Почему легализация оружия в России вряд ли спасет от бытовых убийств

Смертельный пикник

«Газета.Ru» 

Shutterstock

Пока весь мир обсуждал очередной — третий за последнее время — теракт в Лондоне, в России случилась своя трагедия. Массовое убийство на территории садоводства в Тверской области в ночь на 4 июня унесло больше жизней, чем лондонский теракт: 45-летний электрик Сергей Егоров застрелил из охотничьего ружья девять человек.

Трое погибших были местными жителями, шестеро прибыли из Москвы. Погибла 92-летняя женщина, возраст остальных жертв — 30–45 лет. Одна девушка спряталась от убийцы в доме под одеялом, именно она смогла позвонить в полицию и сообщить о бойне. Взяли убийцу живым, он куда-то переносил одну из жертв, и в его руках в момент задержания не было охотничьего карабина «Сайга» — орудия убийства. В противном случае с большой долей вероятности он был бы просто застрелен при задержании.

Впрочем, даже при наличии живого подозреваемого мотивы все равно пока непонятны. Первоначальный мотив убийства — пьяная обида на собутыльников, которые не поверили, что он служил в ВДВ и умеет стрелять, теперь выглядит не так убедительно. Местные силовики утверждают, что Егоров ни в какой армии вообще не служил.

При этом количество гильз на месте убийства практически совпало с количеством выстрелов — то есть стрелял он вполне профессионально.

Обычно в таких случаях принято искать причины трагедии в прошлой жизни преступников. До сих пор убийца в неадекватном поведении замечен не был. Никаких более страшных грехов, чем штрафы за нарушение правил дорожного движения, за ним не водилось. При этом оружие у Егорова было официально зарегистрированное и принадлежало именно ему. То есть он не похитил и не изготовил «ствол» сам: есть у нас и такие умельцы.

Возможно, это результат психического расстройства.

К сожалению, нечто подобное может случиться где угодно и когда угодно.

В России, по официальной статистике, более половины убийств совершается на бытовой почве. При этом по итогам 2015 года (это пока самые свежие доступные данные) в нашей стране было зафиксировано 11 679 убийств. Это самый низкий показатель за все время после распада СССР, но все равно немногим меньше, чем СССР потерял за время войны в Афганистане.

Росгвардия, в функции которой теперь входит лицензирование оружия, по горячим следам обещает проверить хранение оружия на всех дачных участках страны. Но вряд ли новому силовому ведомству по силам такая задача. Количество дачных участков, учитывая гигантские проблемы с их регистрацией, не поддается точному подсчету. Не говоря уже о том, что законно зарегистрированное оружие запросто может храниться людьми не на дачах, а в городских квартирах.

Естественно, любое подобное убийство вновь вызывает в России общественную дискуссию о необходимости официальной легализации оружия. Хотя едва ли можно представить себе 92-летнюю женщину или подвыпивших дачников, которые действительно сумели бы отстреляться от внезапно открывшего по ним стрельбу пьяного электрика.

При этом едва ли собрание садового товарищества или дружеская вечерника на даче, на которую все участники придут со своим огнестрельным оружием, станет от этого намного безопаснее.

Особенно после обильных алкогольных возлияний.

По крайней мере, перестрелка с многочисленными жертвами ничем не лучше массового убийства, когда стреляет один человек.

При этом, как показывает статистика, прямой зависимости между легализацией оружия и уровнем убийств в мире нет. В частности, по данным Управления по наркотикам и борьбе с преступностью ООН (UNODC), в США, где оружие разрешено и широко распространено, совершается чуть менее пяти убийств в год на 100 тыс. человек. В России, где нет всеобщего разрешения на оружие, этот показатель почти вдвое выше, в районе девяти убийств на 100 тысяч. Но в Бразилии, где в 2005 году на референдуме 60% граждан проголосовали против запрета продавать оружие и оно легализовано, ежегодно убивают более 20 человек на 100 тыс. жителей.

Не зависит количество убийств напрямую и от уровня жизни.

В той же Индии, которая не богаче Бразилии, да еще и имеет серьезные межнациональные и внутрикастовые проблемы, убивают даже меньше, чем в США, — примерно 3,5 убийства в год на 100 тысяч населения. А в гигантском и по большей части все еще очень бедном Китае — примерно столько же, сколько в Австралии и Германии: порядка 0,8–1 убийства в год на 100 тыс. человек.

От бытовых убийств не застрахован никто и нигде. От них не может спасти любое государство, независимо от расходов на безопасность и эффективности спецслужб. К каждому дачному участку вооруженных полицейских не приставишь.

Тем более что убить в бытовой пьяной (и трезвой) ссоре можно не только легальным, самодельным или украденным огнестрельным оружием, но и обычным кухонным ножом.

Так что людям самим надо, во-первых, по возможности быть настороже. Во-вторых, контролировать собственные алкогольные возлияния. В-третьих, осторожнее относиться к приглашению незнакомых людей. Бытовым убийствам можно противопоставить только личную бытовую осторожность — и ничего больше.

Легализация оружия эту проблему в России вряд ли решит. А с учетом широко распространенной у нас мелкой коррупции справки, позволяющие носить оружие, запросто может получить кто угодно — независимо от психических расстройств и других болезней.

В российском обществе и без того сильно обывательское недоверие к закону: мораль и «чувство справедливости» в его субъективном понимании всегда ценились в стране выше писаных законов. А это означает, что всеобщая легализация оружия также может привести и к учащению попыток самосуда.

Бытовые убийства в России не только уносят в сотни раз больше жизней, чем самые резонансные теракты. Бытовое насилие — семейное, на уровне друзей и знакомых — стало рутинной повседневностью нашей жизни. Бытовая агрессия проявляется и в семье, и в том, как у нас ведут себя водители на дорогах. Все это накладывается на потаенную криминальную жизнь, которая лишь изредка прорывается на поверхность в СМИ в резонансных делах вроде Кущевки.

Так что после очередного чудовищного бытового убийства мы ненадолго искренне ужаснемся и продолжим жить как жили. В этом случае нет смысла ругать государство. Оно действительно здесь ни в чем не виновато и ничего не в силах исправить. Это зона личной человеческой ответственности и осторожности.