Незыблемое право на отдых

Фото из Google

Отрывок из романа

На Чёрное озеро приехали на закате, когда стаи молодых ласточек уже начали вечернюю охоту на мириады мошкары и комарья. Красивые, как шкатулки для драгоценностей, постройки профилактория смотрелись на фоне тёмных деревьев сказочно. Солнце, едва видимое сквозь редкий сосняк, уже ускоренно клонилось к горизонту, обречённо готовясь утопить свою огромную огненную тыкву в болотах Глухариной пади.

Гости и хозяева вылезли из машин, разминая затёкшие члены.

Гостеприимно поднятый шлагбаум. Скромная многометровая арка из нержавейки гордо несла надпись затейливыми металлическими литерами – “Чёрное озеро”. И вторым рядом буковками помельче – “диагностическо-реабилитационный центр  объединения Топаз”.

Вновь прибывшие посетители медленно пошли по главной аллее, направляясь к вызывающе красивому двухэтажному кирпичному дому — с лоджиями, балконами, галереей. «Профилак­торий» — скромно гласила дощеч­ка, прибитая возле входа.

Огромная кавказская овчарка рвану­лась, преградила им путь, залилась злобным, пронзи­тельным лаем. Вышедший спортсмен в красной майке с логотипом ТопАЗ и мятых синих трениках затолкал бдительную зверюгу в большую красивую конуру и надёжно закрыл вход листом фанеры.

– А вот там у нас настоящая многопрофильная баня, – похвастался Черняев, указывая куда-то в густые кусты, сбегавшие вниз, поближе к реке, – есть и сауна по-фински, и наша, русская, по-белому, на любой вкус…

Объект “Санпропускник”, разрекламированный Черняевым, прятался в непроходимых зарос­лях краснотала, ивняка и ольховника, надёжно укры­тый сверху от посторонних глаз. И подойдёшь  к нему не сразу, надо спуститься по довольно крутой металлической лест­нице из доброй сотни сту­пенек. Как раз в этих ме­стах Топь когда-то образовала изрядную старицу, названную за всегда таинственно тёмную  воду Чёрным озером.

Года четыре назад, в самом начале эпопеи строительства ТопАЗа, начальствующие любители попариться воздвигли не только объекты паротеплоспиртолечения, но и пригнали из Медвежани земснаряд под предлогом углубить дно у старой городской пристани. Углубили, а заодно промыли немалый канал из Топи в Чёрное озеро, после чего озеро превратилось в уют­ную бухточку, наполненную вскоре белоснежными катерами и яхточками оздоровляющихся командиров производства. А шикарная банька “Санпропускник” современной постройки и нехилого архитектурного изыска служит ук­рашением и бухточки, и всего оздоровительного комплекса….

– Алексей Николаевич и Антон Иванович, предлагаю перед ужином осмотреть на свежие головы наш санпропускник, как мы в своём кругу называем банный комплекс, чтобы потом, после ужина оценить его уже в процессе эксплуатации… – Продолжил исполнять обязанности хлебосольного хозяина Черняев. Это был его звёздный час, и он старался, как мог.

Московские гости молча обменялись только им понятными взглядами.  Поляков, отстав на полшага, неодобрительно покачал головой, но Черняев, токующим тетеревом исторгая хвастливые фразы, ничего не заметил, а тронув Косыгина за рукав, увлёк его, а значит, и Добровольского с Поляковым, смотреть чудо банного дела.

Гости осторожно спустились по лестнице, хитро и самобытно-художественно сваренной умельцами-сварщиками автогиганта из дефицитной нержавеющей стали, и улыбнулись, потому что над дверью бани действительно висе­ла табличка  “Санпропуск­ник”. Но когда вошли внутрь, то ахнули.

Холл с ками­ном, баром, с полатями для вольного возлежания после сугрева, заст­ланными шикарными дагестанскими коврами ручной работы...

Мас­сивные литые каслинские светильники изумительной красоты... Затейливо-бесстыжие эротические панно и росписи на стенах... От­деланная кафелем и мрамором парилка для бани по-русски. Ладно, что хоть полки и ступени к ним – буковые… А уж сауна – вообще сплошная липа…

Видно, что хозяева постарались на сла­ву, позаботились о работягах ТопАЗа, создали им этот райский уголок для отдыха и здоровья.

– Да, устроились вы здесь со вкусом, ребята, – оценил Предсовмина увиденную красоту и роскошь, но его слова местные вожди  народа не смогли понять однозначно.

– Понятно… Пойдемте отсюда, чайку попить бы, да и спать пора. Завтра с утра летим в Самотлор, затем в Тюмень. Трубопровод Самотлор – Тюмень – Куйбышев практически готов. Надо благословить. Трест “Тюменьнефтегазмонтаж” – герои. Да и в “Сургутнефтепроводстрое” мужики не хуже. Такую трубу и в такой короткий срок! Берите пример!..

Косыгин, к разочарованию Черняева и Гилякина, неостановимо устремился вон из дворца неги и релаксации. За ним молча последовал Поляков. Лишь Добровольский, уже со ступенек лестницы, ведущей к главному корпусу Профилактория, оглянулся и жадно охватил взглядом баньку, она же Санпропускник, как будто фотографировал глазами на долгую память, что не ускользнуло от следовавших за высокими гостями Черняева и Гилякина. Они понимающе переглянулись.

И было на что оглянуться. Стены, отделанные крытой лаком вагонкой  ценных пород, отли­вали медью в лучах заходящего солнца. Умопомрачительные “кружевные” на­личники, сказочные фо­нари под старину из кованого железа, легкомысленное кры­лечко изумительной формы прелестно вписывались в окружающие заросли, и, если вы с нормальным воображением, то можете лег­ко представить, как будет смотреться это чудо   советского деревянного зодчества зимой, утонувшим в сугробах голубых снегов, у самой кромки песчаного берега бухты, покрытой ледяным панцирем в снеговых застругах…

Заглянув для соблюдения обычаев и облегчения организмов в просторный туалет, сверкающий импортной сантехникой, мужики справили нужду и старательно помыли руки.

– Милости просим к столу! – Пригласил Черняев, увлекая начальство в малый банкетный зал, поскольку народу получалось всего ничего.

Алексея Николаевича спутники пропустили вперёд, уступая старшему по званию и по возрасту право первому выбрать место за столом.

Стол был накрыт на восемь персон, поскольку Черняев не исключал, что в любой момент из Медвежани может нагрянуть Тарабаров - первый секретарь Медвежанского обкома партии. Руслан Лукич любитель делать такие непредсказуемые визиты. А то, что Косыгин в Топтунах, ему, несомненно, доложили ещё днём.

Два официантки, игриво улыбаясь, стояли у стола на подхвате, готовые помочь гостям усесться. Очень смелые мини и агрессивно-глубокие декольте были готовы услаждать взоры и длани гостей.

Алексей Николаевич подошёл поближе. Окинул взглядом стол, ломившийся от выпивки и закусок, миролюбиво улыбаясь, посмотрел на молоденьких аппетитных официанток. И тихо, но чётко сказал то ли по адресу их прелестей, то ли насчёт  изобилия и умопомрачительности еды:

– А вот этого всего мне уже нельзя, к сожалению. Мой личный повар кормит меня прописанным врачами питанием… Всем спасибо! И доброй ночи!..

Затем повернулся к хозяевам спецобъекта и всего региона, застывшим от услышанного безмолвными сурками:

– Что-то устал я сегодня. Проводите меня в номер…

Оказалось, что пока хозяева водили начальников на экскурсию по территории базы отдыха, люди из сопровождения Председателя Правительства свою работу делали, никого не спрашивая. И Раиса Павловна, и Валентина Александровна были ими вычислены и задействованы на полную катушку.

На  втором этаже Профилактория уже проверены с точки зрения безопасности апартаменты, предназначенные для отдыха товарища Косыгина и его спутников, и приготовлено всё для лечебного спецужина и сна…

Опочивальни Добровольского и Полякова тоже были готовы к приёму постояльцев, располагаясь в противоположном крыле второго этажа.

Каждый же местный начальник имел здесь для полноценного отдыха “свой”, давно облюбованный уголок на втором или третьем этажах, а то и в отдельно стоящих теремках, спрятанных от недоброго взгляда неподалёку в густых кустарниках.

Напряжённая государственная работа на протяжении стольких часов основательно измотала начальников и требовала полноценного отдыха. Да и аппетит нагулялся немалый. Поэтому за стол буквально грохнулись, шумно рассаживаясь.

С одного торца, как бы возглавляя народ, уселся Добровольский, а слева и справа его собеседниками оказались Поляков и Борисов.

С другого торца стол от имени слуг народа возглавил Черняев, а ассистировали ему Гилякин и Кнуров. Каданников оказался равноудалён от двух естественно образовавшихся группировок.

– Предлагаю, товарищи, начать с водочки. Слышал, что здесь у вас в Медвежани неплохую Сибирскую производят. Я не ошибаюсь, девочки? – Обратился Антон Иванович к официанткам.

Девочки кинулись наливать именно эту водку в хрустальные стопари, радуясь, что наконец-то  началась настоящая работа и окончилось дурацкое невыносимое каменное стояние по стойке смирно на высоких каблуках.

И великолепный ужин продолжился, постепенно раскрепощая и сплачивая соратников по классу рюмки и бокала.

Через полчаса в зале пригасили верхний свет. Началась музыкальная пауза. Пока официантки прибирались на весьма распотрошённом столе, меняя посуду, убирая огрызки и мерзкие, в плевках и слюнях, салфетки, чтобы предложить следующие блюда, на маленькой сцене появилась для разогрева гостей черноглазая местная звезда вокала Фатима Шайдарова, из крымских  татар, выселенных из Крыма в Казахстан в 1944-м.

Понятно, что студентка второго курса Топского автомеханического техникума Фатима понятия не имела о Республике Крым и политике товарища Сталина по национальному вопросу в далёкие военные годы, а то кое-что, какое от бабушки слышала, вспоминала редко и поэтому жила счастливо и беспечно, распевая романсы и комсомольские песни на всяких мероприятиях. Её мама, Аниса, не дождавшаяся мужа с войны,  вышла  замуж за казанского татарина Ильдара, закадрившего её в Темир-Тау, будучи в командировке.

Так Фатима с мамой получили право переехать в Предуралье, в Топтуны, где девочка поступила в техникум  и совершенно случайно стала петь сначала в хоре техникума, а потом её голос услышали. И вот так нечаянно девочка стала певицей местного значения. В последние полгода её звезда вдруг взошла высоко и перспективно. Её заметили первые лица города, и она стала украшением тёплых товарищеских банно-оздоровительных вечеров на Чёрном озере. Правда, звали её теперь Фаиной.

Обычно Фаине аккомпанировал на аккордеоне Фёдор Пень, местный оболтус из пригородной деревеньки Пеньки, числившийся инструктором горкома комсомола, а фактически  бич, вечно околачивающийся на Чёрном озере и большой любитель выпить-закусить и поиграть-пощупать…

– Файка, давай “Валенки”! Душа горит… – скомандовал Черняев, ослабляя галстук, когда на маленький пятачок сцены в углу зала, сопровождаемая Фёдором, вышла намазюканная, как попугай, Фая…

И Файка давала, голосисто, под легендарную Русланову:

– Валенки, валенки, эх, не подшиты стареньки!..

Черняев выбрался из-за стола и стал вытанцовывать, воображая себя человеком из народа.

Он несколько раз махнул рукой коллегам, приглашая размяться, но ввиду отсутствия дам, мужики предпочли расслабляться на стульях у стола.

Однако официантки знали своё дело и потащили Черняева на место, усадив за стол для продолжения  ужина.

Фаина, спев ещё пару песенок, сделала вид, что собирается уходить, но Черняев послал официантку позвать солистку к столу. Та, изобразив смущение, подошла к начальству.

– Садись с нами, Фаинка, не прогадаешь!.. – Потянул её за руку Роман Кириллович властным рывком.  

Девушка почти упала на колени Черняеву. Одна из официанток уже несла стул, чтобы усадить счастливицу рядом с большим начальником, если у того затекут колени.

Буженина из медвежатины и жареные тетерева дали повод налить ещё по стопарику. Немного посидев и отведав фирменных местных мясных блюд, гостевой народ стал клевать носом.

Тем более что мужская забава была лишь у Черняева, а он, не стесняясь, щупал Фаю всё нахальнее.

Фаина, хотя и не сопротивлялась, но имела прямую директиву Раисы Павловны сегодня Черняеву отказать под неотразимым женским предлогом. Певичка обняла первого секретаря и, нежно целуя, шепнула ему на ушко свой неотразимый довод.

– Нашла время, дурёха, чёрт бы тебя побрал! – Слабо возмутился кавалер, спихивая Файку с колен. – Пшла вон, сцыкля!

Поляков, не будучи любителем пошлятины, встал и пошёл спать. Он, руководящий мужик,  знал, чем такие посиделки заканчиваются, и не хотел ни в какой форме в этой мерзости участвовать.

Если бы за столом сидели подчинённые, то он бы не просто ушёл, а вызвал бы наряд милиции. А в данном случае он гость, и, более того, ему необходимо запустить автогигант. Без опоры на местную власть задачу не решить. Поэтому Виктор Николаевич лишь сухо кивнул коллегам и, пожелав им спокойной ночи, ушёл в отведённый ему  номер.

Провожавшая его до порога Раиса Павловна отметила про себя, что этот Поляков явно не наш человек. От такого можно любой пакости ожидать.

– “Надо будет завтра рассказать о своих наблюдениях и выводах Черняеву…” – Поручила себе заворготделом горкома партии…

Видя, что тёплый товарищеский ужин подходит к логическому концу, для оживления столоначальников Раиса Павловна ввела в бой свой главный резерв – вокальный пионерский ансамбль “Озорницы”.

На сцену вышли пять девчушек семи-восьмиклассниц школы № 1. Их Лобкова держала наготове в соседней комнате, развлекая просмотром телевизора и чаем с шоколадными конфетами. Девчонки едва не заснули в ожидании выхода.

Незаменимый Фёдор Пень приладил лямки аккордеона и изготовился врезать, чего закажут.

Никто ничего  не заказал, поэтому по знаку Раисы Павловны юные дарования привычно грянули “Взвейтесь кострами, синие ночи!”

Задремавшее было застолье возродилось к жизни, и пьяными бесстыжими глазами уставилось на пятачок сцены. Там было на что посмотреть. Девочки были в коротеньких синих юбочках и в белых капроновых блузочках, украшенных алыми пионерскими галстуками. На восхитительных юных головках красовались сиреневые пилоточки с красными звёздочками. И, как последний аккорд чувственности – импортные  чёрные лодочки на высоченных каблуках…

Изюминка стиля была в том, что блузки Лобкова велела пошить из тончайшего прозрачного, как паутинка, капрона. А лифчики велела не одевать. Так что мужики  получили зрелище, какое и в утренних снах раз в жизни встречается.

Ансамбль имел одну особенность – он состоял из девочек, с прошлого лета по указанию Раисы Павловны выдрессированных и приученных активом профилактория к безоговорочной, разнузданной похабщине. Они были штатные очаровательные юные давалки. Их привозили на Чёрное озеро по первому свистку. У  Раисы Павловны не забалуешь…

Как решалась проблема с родителями и школой, одному богу известно. Но бог ни с кем своей информацией не делится… А уж его представительница в Топтунах Раиса Павловна так и вообще, как человек воспитанный,  неразговорчива на скоромные темы.

– Ну, что, Антон Иванович? Какую козочку заарканить? – Предложил постепенно оживающий Черняев.

Конечно, Добровольский мог бы и укоротить язычок вконец обнаглевшему секретарю горкома, слишком в разных весовых категориях они оба были.

Но, во-первых, Черняева опекал лично Леонид Ильич, как перспективного молодого кадра, резерв на выдвижение в Москву. А Генсек ведь может любимчика и кандидатом в члены ЦК записать.

Да там около него уже и есть один Черняев. Правда, пока что член Центральной ревизионной комиссии ЦК. И имя-отчество «Анатолий Сергеевич» совсем из другой оперы, чем «Роман Кириллович»… Но чёрт же его знает, как там у Лёки  подбор кадров устроен…

Во-вторых, большевистский обычай пьянку превращать в блудный грех никто не отменял, более того, о корифеях растления – Михаиле Ивановиче и Лаврентии Павловиче – ходили смачные легенды.

Да и сам Антон Иванович добрым обычаям не противился. Любил он это дело, чего уж там стесняться…

– Ну, раз пошла такая пьянка… Тогда вон ту, беленькую, с косичками…

Раиса Павловна подвела к Антону Ивановичу скромнягу блондинистую Тому.

– Вот Томочка. А это дядя Антон. Знакомьтесь!

Тома, поправь дяде галстук, видишь, перекосился. Поухаживай за товарищем, он сегодня очень много государственных дел решил, устал. Сбегай с ним в сауну, сними с человека усталость. Ну, ты знаешь, массаж, ласка, доброта…

Дядя Антон одним взмахом руки привлёк к себе девочку и усадил на колено.

– Двоек много домой приносишь? – Пошутил гость.

– Неа… Я отличница.

– А в каком классе учишься?..

– В восьмом “А”…

– Ашка-промокашка!.. – Вспомнил школьные годы чудесные Антон Иванович. – А сауна не помешает, однако!..

Раиса Павловна стояла на расстоянии хорошей слышимости и тотчас пришла на помощь:

– Томочка, после сауны отведи дядю Антона в номер и уложи спатки!.. Будь хорошей девочкой, не подведи меня!

– Не беспокойтесь, Раиса Павловна! Всё будет, как надо. Честное комсомольское!..

Отличница не раз выполняла подобные ответственные поручения и, соскочив с колена, взяла гостя за потную волосатую руку и повела, как маленького, в приготовленные заботами Раисы Павловны и Валентины Александровны сауну в Санпропускнике и апартаменты для последующего отдыха.