«Не воевавшие?»

Линия мифического "ташкентского фронта" растянулась от оккупированных нацистами советских территорий вплоть до Берлина. Тому подтверждением — десятки тысяч еврейских судеб

Виктор ВОЛОШИН, Беэр-Шева

Богатые на выдумки постсоветские юдофобы без устали не перестают изощряться, сочиняя всякие небылицы о евреях. То они (евреи) хитрые, то скряги, то все без исключения торгаши, то еще какими-нибудь инсинуациями разродятся. Но самая любимая у них тема – это байка «о не воевавших евреях» в годы минувшей войны. И выдается она в разных интерпретациях, о которых даже говорить не хочется. Обычно эти разговоры возникают накануне празднования дня Победы в условиях традиционного застолья и обильного алковозлияния в трудовых коллективах. И обязательно в кругу сотрапезников находился «знающий человек», который вдруг не с того, не сего, разогревшись после двух-трех рюмок, авторитетно заявлял: «а вот, евреи не воевали». И пошла «вода в хату».

И каково этот бред было слушать тем, чьи родственники вопреки подобным утверждениям, все же воевали, и даже неплохо. Вот и в нашей на половину еврейской семье все мужчины прошли через фронты Великой Отечественной войны. О них этот рассказ.

В конце 20-х годов прошлого столетия в тогдашнюю советскую Россию хлынул поток беженцев из Молдавии и Украины, гонимый безработицей, голодом и всплеском антисемитских настроений. Так в провинциальном толерантном Таганроге появилась семья Михаила Учителя (такая этническая фамилия) и Сарры Гольдмахер с многочисленными братьями, сестрами, и детишками. Стали потихоньку обустраиваться, искать работу, определять детей в школу. Михаил, будущий родной дед автора настоящей статьи, был типичным сельским жителем. В своем родном Рашкове он выращивал виноград, давил вино, помаленьку занимался земледелием, разводил домашнюю птицу. Никакими промышленными специальностями и навыками не владел.

С таким багажом найти работу в индустриальном Таганроге было проблематично. И кто-то из знакомых предложил Михаилу попытать счастья на пивзаводе Базенера (так жители по старинке называли городской пивоваренный завод Промтреста). В отделе кадров его спросили, а что вы, собственно говоря, умеете делать. Михаил ответил: «Могу вино делать, знаю технологию его приготовления». «А нам виноделы не нужны», — услышал он в ответ. – Если хотите, мы возьмем вас в лимонадный цех, подучитесь, а потом решим, что с вами делать.

Деваться было некуда, и Михаил согласился. Шли годы, и «неожиданно» наступил «черный» день – 22 июня 1941 года. Война!

Первым из братьев ушел воевать Петр Харитонович (в России братья Учитель поменяли отчество на Харитонович). Призвали его в матушку-пехоту. О военной судьбе Петра ничего неизвестно, но его имя занесено в книгу памяти Ростовской области, изданной в 1995 году, где на странице 251 о нем сказано буквально следующее: «Учитель Петр Харитонович, 1910 г.р. Пропал без вести 11.07.1942 г.». «Пропал б/в» — это означало, либо убит, либо попал в плен. Но по любому, он не выжил, и домой не вернулся.

А потом мобилизовали Элю (Леонида) Учитель, 1907 года рождения. Служил он в артиллерии, демобилизовался в победном сорок пятом. На обратной стороне фотографии Эли, которую мы здесь приводим, написано «На память дорогим родственникам Сарре, Танечке и Клавочке от Эли Учитель. 20 мая 1945 г.». Вернувшись в Таганрог, он узнал страшную весть. Всю его семью, жену, ее родителей, и маленьких детей оккупанты расстреляли с тысячами других евреев Таганрога в печально известной Балке смерти.

Летом 1941 года в армию был призван и родной брат жены Михаила Яков Гольдмахер. И он тоже оказался в артиллерийской части. Но в Таганроге после войны его знали под другой фамилией. Однажды я спросил его, а почему он сменил фамилию, ведь его родной брат всю жизнь носил фамилию, данную ему при рождении, и не стеснялся своих корней.

И дядя Яша (так я его называл, хотя фактически он был моим двоюродным дедом) рассказал мне историю его новой фамилии Голдарков.

Когда рядовой Яков Гольдмахер прибыл в воинскую часть, то его командир, зная отношение к евреям, сказал: «Знаешь, Яков, сменил бы ты фамилию, а то у тебя могут возникнуть некоторые трудности. А если придется тебя представлять к званию или награждать, то тут точно возникнут сложности. С документами я тебе помогу». Так Яков Гольдмахер стал Голдарковым.

Но никаких особых проблем из-за своего происхождения в годы войны он не испытывал. Закончил войну в звании старшего сержанта, награждался медалями «За оборону Сталинграда», «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией», а также за освобождение некоторых европейских городов. В его фронтовой биографии был один интересный эпизод.

Война уже вступила в заключительную фазу. Однажды в казарму пришел командир подразделения и спросил у солдат, кто умеет готовить. Яша говорит, «я умею, а что надо приготовить?». Вместо этого командир сказал, «следуй со мной». И повел его прямо в штаб к командиру дивизии, генералу. Генерал посмотрел на сержанта и спросил, а вы кто по национальности? Яша ответил. Генерал улыбнулся и говорит, а я татарин. Вы курицу сможете зарезать и приготовить? Конечно, ответил Яков, я знаю кошерную кухню.

Вот и хорошо, заметил комдив. Мне как раз нужен такой человек, как вы. А то мой больной желудок не переносит солдатскую кухню. С завтрашнего дня вы переходите в мое непосредственное подчинение, а войну и без вас закончат. Так Яков Голдарков стал личным поваром командира дивизии. В 1980-е годы вышли в свет мемуары этого генерала, в которых несколько добрых слов сказано и в адрес Гвардии старшего сержанта Якова Голдаркова. К сожалению, ни фамилии этого генерала, ни названия книги я не запомнил, но держал ее в руках и с интересом читал строчки, посвященные дяде Яше.

Несколько иначе сложилась фронтовая судьба старшего брата Михаила, с которого мы начали наше повествование. И о нем известно несколько больше.

К началу Великой Отечественной войны ему уже было за сорок, и согласно Указу президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года призыву в действующую армию он по возрасту не подлежал. В октябре стало ясно, что Таганрог Красной армии не удержать, и началась срочная эвакуация населения с элементами паники. Руководство пивзавода выделило семье Учитель места в вагоне, и, имя ввиду его национальную принадлежность и партийность, предложило немедленно выехать на Восток страны. Но, куда ехать, когда старшая дочь Клава находится на рытье окопов где-то в сельской местности. И тогда Михаилу предоставили транспорт – «линейку» — лошадь с упряжкой, и сказали, что на поиски дочери у него ровно сутки. Узнав в городском штабе место дислокации работающей на окопах молодежи, Михаил Харитонович отправился за дочкой. А на следующий день поезд уже увозил их подальше от линии фронта. А еще через день 17 октября в Таганрог вошли эсэсовцы из мотобригады «Лейбштандарт «Адольф Гитлер».

Конечным пунктом эвакуации для семьи Учитель стал город Красноводск, что на Каспии. Отсюда в марте 1942 года Михаила Харитоновича призвали в армию. Зачислили его в 785-й отдельный батальон связи 333-й стрелковой дивизии, хотя еще в 1920 году его признали негодным к военной службе с диагнозом плоскостопие. С этим батальоном он прошел всю войну. Служил полевым телефонистом, обеспечивая связь в любых фронтовых условиях, порой очень опасных, с риском для жизни, под разрывами снарядов и несмолкаемые очереди вражеских пулеметов. В домашнем архиве сохранились справки, выданные в свое время рядовому Учитель, подтверждающие его участие во взятие населенных пунктов Синельниково, Марганец, Бендеры, а также городов Никополь, Николаев, Запорожье. В этих же справках приказом Верховного Главнокомандующего ему объявлялась благодарность.

Закончил Михаил войну в Венгрии, участвовал в боях по взятию Будапешта. Домой вернулся в июле 1945 года. Его грудь украшали ордена «Красной звезды», «Славы 3-й степени», медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За Победу над Германией» и другие.

Сменив солдатскую гимнастерку на гражданскую одежду, он вновь пришел на свой родной пивзавод, на котором проработал мастером безалкогольной продукции вплоть до своей кончины в октябре 1958 года. Так закончил свой земной путь бывший фронтовик, участник Великой Отечественной войны М.Х.Учитель.

А они говорят, что евреи не воевали. Слушать это омерзительно.