Керенский, Александр Фёдорович

Царям
дворец
построил Растрелли.
Цари рождались,
жили,
старели.
Дворец
не думал
О ВЕРТЛЯВРОМ ПОСТРЕЛЕ,
НЕ ГАДАЛ, 
ЧТО В КРОВАТИ, 
ЦАРИЦАМ ВВЕРЕННОЙ,
РАСКИНЕТСЯ 
КАКОЙ-ТО

ПРИСЯЖНЫЙ ПОВЕРЕННЫЙ.

ОТ ОРЛОВ, 
ОТ ВЛАСТИ,
ОДЕЯЛ И КРУЖЕВЦА
ГОЛОВА 
ПРИСЯЖНОГО ПОВЕРЕННОГО
КРУЖИТСЯ.
Забывши
и классы
и партии,
идет
на дежурную речь.
ГЛАЗА 
У НЕГО  
БОНАПАРТЬИ
и цвета
защитного
френч.
Слова и слова.
Огнесловая лава.
БОЛТАЕТ 
СОРОКОЙ РАДОСТНОЙ.
Он сам
опьянен
своею славой
пьяней,
чем сорокаградусной.
Слушайте,
пока не устанете,
как щебечет
иной адъютантик:
"Такие случаи были -
он едет
в автомобиле.
Узнавши,
кто
и который, -
толпа
распрягла моторы!
Взамен
лошадиной силы
сама
на руках носила!"
В аплодисментном
плеске
премьер
проплывет
над Невским.
и дамы,
и дети-пузанчики
кидают
цветы и розанчики.
ЕСЛИ Ж
С БЕЗРАБРТЫ 
ЗАГРУСТИТСЯ,
САМ 
СЕБЯ
УВЕРЕННО И БЫСТРО
НАЗНАЧАЕТ -
ТО ВОЕННЫМ, 
ТО ЮСТИЦИИ, 
ТО КАКИМ-НИБУДЬ 
ЕЩЁ
МИНИСТРОМ.
И вновь
возвращается,
сказанув,
ворочать дела
и вертеть казну.
Подмахивает подписи
достойно
и старательно.
"Аграрные?
Беспорядки?
Ряд?
Пошлите,
этот,
как его,-
карательный
отряд!
Ленин?
Большевики?
Арестуйте и выловите!
Что?
Не дают?
Не слышу без очков.
Кстати...
об его превосходительстве...
Корнилове...
Нельзя ли
сговориться
сюда
казачков?!.
Их величество?
Знаю.
Ну да!..
И руку жал.
Какая ерунда!
Императора?
На воду?
И черную корку?
При чем тут Совет?
Приказываю
туда,
в Лондон,
к королю Георгу".
Пришит к истории,
пронумерован
и скреплен,
и его
рисуют-
и Бродский и Репин.