Дома смерти

Сергей Шаргунов о судьбе обитателей московских общежитий, которым не грозит реновация

<source media="(min-width: 428px) and (max-width: 671px)"/> <source media="(min-width: 672px)"/> 

Опубликованы списки домов, подлежащих расселению. Этих домов там нет…

Прошедшее воскресенье провел в общежитиях в Измайлове. «Приезжайте посмотреть, в каких условиях живут в Москве», — пригласила на личном приеме местная жительница Юлия Аверина. Поехал, увидел. И, честно скажу, ужаснулся.

7-я Парковая улица, дома 19, 21 и 21А. В основном обитатели домов — строители Олимпиады-80, у всех московская прописка. Общежития коридорного типа с туалетом и кухней на этаже. В столице многие не ведают имен ближайших соседей, а тут одна семья из 70 семей — 570 человек, обитатели корпусов спаяны одной бедой.

Сейчас много спорят о так называемой реновации, называются астрономические суммы, которые выделят под мега-снос. Тревожатся жители нормальных крепких домов. А вот из этого пыточного заточения давным-давно жаждут переехать.

Общежития признали ветхими и непригодными для жизни еще два десятилетия назад. Почему же не расселяют? Всё дело в том, что, как рассказывают, по документам всех уже расселили. То есть возвели хорошие дома с комфортными квартирами, но загнали «налево». Причем чиновники, как говорят здесь промеж собой, провернули эту схему даже несколько раз.

Так что реновация точно не грозит. Эти люди — лишние. Мертвые души. В списках не значатся.

Хожу по этажам, знакомлюсь. Чудовищный запах разложения. Гниющие стены и потолки. Глубокие расщелины. Дети, старики, женщины…

Перед каждой дверью десятки ботинок. Комнаты маленькие, так что обувь хранят в коридоре. В каждой комнате масса людей. В некоторых — на 18 квадратных метрах прописано семь человек.

Люди вполне естественно пытаются обустроить тот быт, что имеют, но какой косметический ремонт не сделай, от наведенного порядка за неделю ничего не останется — здания разваливаются на глазах.

<source media="(min-width: 472px)"/>

 Сергей Шаргунов в общежитиях в Измайлове (Фото: автора)

На общих кухнях обваливается штукатурка.

Суп готовят вместе с краской и побелкой.

В общих душевых кабинках надо мыться с зонтиком, с верхних этажей течет и сыпется штукатурка. Приходится вставать в тазик, так как пол — бетонное крошево.

Здесь все больные, инвалиды. Болеют астмой, разрушаются кости. Сходят с ума. А еще сгорают. Электропроводка тоже отжившая свое. Скрученные провода, замотанные изолентой.

Последняя жертва короткого замыкания — Дмитрий Журавлев, детский тренер. Он запомнился мягким и добрым человеком.

В отчаянии покончил с собой Николай Гильязов, ликвидатор аварии на Чернобыльской АЭС.

Люди много лет пишут во все инстанции, обивают пороги учреждений, ходят на приемы, а толку нет. Наоборот, на главную активистку Юлию Аверину, которая ко мне пришла с обращением, два раза наезжала машина. Отравили ее собаку.

Между тем, счета за коммунальные услуги приходят регулярно. И сумма за комнату вдвое выше, чем за отдельную квартиру. Ведь общий коридор с искрящейся проводкой и грибком, кухня с отваливающейся штукатуркой, душевая с зонтиком считаются жилой площадью. Тех самых «коммунальных квартир», которые будто бы давно расселили.

<source media="(min-width: 472px) and (max-width: 599px)"/><source media="(min-width: 600px) and (max-width: 767px)"/><source media="(min-width: 768px)"/>

Общежития в Измайлове (Фото: автора)

А сколько всего подобных домов смерти? Официально, по сведениям Департамента имущества, в столице больше двухсот пятидесяти таких адресов.

Всё это происходит в наше время на фоне бесконечных трат на украшение города, перекладывания плитки, широковещательных проектов «реновации».

Всё изложенное — судьбы несчастных людей, замурованных в дома смерти — причина моего депутатского обращения в Генеральную прокуратуру Российской Федерации.

Об ответе сообщу.