Монархия: бизнес без коррупции

Выдающийся русский историк Николай Карамзин в своём сочинении «Записки о древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях» писал: «Россия основалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спасалась мудрым самодержавием». Таким образом, Николай Карамзин отметил особую, ни с чем не сравнимую роль именно самодержавия в развитии России.

Не менее выдающийся немецкий экономист XIX в. Фридрих Лист в своей книге «Национальная система политической экономии» выделил четыре основных причины экономического торжества европейской цивилизации в мире: во-первых, принятие христианства; во-вторых, династическое престолонаследие; в-третьих, книгопечатанье; в-четвёртых, развитие путей сообщения. Мы видим, что Фридрих Лист отводил династическому престолонаследию, т.е. наследственной монархии, второе по значимости место в числе условий, обусловивших, как бы мы теперь сказали, «конкурентные преимущества Европы в мировом разделении труда».

Один из самых ярких русских публицистов и мыслителей XX в. Иван Солоневич выделял в работе «Народная монархия» две безусловные нужды каждого человека, удовлетворение которых является первейшей задачей власти: во-первых, свободу труда и творчества; во-вторых, устойчивость свободы труда и творчества. С экономической точки зрения, как по мнению Солоневича, так и по мнению автора настоящего исследования, эти нужды обеспечиваются экономикой, основанной на безусловном доминировании и защите частной собственности. В политическом отношении, как с точки зрения Солоневича, так и с точки зрения автора настоящего исследования, эти нужды обеспечиваются строем, который Солоневич назвал «народная монархия». Народной монархией Солоневич считал строй российского самодержавия московского периода, достигшего расцвета при Царе Алексее Михайловиче (правил в 1645-1676 гг.). Монархии образца правления Императора Николая II (1894-1917 гг.) не хватало до «народной монархии» упразднения привилегий дворянства, которое ранее было избавлено от обременений в служении государству, за которые, собственно, привилегии ещё ранее и были дарованы.

Как мы видим, выдающиеся мыслители Карамзин, Лист, Солоневич высоко оценивали роль монархической формы правления как фактора экономического развития. При этом Солоневич выделил предпосылки экономического развития и в относящейся к политэкономическому знанию части своих работ (например, в «Народной монархии» и «Диктатуре импотентов») убедительно и аргументировано показал, что необходимые для экономического развития свободы, а также гарантии, в т.ч. гарантии частной собственности, наилучшим образом обеспечивает именно монархия. Так, Иван Солоневич констатировал: «Представление о том, что именно республиканская форма правления даёт гарантию каких бы то ни было свобод, является чистейшей фантастикой».

С этим тезисом вынуждены соглашаться даже убеждённые либералы. Если раньше они убеждали окружающих, что именно либеральная демократия обеспечивает людям необходимые для гармоничного развития свободы и гарантии их прав, в т.ч. права частной собственности, то теперь они всё чаще подвергают это сомнению, невольно признавая, что «демократия – великая ложь нашего времени». Так, руководитель московского филиала либерального Фонда Фридриха Науманна Саша Тамм вынужден признать: «Может ли демократический процесс принятия решений защитить частную собственность? Однозначного ответа на этот вопрос нет. Однако очень легко можно себе представить, как демократическим путём принимаются решения о широкомасштабном вмешательстве в права собственности… Демократия не обеспечивает свободу автоматически. Чтобы гарантировать собственность, требуются сильные институты».

Условием гарантии необходимых для развития экономики и гармоничного развития человека как личности в целом прав и свобод является наличие сильных институтов в обществе, а отнюдь не демократия. Ни одна форма правления не способна обеспечить наличие таких институтов лучше, нежели монархия.

Родившийся в Германии, а ныне проживающий в США экономист Ханс-Херман Хоппе исследовал вопрос о влиянии формы правления на экономическое развитие в трёх работах, названия которых говорят сами за себя: «Демократия: поверженный кумир», «О монархии, демократии и естественном порядке», «Хватит демократии!». Это одна из немногих попыток научного, аналитического осмысления роли формы правления в экономическом развитии общества. Далеко не во всём с выводами автора можно согласиться, но в качестве отправной точки для дальнейших исследований эти работы могут быть интересными. В этих работах Хоппе показывает безусловные преимущества монархии перед демократией для экономического развития общества. Следует отметить, что ни одна из указанных работ Хоппе не переведена на русский язык, хотя их можно прочитать даже на корейском и индонезийском языках.

Преимущества монархии перед демократией при изучении вопроса об экономическом развитии общества вытекают из внутренней природы монархии как формы правления: из её Божественного происхождения, основанности на нравственном идеале служения, наследственности и династичности, самодержавности. Эти свойства монархии изучены и показаны в работах Льва Тихомирова, Ивана Ильина, Ивана Солоневича, Петра Казанского, митрополита Филарета (Дроздова). Останавливаться на их доказательстве сейчас будет явным выходом за границы настоящего исследования. Поэтому примем понимание монархии, которое даётся указанными авторами, как данность.

Итак, первое природное преимущество монархии перед демократией для экономического развития — заинтересованность монархии в росте общей капитализации экономики, а не в максимизации текущих платежей. Это же подразумевает заинтересованность монархии в сокращении бюрократического аппарата, «средостения», поскольку оно съедает деньги из казны монарха, а не из казны абстрактного «народа», которой распоряжаются сами бюрократы. Поясним эти тезисы.

В республике у власти пребывают временщики. Поэтому для них налоги – это способ здесь и сейчас улучшить как собственное, личное материальное положение, так и для того, чтобы, раздавая за счёт высоких налогов щедрою рукою социальные выплаты, строить «государство для народа», чтобы за счёт популизма продлить собственное пребывание у власти на какой-то очередной срок. О долгосрочных проектах развития, о том, как избыточные и необоснованные социальные платежи скажутся на развитии экономики потом, в следующем «электоральном цикле», не задумываются или, по меньшей мере, пренебрегают этим. В то же время неизбежно растёт количество чиновников в государственном аппарате, требуется больше средств для его содержания, стремление угодить избирателям плодит количество категорий населения, которым предоставляется «социальная защита», что также влечёт увеличение налогового бремени. Новые налоги — новая нагрузка. Новая нагрузка — новые налоги. Цепочка превращается в порочный круг. Это происходит, потому что в республике бюрократа-временщика интересует только нынешнее, текущее состояние бюджета. Масштаб его планирования не превышает 4-6-ти лет, в зависимости от срока, на который этот бюрократ избран или назначен. Долгосрочное благосостояние подданных, которое обеспечивается высокими инвестициями и развитием, углублением капитальных благ в производстве, такого бюрократа-республиканца не интересует. У него другие интересы.

«Но я хочу, чтобы моих овец стригли, а не сдирали с них шкуру», – отвечал таким бюрократам римский император Тиберий. Любого собственника интересует не только сегодняшний доход от имущества, но и будущие доходы. Эта логика положена в основу наиболее употребительных методов оценки производственных комплексов, используемых в современной финансовой науке. При таком подходе, применимо к отдельному, например, акционерному обществу рассчитывается его капитализация, т.е. стоимость общества как имущественного комплекса. Эффективность управления обществом оценивается стратегическими акционерами не по величине текущих дивидендов (как это делают краткосрочные спекулянты), а по росту капитализации общества. Таков же подход и к оценке власти, когда мы оцениваем, насколько эффективно власть развивала в государстве экономическую инфраструктуру, необходимую для конкурентного развития в мире и обеспечения достойного уровня жизни подданных. «Собственника» власти, в отличие от её «арендатора», волнует не только текущий доход, но и будущие платежи. Стремление обеспечить благосостояние своих потомков за счёт будущих доходов от имущества в изданной в 1891 г. энциклике Rerum novarum, посвящённой экономической проблематике, одним из основных мотивов человеческого поведения называл ещё Папа Римский Лев XIII. Таким образом, монарх заинтересован не столько в увеличении текущих платежей, которых «всегда мало», сколько в увеличении общей ценности всей экономики страны, что является источником не только и не столько личного благосостояния монарха и его наследников, сколько и в первую очередь основанием для долгосрочного благосостояния его подданных, что отмечает и Ханс-Херман Хоппе.

Монархия обеспечивает в обществе преемственность Верховной власти в силу её пожизненности и наследственности, постоянное присутствие в стране верховного арбитра, являющегося гарантом устоев правовой системы. В то же время на уровне власти исполнительной, управительной, как её величал Лев Тихомиров, постоянно происходит обновление элит. Однако если в условиях демократии при переходе власти к радикальной оппозиции достигнутые при прошлой властной элите договорённости зачастую утрачиваются (речь о законных, а не о коррупционных схемах), то монархия гарантирует непрерывность правового поля, сугубо законное развитие любых, даже самых кардинальных реформ, что наглядно продемонстрировал в частности успешный пример освобождения крепостного крестьянства в России в 1861 г., 150-летие чего сегодня празднуется.

Важно сравнить монархию в этом отношении с другой единоличной властью — властью диктатора.

Диктатура отличается от монархии, как вор отличается от законного собственника. Собственник улучшает и возделывает своё имущество. Вор выжимает всё здесь и сейчас, постоянно боязливо оглядываясь по сторонам. Если монархия уверена в своей власти, то для диктатуры каждый день её существования — это день выборов, это день борьбы за власть. Диктатура незаконно удерживает власть: или не проводя выборов, или фальсифицируя их. Смысл фальсификации или непроведения выборов — воспрепятствование обновлению элиты. Диктатор и его окружение стремятся лично удерживать власть так долго, насколько у них хватит ресурсов. При этом им противостоит наиболее активная и интеллектуальная часть общества. Предпринимательская среда имеет к диктатуре претензии за отсутствие правовой защищённости собственности, ограничение конкуренции и доступа к наиболее перспективным отраслям (который есть только у тех, кто входит в окружение диктатора), за неформальные поборы на нужды «социального государства» (т.е. на пропаганду режима), за коррупцию. С теми или иными нюансами, но этим критериям отвечает всякая диктатура, являющаяся по своей природе вырождением республиканских институтов. Творческий интеллектуальный слой, в свою очередь, недоволен ограничениями свободы самовыражения, которые необходимы диктатуре для поддержания контроля над умами. Постепенно оппозиция самоорганизуется, оппозиционные настроения начинают проникать в «болото», создаётся критическая масса недовольных. Диктатура свергается. Этот процесс неизбежно кровопролитен (даже мирным «бархатным революциям» в Чехословакии и Польше в 1989 г. предшествовали Пражская весна 1968 г. и подавление «Солидарности» в 1981 г.). Зачастую в результате свержения диктатуры страна может погрузиться в анархию. Иногда анархия длится весьма долго, как это произошло в Сомали после свержения в 1991 г. диктатуры Моххамеда Сиада Барре. В результате страна де-факто распалась, а в ней уже 20 лет не прекращается гражданская война. Чаще, конечно, период анархии не длится больше нескольких дней или недель, после чего порядок восстанавливается новой властью. Однако урон межличностным связям, коммуникациям в обществе от таких событий неизбежен.

Для молодых демократий, элиты которых воспитаны в условиях тоталитарного строя, народы которых привыкли к тоталитарной диктатуре, характерно на современном этапе возникновение личных диктатур. Элита, сформированная вокруг диктатора, и оппозиция в таких случаях непримиримы. Причём переход власти к оппозиции означает чаще всего повторение прежнего сценария, при котором лишь действующие лица меняются ролями. На территории бывшей Российской Империи мы наглядно это видели в Грузии и Киргизии, где режимы Михаила Саакашвили и Курманбека Бакиева, пришедшие к власти на волне «цветных революций» 2003-2005 гг., фактически выродились в такие же коррупционные режимы, как существовавшие до «цветных революций»: поменялись политики у власти, но политика не изменилась. Монархия в таком обществе может сыграть важнейшую роль — роль арбитра между элитами, обеспечить правовой процесс смены элит во главе исполнительной власти, обеспечить контроль за избирательным процессом, чтобы исключить фальсификации. Для этого достаточно вполне даже конституционной (дуалистической) монархии, как существующие в Марокко или Иордании. Это обеспечит гарантии для долгосрочных инвестиций, обеспечит развитие инфраструктуры капитальных благ в обществе, повысит норму сбережений граждан, что будет источником внутренних инвестиций, что в совокупности даст толчок долгосрочному, стабильному, несырьевому, опирающемуся на внутренние ресурсы нации экономическому росту.

Подобную роль общественного арбитра и гаранта правового государства монархия могла бы на современном этапе исполнять в России. К необходимости восстановления монархии именно для этих целей и по этим же мотивам в Грузии призывает Предстоятель Грузинской Православной Церкви Патриарх-Католикос Илия II.

Наконец, как показывает нам реальный исторический опыт, монархия обеспечивает в обществе приоритет реальной экономики перед экономикой фикций, приоритет реального сектора экономики перед финансовым сектором. Именно препятствие в лице монархий, утвердивших в конце XIX — начале XX вв. стабильную финансовую систему через механизм товарных денег, было помехой для банковского капитала. Банковский капитал был заинтересован в перераспределении общественного богатства в свою пользу через внедрение системы необеспеченных инфляционных денег, через строительство живущего в долг общества потребления. Это и привело к финансированию банкирскими домами «революций и демократизаций» в Российской, Австро-Венгерской, Германской, Османской империях в 1917-1923 гг. Итоги революций и демократизации мы наглядно видим через сто лет.

Итак, монархия в силу своих внутренних, «врождённых», органических качеств обеспечивает следующие преимущества для экономического роста:

- заинтересованность власти в росте общей капитализации национальной экономики, а не в текущей максимизации денежного потока в ущерб долгосрочным целям национального развития;

- заинтересованность в минимизации бюрократического аппарата;

- наличие долгосрочных гарантий для инвестиций в силу устойчивости Верховной власти и её способности быть арбитром противоречий между группами управленческой элиты;

- обеспечение приоритета реального сектора экономики перед финансовым.

Эти внутренние свойства монархии подтверждаются эмпирическими данными даже в условиях доминирования в мире демократических институтов и неблагоприятного для монархий внешнего фона в этой связи.

К началу 2011 г. в мире насчитывается 44 монархических государства. В них в 2009 г. проживало около 538,5 млн. человек, т.е. примерно 8% населения планеты. Средний ВВП на душу населения в монархических странах в 2008 г. составил $26,74 тыс. Совокупный ВВП всех монархических государств — $14,4 трлн. Таким образом, в монархических государствах производится 21% мировой продукции. ВВП на душу населения в монархиях в 2,6 раза выше, чем в республиках. Российскую Федерацию по этому показателю опережают 27 монархий (в них проживает 70% населения всех монархических государств мира), а Украину – 34 (88%).

Среди 20 крупнейших экономик мира представлено 6 монархий (Япония, Великобритания, Испания, Канада, Австралия и Нидерланды), представляющие 56% населения монархических государств мира.

В 2009 г. журнал The International Living составил рейтинг 194 стран по качеству жизни, оценив по 100-балльной шкале стоимость проживания, уровень культуры и индустрии развлечений, состояние экономики и окружающей среды, уровень свободы, развитие здравоохранения и инфраструктуры, личную безопасность жителей и климат. По результатам среди 20 лучших стран для жизни оказалось 10 монархий. В верхней половине рейтинга оказалось 2/3 монархий мира. Российскую Федерацию опередило 29 представленных в рейтинге монархий, ещё 4 показали такой же результат, только у 8 результат оказался хуже. Худшие показатели оказались, в частности, у Саудовской Аравии и Омана, что вызвано некоторой предвзятостью составителей рейтинга, ориентированных на либеральные ценности и потому занизивших показатели стран, где строго соблюдаются нормы исламской нравственности.

Аналитической группой Всемирного экономического форума был составлен рейтинг стран мира по уровню их глобальной конкурентоспособности. В рейтинг было включено 133 государства, в т.ч. 27 монархий. Среди десяти самых конкурентоспособных стран мира оказалось 5 монархий, среди двадцати самых конкурентоспособных — 10 монархий. Только 4 монархических государства не попали в число 50-ти наиболее конкурентоспособных государств мира. Российская Федерация заняла в рейтинге 63 место, Украина — 82 место.

Монархии являются благоприятными странами для ведения бизнеса — об этом свидетельствует ежегодный отчёт Всемирного банка за 2010 г.: среди десяти наиболее благоприятных мест для бизнеса 6 монархий. Всего в рейтинг включено 183 страны, в т.ч. 37 монархий. 18 монархий оказались выше 50-го места. Российская Федерация в рейтинге занимает 123 место, опередив только 3 монархии (Лесото, Бутан и Камбоджу).

Монархии — наименее коррумпированные страны мира, о чём свидетельствуют исследования Transparency International. Новая Зеландия и Дания открывают рейтинг, а Швеция делит 3-4 место в нём. Среди 20 наименее коррумпированных стран мира 11 монархий. Всего в рейтинг включено 180 стран, в т.ч. 34 монархии. 22 монархии вошли в число 50-ти наименее коррумпированных государств мира. Российская Федерация разделила с несколькими другими странами 146-153 места, опередив из монархий только Папуа-Новую Гвинею и Камбоджу.

Объективная статистика беспристрастно подтверждает: с одной стороны, конечно, монархическая форма правления не гарантирует процветания и благополучия, но с другой стороны, при прочих равных условиях, наличие в стране монархического уклада делает государство конкурентоспособнее других подобных стран с республиканской формой правления. В начале XXI в. монархии остаются более конкурентоспособными, экономически эффективными, обеспечивающими лучшие условия для ведения бизнеса и наименее коррумпированными государствами мира.