Великий мясник Константин Жуков

Во всей Великой Отечественной войне не было фигуры более мощной, значимой, и ВПОСЛЕДСТВИИ почитаемой, чем Георгий Константинович Жуков. Культ Жукова насаждался планомерно, непогрешимость и гениальность мудрейшего из стратегов всех времен и народов под сомнение никогда не ставилась. Валились изваяния, бывшие ранее богами, топтались святыни, проклинались вчерашние идолы. Культы  Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко, Горбачева – растаяли, как и не было, а культ Жукова, гляди-ка – продолжает отливать сверкающей бронзой полированного раздвоенного подбородка. 

Каждый, кто пытается швырнуть вполне заслуженный ком грязи в морду этого изваяния, тут же нарывается на шквал критики, на презрение и бойкотирование со стороны благодарных Жукову потомков погибших в войне советских граждан. Но не Жуков ли ОСНОВНОЙ виновник неоправданного, не умещающегося в голове количества жертв Великой Отечественной? 

Берия, выпрашивая себе жизнь у новых вождей партии в 1953 году, отправлял им записки. В одной из них он напомнил Жукову, как спас того от неминуемого расстрела в июле 1941 года. Имеется в виду эпизод с окружением Западного фронта. За первое окружение был расстрелян генерал армии Павлов, за второе к стенке нужно было поставить начальника Генштаба, то бишь, Георгия Константиновича Жукова. 

Если быть объективным, то не Павлова стрелять нужно было (а расстреляли, и еще сотню людей расстреляли) а все того же Жукова. Так как указания Павлов не сам выдумывал, а получал из штаба. Второй раз Сталин не стал искать козлов отпущения, и взял за ворот «гениального полководца». Его сняли с поста начальника Генштаба, и неминуемо пристрелили бы, если бы не Берия, которого мудрейший из мудрейших и объективнейший из всех объективных в своих неимоверно скучных, стократ переиздаваемых и дополняемых в угоду конъюнктуре трудах впоследствии облил дерьмом. 

Кстати, насчет стократно переиздаваемых трудов. В своей великолепной книге «Беру свои слова обратно» Виктор Суворов, он же Владимир Резун, великолепно продемонстрировал, как изменялась точка зрения «принципиального и несгибаемого» в зависимости от линии партии. То он Брежнева облизывает, то Хрущева, то у него Голиков – лопух, то Кузнецов – трус. Себя же Георгий Константинович неизменно превозносит. 

Он-де, и Сталина не боялся, и события июня 1941-го предвидел- предсказал. Предвидел, но ничего не сделал. Кто больше подлец и негодяй – дурак, не понимающий, к какому краху приведет бездействие, или гений, знающий, что погибнут миллионы, и не делающий ничего? Потом в книжонках «своих», над которыми целая свора писателей работала, Жуков расскажет школьникам о  провидческом даре. Школьники  подивятся мудрости гения. Хорошо быть мудрым и прозорливым спустя годы. Но не самолично ли подписывал Жуков шифрограммы, отправляемые как Павлову, так и командующему Прибалтийским военным округом? 

«Вами без санкции наркома дано приказание по ПВО о введении положения №2… ваше распоряжение вызывает различные толки и нервирует общественность. Требую немедленно отменить отданное распоряжение, дать объяснение для доклада наркому. Жуков». 

Прибалтийский особый военный округ посмел начать подготовку к отражению неминуемого удара, а Жуков тут как тут – «отменить данное распоряжение!» Шифрограмма подписана 18 июня, за четыре дня до начала вторжения. Берия под дулом пистолета заставил гениального полководца подпись свою поставить? Впоследствии принципиальный и мудрый военачальник объяснит это, и другие свои преступные распоряжение очень просто. Боялся, мол. Страшно было. 13 августа 1966 года, выступая в редакции «Военно-исторического журнала» Георгий Константинович разоткровенничался: 

«Кто захочет класть свою голову?

Вот, допустим я, Жуков, чувствуя нависшую над страной опасность, отдаю приказание: «Развернуть». Сталину докладывают. На каком основании? На основании опасности. Ну-ка, Берия, возьми его к себе в подвал». 

Можно было проще обосновать – «я трус, боялся, что шкуру продырявят, потому, пущай страна гибнет, а я буду за этим наблюдать». 

Сталин допустил разгром 1941 года. Но кем на момент этого разгрома являлся Жуков? В 1941 году Красная армия была размазана, разбита, 4 миллиона солдат и офицеров попали в плен, было захвачено порядка 85% мощностей промышленности. И это при том, что  наступательные части вермахта насчитывали 1,5-2 миллиона солдат, а по количеству самолетов и танков Германия в пять-шесть раз уступала СССР. Кто, как не Жуков виновен в катастрофе первого года войны? Кого, как не его проклинать миллионам сирот, вдов, матерей, потерявших сыновей в этой мясорубке? Обвинили Тимошенко, Берию, Меркулова, обвинили Голикова и Кузнецова, оплевали труп Павлова. А Жуков как бы и не при чем. Он, руководитель Генштаба, не виновен оказался в ужасе первых месяцев войны. 

В чем упрекают Резуна-Суворова? В том, что он ПОСМЕЛ назвать вещи своими именами. Человек, ради спасения собственной шкуры жертвующий армиями – трус и преступник. Человек, отдающий приказы о расстрелах мирных демонстраций (в марте 1956 – в Трилиси, в ноябре того же года – в Венгрии) – военный преступник, заслуживающий расстрела и презрения. Резун обосновал документально: Жуков не только трус и преступник, он – лгун и хвастун, он – беспринципный, не имеющий собственного мнения подхалим, приспособленец и выдумщик. За это Резуну ату, а портреты «Георгия Победоносца» вновь по улицам на 9 мая потащат. 

Резун посмел упомянуть в книге шифрограмму  за номером 4976. За это Резуну позор и порицание. А Жукову, по традиции – всенародное  почитание. Вот содержание документа:

«Разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны, и по возвращении из плена они тоже будут расстреляны». 

Эти бы слова, да на памятнике великому полководцу выбить. Золотыми буквами, чтобы блестели, чтобы всем поклонникам были видны. Безграмотный, не прочитавший за жизнь и двух книг (при обыске на даче полководца выявлены километры тканей, сотни ковров и тонны хрусталя, но ни одной книги), и гордившийся тем, что «академиев не кончал», этот бездарь и убийца ошибочно причислен к списку военачальников, победивших фашизм. 

Он не имеет отношения ни к Сталинградской битве, ни к Корсунь-Шевченковской операции, ни к битве на Курской дуге. Он трусливо требовал оставить Москву (а Сталин дал ему понять, что этого не случится), он отдавал приказы о расстрелах собственных солдат как во время, так и перед войной (на Халхин-Голе в 1939 за 104 дня расстреляно 600 человек), без раздумья сажал в лагеря (вспомним Кущева, впоследствии – генерал-полковника, героя войны), и искренне считал солдат пушечным мясом.  
Кровавые преступления этого монстра еще будут осуждены, а бюсты с выдающимся подбородками еще сбросят с отвращением в сточные канавы. Вспомнят ему и линкор «Новороссийск», который, согласно идиотской официальной версии, взорвали мифические «боевые пловцы князя Боргезе», вспомнят ему сотни пацанов-морячков, умерших ужасной смертью из-за ненависти Жукова к адмиралу Кузнецову, вспомнят ему питерские расстрелы сентября 1941 года. 

Когда-нибудь потомки миллионов героев Отечественной войны вычеркнут имя этого «полководца» из книг о победе, потому что к великой победе нашего народа данный тип имеет отношение весьма опосредованное. Но 9 мая, в День Победы, портреты убийцы, многоженца и маньяка понесут по улицам освобожденных городов внуки и правнуки тех, кого величайший гений военного дела по скудоумию и трусости своей превратил в перегной…