре ЗВР золота и других драгоценных металлов, приравненных к валюте. Причем, ЦБ на покупку золота не нужно тратить доллары, их он покупает за рубли, заодно стимулируя рост отечественного производителя. Хотя активность ЦБ здесь возросла, но явно недостаточно. Если в развитых странах золото в ЗВР составляет от 50 до 70 процентов, то у нас всего 8. Второй вариант это смена, как Титов говорит, мандата Банка России. По его мысли ЦБ должен осуществить переход от умеренно жесткой денежной политики к умеренно мягкой. Но это пустой лозунг — за все хорошее против всего плохого. На наш взгляд, ЦБ должен отказаться от стратегии сжатия денежной массы и провозгласить новый курс: полная монетизация экономики РФ с указанием методов и сроков. И неукоснительно этому следовать. Тогда мечты Титова и особенно Бабкина, требующего кредитов в 1 процент годовых уже в 2019 году, из фантазий превратятся в реальность. Тоже с таргетированием инфляции. Борьба с ней превратилась в борьбу ЦБ с мифологической Лернейской гидрой. У того же Гомера это называется «сизифов труд». Можно взять на вооружение и опыт Канады в период реформ, который ее из мирового захолустья превратил в страну из Топ-10. Канадцы отказались от политики бездефицитного бюджета, допустили внешние заимствования, а инфляцию и горизонт планирования темпов роста экономики и инфляции сделали не на один год, а в среднем на пять. Кстати, пятилетнее планирование успешно применяли в свое время Япония, Сингапур и особенно Южная Корея. Так что здесь Глазьев со своими идеями индикативного планирования близок к истине, тем более, когда России нужно совершить технологический рывок. А при пассивном государстве это тот же рыночный фундаментализм, который абсолютно неприемлем для стран, осуществляющих цивилизационный переход. В этом главная ошибка Гайдара, а Титов из нее не сделал выводы. Напротив, Бабкин совершенно верно предлагает осуществлять реформы при активном государстве, как это можно было наблюдать во всех странах, совершивших экономическое чудо. Но ни Бабкин, и ни Титов конкретно не выделили задачу строительства институтов рынка и шире — демократии. А в этом одна из главных, но, разумеется, не единственная задача государства в период реформирования. Оно может и должно заниматься предпринимательством, в том числе ради выращивания национальной буржуазии, которая будущее свое и своих детей будет связывать с этой страной. Но опять-таки не ради конкуренции с частным бизнесом, а для его быстрого становления. Особенно в приоритетных отраслях, ибо все России производить ненужно, да и невозможно. К сожалению, ни Титов, ни Бабкин не выделили эти прорывные направления. Вопрос об институциональных реформах, которые, по меньшей мере, у нас деформированы, поднял лишь Кудрин, но он, как и Гайдар, до сих пор в плену бредовой идеи в переходный период минимального государства.

— Выходит, у каждого, начиная с Титова, Бабкина и Глазьева с Кудриным, несмотря на кажущийся антагонизм их программ, есть свои рациональные зерна, а Путину нужно лишь их объединить, чтобы выработать «новый курс» России, отвечающий идеям не стагнации, а подлинного развития?

— Выходит, что так. Важно сейчас для каждого из них умереть гордыню и, засучив рукава, дружно начать работать над программой ради общего блага. 

— Через год в стране пройдут выборы президента. Бесспорным фаворитом избирательной гонки является Владимир Путин, хотя официально он не заявил о своих намерениях. Как Вы оцениваете его шансы и качество нашей сложившейся политической системы? Критики все громче кричат, что у нас нет не только экономической конкуренции, но и политической.

— Путин действительно публично не заявлял о своих планах, но по всем признакам не отказался от своих амбиций. Правда, в прозападных СМИ развернулась кампания по давлению на действующего президента с целью подорвать его желание на переизбрание. Активизировалось закулисье и в Кремле. Даже Владимира Жириновского подключили ради тиражирования фейка. Атака на Путина будет возрастать. Уже связали отмену санкций только с его уходом. Но все это шито белыми нитками. Путин будет переизбираться и наверняка победит. Важнее не эта предвыборная возня, а с какой программой он пойдет на выборы. Его авторитет резко возрос на фоне явных успехов России на внешних контурах российской политики. Но долго почивать на лаврах прошлых побед еще никому в мировой истории не удавалось. Народ теперь все громче требует таких же громких побед во внутренней политике. Воскресив имперскую плоть народа и героическую память предков, власть спонтанно сформировала запрос общества на изменение внутренней политики государства. Предвыборный лозунг Трампа — оставим мир в покое и займемся проблемами самой Америки — пришелся по душе и россиянам. Это не значит, что нужно забыть Сирию или безучастно смотреть, как фашизируется Украина. Но приоритетом должно стать решение проблем самой России. А вот здесь не все просто. Если смотреть на мир глазами классиков марксизма, то экономика — базис, а политическая система — надстройка. В стране правит государственно-монополистический капитал, озабоченный лишь извлечением прибыли. Сложившуюся у нас модель экономики Глазьев приравнял к африканскому типу. Народ в этой системе лишь средство, а не цель сего механизма. О его реальных нуждах вспоминают лишь в предвыборный цикл. А если что-то и делается, то лишь через призму не общих, а личных интересов. Это долго продолжаться не может.

— Значит ли это, что в стране может произойти революция? У нас сегодня модно утверждение, что все революции рукотворны и привносятся извне?

— На мой взгляд, это ошибочное утверждение. Никто серьезно не опроверг учение Ленина о революционной ситуации. Например, в период Великой депрессии США стояли на пороге революции. Банды гангстеров и просто озлобленных людей, буйствовали по всей стране, от голода люди умирали массово. Только официально названа цифра в 7 миллионов человек. Притом, что тоннами продукты топили в океане. Франклин Рузвельт предотвратил социальный взрыв. Сегодня внешне в Америке картина вроде менее драматична, но в том и мудрость части передовой элиты США, что они действуют превентивно и хорошо усвоили уроки кризиса 1930-х. А потому, не дожидаясь революции снизу, инициировали перемены сверху. В этом смысле РФ сегодня был бы востребован свой, «российский Рузвельт». Вместе с тем рукотворность революций тоже не следует отрицать. В мутной воде всегда есть желающие поудить. У нас, например, даже создан «Ельцин-центр», где собраны все русофобы, мечтающие «власовезировать» страну по примеру бандеризации Украины. Методы известны — оседлать недовольство народа. Так что альтернатива патриотическому курсу уже нарисовалась, а ее «успех» будет зависеть от неудач в экономике.

— На Украине народ доведен до нищеты и отчаяния, однако не бунтует.

— Не совсем так. Здесь много факторов, но я выделю только два: мощнейшая, довольно эффективная геббельсовская пропаганда, и уровень падения жизни населения, который не достиг критической отметки. Дело в том, что значительная часть доходов идет от заработков из-за рубежа. А безвиз с ЕС еще больше снизит градус напряжения в обществе. Потому Порошенко так усердствует. Другой вопрос: смирится ли гордый и индустриальный народ Украины с участью цыган или гастарбайтеров? Это вопрос для другого серьезного анализа.

— Вернемся к теме качества нашей политической системы. Так может ли в марксистских координатах хвост (надстройка) вилять собакой (экономикой)?

— Нельзя проводить жесткую грань между экономикой и политикой. Это взаимосвязанные явления, которые нужно анализировать комплексно. В какой-то период экономика определяет надстройку, а иногда и политика довлеет над ней. Вспомните наши 1990-е годы. Наши проблемы ногами растут оттуда, и, несмотря на все титанические усилия Путина придать динамизм этой системе, в целом оказались тщетными. Её нужно сломать. А вот что взамен — здесь разноголосица полная. Отсутствие консенсуса по ключевым вопросам не позволяет из калейдоскопа сложить единую мозаику, а потому есть прямая дорога к бунтам. Оно нам, конечно, не нужно и надеюсь, Путин сумеет проявить волю и проведет необходимые, не мнимые, а реальные экономические реформы с учетом мнения не олигархических групп и властвующей бюрократии, а большинства народа как положено при демократии. Но если на экономику у него духа не хватит, то ключевым должна стать масштабная политическая реформа. Боюсь, что Путин не преодолеет давления коллективных грефов и кудриных. Но чтоб достойно войти в историю, ему нужно напоследок хотя бы поменять надстройку. Главный смысл этой реформы перевернуть пирамиду власти. Как говорил Трамп — нужно вернуть власть народу. Это и у нас актуально. Мнение электората должно стать определяющим при выборах всех уровней. Мы критикуем сложившуюся избирательную систему США, называя её и небезосновательно — карнавальным шоу. Но в кризисный момент, она работает четко. Яркий пример, история президентства Рузвельта, когда не только бизнес, СМИ и даже церковь препятствовали его переизбранию на очередной срок, но, тем не менее, народ именно за него четырежды проголосовал. Из свежих примеров — избрание Трампа, которого демонизировали не менее. Значит демократические институты США, заложенные еще отцами-основателями, в нужный момент срабатывают. На наш взгляд в обществе на экспертном уровне нужно провести широкую дискуссию по переходу России из президентской в парламентско-президентскую республику. Победившая на выборах партия должна сформировать правительство, а лидер партии стать премьером. Президент — гарант Конституции и представитель РФ на международной арене. Единоличная власть президента, как и генсека ЦК КПСС, делает страну уязвимой для верхушечного переворота, если вспомнить пример Горбачева, развалившего СССР.

— Но тогда остается опасность, что, как на Украине, толстосумы «купят» себе депутатов или даже целые партии, и опять парламент у нас станет выразителем дум тех же олигархов.

— Есть такая потенциальная опасность. Потому Путин, пользующийся пока доверием народа, может следующий свой срок посвятить проведению политической реформы, и после ее анонсирования года через два провести выборы в Госдуму по новым правилам. Премьерский куш и парламентское большинство — достаточный приз, чтоб из бутафорных партий превратить тех же зюгановцев, мироновцев и жироновцев в настоящие политические партии, отражающие интересы больших групп избирателей. Уверен, появятся и новые партии. Единоросы также могут превратиться из партии власти в демократическую или центристскую партию, если четко сформулируют свою программу. Тот же Путин может возглавить их предвыборную борьбу и стать, в случае победы, премьер-министром. Рамзан Кадыров или Евгений Федоров предлагают Путину пожизненную власть. Ради Бога. Но только не от них, а от народа и после выборов. Кстати, само собой решится и вопрос честности выборов. Не нужны будут ни камеры, ни дорогостоящие технологии подсчета. Конкурирующие партии никогда не пойдут на подлог при подсчете голосов. Чтобы партии не прибрали к своим рукам олигархи, в первое время не надо лишать их госфинансирования. Но постепенно, по мере разработки соответствующих законов, можно полностью перейти на самофинансирование партий, что, безусловно, оживит гражданское общество и значимость СМИ. Но это вариант, если Путин не решится на слом гайдаровского вектора экономики, а если решится, то такая реформа может быть отложена до следующего момента. Уверен, что при продолжении тупикового курса он окончательно растеряет свой рейтинг и войдет в историю как президент, упустивший исторический шанс. Кудринский вариант реформ — это хроническая рецессия экономики и тяжелое бремя народа. Повысившееся в нулевых годах благосостояние, достигнутое во многом благодаря высоким ценам на нефть, стремительно падает, и никаких перспектив при темпах роста близких к нулю нет. Даже, если уповать на чудо (нефть подскочит до $100), то рост в 1-2% принципиально ничего не изменит. России нужен рост, как минимум 5%, а лучше 7-10% ежегодно. Если этого не будет, то «болотные» и «манежные» протесты станут только нарастать, усиливая вероятность повторения Россией судьбы СССР.

«Если Путин сделает Кудрина премьером, это трагично кончится для обоих». Часть 1-я