Противоправность конституционных прав, или Импотенция правоведов

Хорошо математикам: скажешь «квадрат» – и всем ясно, что речь о прямоугольнике с равными сторонами.

В разговоре о правах ясности меньше. Особенно после того, как Конституция РФ гарантирует равенство прав «независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств» (ч. 2 ст. 19).

Равноправие преступно. Права, в которых мы гарантированно равны, объявлены высшей ценностью (ст. 2). Но несправедливо уравнивать людей даже в праве на жизнь. Конституция, признавая за всеми: убийцами и жертвами равные права на жизнь, запрещающие убивать кого бы то ни было, ставит жертвы в гораздо худшее положение, нежели убийц. Ведь жертвы соблюдают права на жизнь в отличие от убийц.

Права, равенство в которых Конституция гарантирует при любых обстоятельствах, могут быть ограничены «в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства» (ч. 3 ст. 55).

Равенство в правах можно сохранить, если всех одинаково ограничивать в правах. Но если одинаково ограничивать в правах преступников, нарушающих права, и правых людей, соблюдающих права, то выиграют преступники, которые ограничение прав компенсируют их нарушением: убийствами, воровством и разбоем. Стремление к равноправию на руку преступникам, а не правым людям.

Некоторые, сочувствуя правым людям, которые поставлены равноправием в худшее положение по сравнению с преступниками, полагают, что Конституция написана для правых людей, а не для преступников. Но из текста Конституции этого не следует, а законы пишут для всех, в том числе для преступников.

Право на правонарушение. Нет таких прав – нарушать права. Потому что нарушение прав – преступление. Нет права на преступление. Но конституционные теоретики, запрещая осуществлять права, нарушающие права других лиц (ч. 3 ст. 17), считают, что такие права есть. Это говорит о том, что у них нет непротиворечивого представления о правах.

Итак, по Конституции получается, что права – высшая ценность, хотя среди этих прав, есть права на правонарушение, на преступление, и в этих правах нужно ограничивать правонарушителей, преступников, но так, чтобы сохранять всеобщее равноправие.

Конституционные права создают иллюзию равенства при явном преимуществе преступников. Эта иллюзия может утешить бедных и наивных людей, но она опасна тем, что мешает в борьбе с преступниками, признавая их равными с правыми людьми.

С квадратом из геометрии тоже могли бы получиться глупости, если определить квадрат так же нелепо, как определили права конституционные теоретики.

Например, квадрат – это равносторонний треугольник, у которого все углы прямые.

Какое определение прав может избавить от иллюзий, навеваемых Конституцией? Возможна ли непротиворечивая концепция права?

Да, если определить права однозначно и строго придерживаться определения.

Права – это чьи-то ценные возможности, средства, ресурсы, силы.
Возможности, признанные твоими, – это твои права.
Право – это порядок, который от всех требует соблюдать права, то есть требует пользоваться только своими, а не чужими ценными возможностями.
Права и право – связанные понятия:
1. Права – разграниченные, размежёванные ценные ресурсы, возможности. В этом смысле слово употребляется обычно во множественном числе. Прав много. Разных.
2. Право – порядок, запрещающий преступать грани, межи, разделяющие ценные ресурсы между людьми, порядок, превращающий эти ресурсы в права. В этом смысле слово употребляется в единственном числе. Право, как порядок, – одно. В этом смысле право – это справедливость.

При таком определении прав мы не равны в правах, и среди прав нет права на преступление, на нарушение прав, поэтому не нужно запрещать злоупотребление правом, не нужно запрещать осуществление прав, нарушающих права других лиц . Нет таких прав в природе, как нет треугольных квадратов.

В одной дискуссии о правах мой собеседник возмущался современной политической элитой, которая, по его словам, «оказалась вороватой шпаной, не знакомой со словами "честь", "благородство"... безграмотным ворьем, ввергшим все общество в полный развал, обнищание и духовную безыдейную пустоту». Я ему ответил, что о чести и благородстве не может быть и речи при таких конституционных правах, которые на руку преступникам. Но он мне не поверил. Он, как и большинство, верит в высокий профессионализм конституционных теоретиков и в справедливость Конституции.

Правоведы, как и все обществоведы не умеют думать по-настоящему. Они умеют создавать лишь многотомные тексты из неоднозначных и неясных слов . Но они не умеют строить теории: компактные и непротиворечивые представления, схватывающие главное. Вера в высокий профессионализм правоведов и справедливость законов мешает людям, которые умеют думать по-настоящему, истинным учёным, заняться непротиворечивой теорией права, которая не будет защищать преступников, уравнивая их с правыми людьми.