Загаженный дом

"Вы не представляете, в какой я была ярости", – говорит Вера Врубель.

Мы сидим в клубе "Грибоедов", в двух шагах от Лиговского проспекта, где Герман Стерлигов только что открыл новый магазин "Хлеб Соль". Магазинов Стерлигова становится все больше, в Петербурге это уже третий, а в Москве в прошлую субботу открылся прямо на Тверской. И в витрине каждого стоит деревянная табличка, где стилизованным "древнерусским" шрифтом написано "Пидарасам вход запрещен".

В том самом доме на Лиговском, где Стерлигов решил торговать продуктами для гетеросексуалов, редактор Вера Врубель живет 7 лет. "Это очень хороший район, – говорит она, – можно сказать, что это наше Сохо. Здесь самые модные места: лофт-проект "Этажи", креативное пространство "Ткачи". Ну и существующий уже 20 лет "Грибоедов", где мы обсуждаем Стерлигова и борьбу Веры Врубель с табличкой в витрине его лавки. Утром табличка про "пидарасов" была деревянная, потом исчезла, и теперь ее заменила картонка с надписью шариковой ручкой.

Вера Врубель перед магазином "Хлеб Соль". В витрине – временная табличка

Помещение "Хлеба Соли" крошечное, продавщица в платочке похожа на пейзанку из оперетты. С ней беседует единственная покупательница, сразу объявляющая, что пришла по рекомендации невестки, чтобы посмотреть натуральные средства по уходу за кожей, но они слишком дороги. Цены здесь и в самом деле бредовые: буханка хлеба стоит 1650 рублей. Чем этот хлеб отличается от обычного, объясняет таблица. Можно также приобрести мед в пузатых банках, яйца и консервы.

Было время, когда Герман Стерлигов рекламировал несуществующие гробы ("Куда ты скачешь, колобок? – Спешу купить себе гробок!"). Создается впечатление, что и магазины "Хлеб Соль" придуманы не для торговли, а лишь ради возмутительной таблички в витрине. Продавщица жалуется, что деревянную украли, так что пришлось заменить ее эрзацем. На вопрос, что означает табличка, витиевато говорит о возмутительно одетых женщинах и судьбе Содома. Вера Врубель спрашивает, можно ли ей входить в магазин, и продавщица в платочке уклончиво отвечает: "Ну, с вами все ясно". (В Москве посетителя-трансвестита со скандалом выгнал продавец.)

Я не борец с системой, но каждая девица в состоянии присмотреть за своим собственным домом

Покупательница, не желающая ничего покупать, втягивается в разговор о табличке и начинает доказывать нам, что это и есть толерантность: каждый имеет право говорить и думать что хочет. Толерантность – дело хорошее, но почему-то ни одного магазина или бара с радужным флагом в окрестностях не наблюдается, а в Чечне, являющейся субъектом РФ, людей, заподозренных в гомосексуальности, задерживают, бросают в секретные тюрьмы, пытают и даже убивают. О том, что творится в Чечне, рассказывает CNN, пишет New York Times, говорят Тереза Мэй и Эммануэль Макрон, а в России, кажется, это не волнует никого: телевизор эту тему игнорирует, Мария Захарова на вопросы не отвечает, а на улицы, в отличие от Парижа и Лондона, где прошли акции в поддержку чеченских геев, никто не выходит протестовать. В Петербурге теперь на автобусных остановках висят плакаты с изображением марионетки и надписью: "Зовут участвовать в протестной акции? Думай головой, не ведись на провокации!"

Протестовать из-за гомофобии Стерлигова желающих тоже немного: напротив, у его витрины фотографируются прохожие, уверенные, что это забавно. "Мне это совершенно не кажется смешным. Эта вывеска является хулиганской, бранной и оскорбительной", – говорит Вера Врубель.

30 мая в Петербурге закончился судебный процесс над Сергеем Косыревым, называвшим себя "Чистильщиком". Он решил убивать геев, и первой его жертвой стал журналист Дмитрий Циликин. Суд проходил в закрытом режиме, и это породило слухи о том, что Косырев действовал не в одиночку, а имел высокопоставленных покровителей-гомофобов, но следствие предпочло их не заметить. Велика ли дистанция между табличкой в витрине и убийством на почве ненависти?

Вера Врубель написала в фейсбуке:

Пока есть хоть один антисемит – я еврей, пока в соседнем доме собираются открывать магазин гомофобы – я гей

"Я, коренная жительница Санкт-Петербурга, мать, гражданка России, заявляю: я буду прилагать все и всяческие усилия, направленные на то, чтобы рядом с моим домом не было заведений с фашистскими вывесками. Рядом с подобной табличкой органично смотрелось бы заявление "жидам и черномазым вход запрещен". Пока есть хоть один антисемит – я еврей, пока в соседнем доме собираются открывать магазин гомофобы – я гей. Фашизм в Питере не пройдет. Рекламировать подонков, которые позволяют себе осквернять город подобными надписями, совсем не хочется, я собираюсь предпринимать законные действия против них. Слово в витрине бранное и табуированное, уберет и заплатит штраф, гад".

А написав, отправилась в полицию. Там обещали сообщить участковому, табличка на время пропала, Вера решила, что это ее победа, но оказалось, что табличку украли. Вера объясняет мне в "Грибоедове", что она патриот своего города и дома, борется не против гомофобии вообще, не против того, что происходит в Чечне ("Это мусульманская страна с совершенно другим укладом"), а только за чистоту Петербурга. "Если вас в Москве устраивает, что у вас на Тверской написано "Пидарасам вход воспрещен", живите в своем мире, который вам кажется таким. Мне такой мир не нужен, в моем городе это не пройдет".

Вера Врубель

Вера Врубель рассказывает:

У меня отнять ничего невозможно, поэтому я буду идти до конца

– Вся эта история началась с моей дочери, ей 15 лет, и она задала мне вопрос: "Мама, а что это такое? Что это за вывеска? Почему такое может быть?" У меня возник такой же вопрос: как такое возможно? Этот чувак, владелец этой лавки, он оскорбляет всех, он оскорбляет Петербург, весь город.

И губернатора лично. Я не какой-то борец с системой, я прекрасно понимаю, что с колоссом бороться одна беспомощная девица не в состоянии. Но каждая девица в состоянии присмотреть за своим собственным домом. В моем доме нагадили, я должна прибрать. Давайте делать то малое, что мы можем делать. Все эти люди ходят по Тверской, видят эту табличку, фотографируются на ее фоне, прикалываются и идут дальше. Все эти так называемые либералы, оппозиционеры, все эти чуваки, которые любят потрещать в социальных сетях, что реально они делают, что реально они предлагают? Только бла-бла-бла. Я делаю немного, но я что-то делаю. Пусть моя капля, которая точит этот камень, она маленькая, но я вас уверяю, что я не остановлюсь. У меня ничего нет, у меня отнять ничего невозможно, поэтому я буду идти до конца.

– Ваша инициатива вызвала большой интерес, о ней рассказывают "Афиша", "Собака" и прочие издания. Что вам говорят друзья, родственники и просто люди, которые пишут вам в фейсбук?

– Друзья, родственники говорят: "Куда ты лезешь, дура, поберегись". Люди незнакомые разделились на три лагеря. Это, конечно, интересный материал для социологов, антропологов и психиатров. В первом лагере находятся люди, которые меня поддерживают и говорят: да, давайте накажем мерзавца. Во втором лагере находятся люди, которые декларируют необходимость активных действий: возьмите кирпич, бросьте в окно "коктейль Молотова". На что я им говорю: ребята, может быть все-таки попробуем законными способами? Они говорят: нет, с мерзавцами только так. Я это не могу поддержать, потому что, на мой взгляд, это дорога в никуда, абсолютно бессмысленно. В третьем лагере откровенные гомофобы, которые просто оскорбляют.

– Много таких оскорбительных сообщений?

– Невероятно много! Но меня это совершенно не беспокоит. У меня есть опыт работы на один очень популярный интернет-ресурс, где аудитория на 90% мужская, и не Питер-Москва, а регионы. Там гомофобы даже не на 90%, а на 100%. Они против Америки, у них завязано всегда в одну кошелку – Америка, Обама, гомосексуализм и так далее. Такие жертвы пропаганды: как правило, довольно необразованные и невежественные люди.

– Наверное, те, которые предлагают "Молотов-коктейль", – это абсолютное меньшинство?

– Нет, это абсолютное большинство. 17-й год на дворе, революционные настроения. Но это теория, это диванные ребята. Они лежат на диване, у них в руках чашка чая, их девайс, им уютно, тепло, они сыты, у них все зашибись. И можно порекомендовать каким-то абстрактным прочим взять в руки "Молотов-коктейль".​

– Вера, есть еще такой аргумент: Стерлигов все это делает ради того, чтобы его магазин пользовался успехом. Журналисты пишут, обыватели фотографируют, это рекламная акция. Чем больше мы об этом говорим, тем больше привлекаем внимания к его бизнесу.

Сидите, ждите, пока он эту табличку вам на лоб приколотит

– Да, это очень популярный ко мне упрек в интернете от так называемых либералов, которые говорят о том, что я пиарю это чудовище. Ребята, вы можете сидеть дальше и молчать, рассуждать о пиаре, рекламе и антирекламе. Сидите, ждите, пока он эту табличку вам на лоб приколотит. Мне нет никакого дела до его продаж, до его прибыли, убыли, но пока этот человек нарушает законы, – а он их нарушает, он публично бранится, – я буду писать о нем то, что я пишу, я буду доставать его через все возможные правоохранительные органы. У меня есть юридическое образование, и я считаю, что гораздо проще достать его по маленькому формальному административному поводу. Я считаю, что участковый должен выдать предписание о том, что они должны убрать эту табличку, наложить на них штраф за административное правонарушение. Если мы с участковым по какой-то причине не сойдемся во мнениях, я попрошу его дать мне письменный отказ в совершении таких действий, с чем я иду в суд.

– Готовы судиться?

Моим соотечественникам мне бы хотелось бы передать от моей бабушки, что год 2017-й, а не 1937-й

– Я предложила вместе со мной работать над этим кейсом нескольким своим приятельницам, в том числе практикующим немаленьким юристам в иностранных фирмах. Одна из них написала мне следующее: "Да, ты молодец, гражданская позиция, респект. Но, к сожалению, я тебе помочь не смогу, мне строго запретил муж, это очень опасно для меня лично, потому что люди, которые вступают за гомосексуалов и борются с гомофобией в России, подвергают себя огромной опасности".

Вы знаете, мне кажется очень важным высказывание моей 90-летней бабушки, она доцент, всю жизнь преподавала русский язык как иностранный. Надежда Александровна Золина говорит очень мудрые вещи. Так вот, бабушка мне как-то сказала недавно: "Послушайте, а что вы все молчите? Ведь не 1937 год – 2017 год". Моим соотечественникам мне бы хотелось передать от моей бабушки, что год 2017-й, а не 1937-й. Я не знаю, как до них достучаться. Потому что неравнодушных людей много, но людей, которые готовы потратить 15 минут личного времени для того, чтобы сделать что-нибудь для своего города, для своего дома, для своей улицы, ничтожно мало, – говорит Вера Врубель.

Герман Стерлигов на открытии своего магазина

Этот разговор был записан 31 мая. 2 июня в витрине магазина на Лиговском проспекте снова появилась деревянная табличка взамен похищенной. А пост в фейсбуке Веры Врубель о фашизме в Петербурге исчез: администрация сервиса удалила его по жалобам поклонников Стерлигова, а потом и вообще заблокировала Вере фейсбук. Исчезла цитата из этого поста и из сообщения "Интерфакса" о том, что Стерлигов разрешил геям входить в свои магазины. Впрочем, сам Стерлигов это сообщение опроверг, что вызвало восторг у гомофобов. Один из них написал под тегом #антиантифа: "Несмотря на истерику леваков в СМИ и провокации шавок, русские магазины Стерлигова работают в нормальном режиме по прежнему. Пидарам в Питере ходу нет! И так будет всегда. Всё ясно, Vera Vrubel?!"

Вера Врубель думала, что фашистская вывеска в витрине – мелкая аномалия, от которой легко избавиться при помощи участкового. Но эта аномалия оказалась неотъемлемой частью пейзажа, и стереть ее почти невозможно.

Дмитрий Волчек