Дмитрий Муратов - «Особое мнение» 21 апреля 2017

https://youtu.be/xx2FFM_UAWM Д.Пещикова― Здравствуйте. Действительно, программа «Особое мнение», я Дарья Пещикова, со своим особым мнением в этой студии главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов. Здравствуйте, Дмитрий Андреевич.

Д.Муратов― Здравствуйте, Даша, здравствуйте всем.

Д.Пещикова― Ну, во-первых, конечно, слова поддержки в связи с тем, что происходит у вас.

Д.Муратов― Спасибо.

Д.Пещикова― И вопрос, конечно, как вообще редакция всё это переживает? Уже второй конверт. Два же всего? Больше не было, вроде бы, слава богу?

Д.Муратов― Ну, Даша, вы же не сомневаетесь и я не сомневался, что сразу будут говорить, что мы сами себе отправляем какие-то конверты.

Д.Пещикова― Я даже видела обсуждение, что, мол, вот, Грозный написано, а штамп-то не тот – из Москвы отправляли.

Д.Муратов― Да-да, да-да. Значит, у нас вообще к жертвам отношение странное. Если девушку изнасиловали, у нее была слишком вызывающая помада. Значит, если Гитлер, то Навальный сам про себя снял этот ролик. А врагов Рамзана Кадырова убивают, конечно, враги Рамзана Кадырова, чтобы с помощью убийства врагов Рамзана Кадырова навредить Рамзану Кадырову. А «Новая газета» сама себя…

Д.Пещикова― Ну, вообще такая страна-многоходовочка.

Д.Муратов― Да, да. А «Новая газета»... Это такая, большая конспирология. Естественно, у меня в приемной Оля, бессменная помощника, которая со мной работает 20 лет, она вскрыла конверт, на котором было написано имя нашего генерального директора. После этого мы действовали по протоколу. Я об этом подробно отвечаю на ваш вопрос, чтобы, мало ли, кому-то еще в такой нетривиальной ситуации предстоит оказаться, чтобы знали, как действовать.

Мы вызвали МЧС. Мы вызвали санитарный контроль. И мы вызвали полицию. Все они прибыли. На месте была проведена выемка этого конверта. Там лежало еще письмо, но нам с ним ознакомиться не дали, поскольку идут следственные действия. И затем приехала служба дезинфекции и продезинфицировали редакцию, поэтому мы попали, значит, на какое-то количество денег. На 40 тысяч рублей, кстати говоря. Не мало.

А через день (по-моему, через день) аналогичный пакет был на мое имя. Его уже не вскрывали, а сделали всё то же самое, приехали все те же самые службы и еще раз продезинфицировали, и еще раз 40 тысяч рублей. Приехала полиция, очень красивая, обаятельная женщина-дознаватель. Там тоже было письмо, но мне с ним тоже ознакомиться не дали. Всё это дело забрали.

Видите ли, редакция… В общем, мы понимаем, в какой атмосфере, такой, кислотной достаточно мы живем из-за многих наших публикаций. Напомню, что когда-то БОРН, Боевая организация российских националистов привозила нам большую посылку, в которой лежала огромная крыса, зарезанная немецким кинжалом со свастикой с надписью «Так будет с каждым в вашей редакции, от главного редактора до уборщицы». Мы с почетом похоронили несчастную крысу.

Потом нашисты присылали нам какие-то уши от какого-то осла, и всё это на бедную Олю (вскрытие всех этих посылок) пришлось. Я думаю, что придется выписывать, конечно, премию за этот титанический и непростой труд.

Ну а так мы работаем в обычном нормальном режиме. Кинологи, которые приехали с собакой… Мы всё пытались собаку покормить – не получилось. Это единственное, что в этой ситуации нас расстраивает.

Д.Пещикова― Смотрите, по поводу этого порошка уже какие-то есть первичные хотя бы данные? Был, по-моему, экспресс-анализ, да?

Д.Муратов― Экспресс-анализ делала лаборатория, приехала прямо к редакции. Там был сделан экспресс-анализ. Там точно нету каких-то ядовитых веществ и точно нету радиоактивных веществ. А что это за вещество, ну, вот, в своем смешном заявлении чеченский Союз журналистов предполагает, что это стиральный порошок, и не хватит во всей стране на нас стирального порошка.

Мы не знаем. Но надеемся… И мы непременно об этом напечатаем, что это было.

Д.Пещикова― А вас такая вот реакция чеченских коллег не удивляет?

Д.Муратов― Нет. Не удивляет.

Д.Пещикова― То есть, в принципе, надежды какой-то на солидарность с их стороны не было?

Д.Муратов― Вы знаете, солидарность – дело добровольное. А чеченский Союз журналистов… Вообще в Чечне выстроена очень эффективная вертикаль. Там… Ну, если Рамзан Ахматович считает, что мы вот такие очень плохие все люди, то и Союз журналистов должен это дело поддержать. Я не помню разногласий в этих вопросах.

Д.Пещикова― Ну, как и Совет по правам человека региональный.

Д.Муратов― Да. А другое дело… Понимаете, а другое дело, конечно, фантастическая поддержка Лены Милашиной и газеты со стороны наших коллег. Я не помню такой.

Значит, Лёша Венедиктов, Сережа Пархоменко с заявлением уникальных просто абсолютно людей. Конечно, блог моего товарища… Он мне позвонил, говорит «Открой, посмотри блог «Эха». Я смотрю, Шевчук напечатал свое очень спокойное, очень доброжелательное, очень мудрое письмо. И то, что сделала Медиазона, Смирнов…

Д.Пещикова― Ну, у них баннер висел и висит, по-моему, до сих пор.

Д.Муратов― Этот баннер. Женя Альбац и «The New Times». РБК. Извините, я сейчас всех… Специально не буду перечислять, потому что вдруг кого-то забуду и потом себя прокляну за это.

Значит, это была огромная поддержка. Мы глубоко благодарны коллегам в этой непростой ситуации. Это было единственное для нас такое, очень… Вот, ценностно важная история. И просто большое спасибо, Даш, и радиостанции, и вот тем, про кого я уже сказал. Ну вот.

Д.Пещикова―А, вот, позиция уполномоченного по правам человека Татьяны Москальковой вам понятна?

Д.Муратов― А, да, мы поговорим сейчас об этом.

Д.Пещикова― Про ложные доносы вот эти вот все разговоры?

Д.Муратов― А, да, смотрите. История несколько запутанная. Я, естественно, не претендую на полную объективность, расскажу свою точку зрения на наши контакты с уполномоченным по правам человека Татьяной Николаевной Москальковой. Мне позвонил человек, которого я глубочайшим образом чту и уважаю, Генри Маркович Резник. Генри Маркович – один из руководителей экспертного совета при уполномоченном по правам человека. Генри Маркович сказал, что у Татьяны Николаевны нету данных для того, чтобы она могла эту ситуацию исследовать.

Мы посовещались по этому поводу, потому что, конечно, Татьяна Николаевна не Следственный комитет, но когда Генри Маркович Резник говорит, отказывать ему редакция, конечно, не собирается: он наш товарищ на протяжении 24-х лет.

Мы отправили Татьяне Николаевне подробный доклад за исключением нескольких персональных данных, а затем мы отправили Татьяне Николаевне (и договорились об этом с пострадавшими, о которых было написано в первых двух материалах Лены Милашиной)... Мы договорились с пострадавшими о том, что они встретятся в присутствии Генри Марковича Резника с Татьяной Николаевной Москальковой. Вот, собственно говоря, это заявление: «Уважаемая Татьяна Николаевна, в связи с вашим публичным заявлением об отсутствии у вас личных данных пострадавших от преследования в Чечне, подтверждаем прежние устные договоренности и нашу готовность организовать вашу встречу с пострадавшими на условиях соблюдения протокола безопасности».

Д.Пещикова― Это какое число?

Д.Муратов― Мы отправили это вчера.

Д.Пещикова― А, ну то есть свежее совсем.

Д.Муратов― Вчера. Значит, прошло полдня вчерашнего и, значит… И прошел, ну, считайте, уже рабочий день сегодняшний. Но никакого ответа не было, а вместо этого, вместо ответа на наше приглашение мы получили заявление Татьяны Николаевны, что у нее возникают подозрения, что это провокация и ложный донос.

Ну, слушайте, вполне вероятно она сделала это заявление раньше, чем прочитала наше приглашение, и мы хотим Татьяне Николаевне, безусловно, сказать, что мы ждем ее ответа и надеемся его, все-таки, получить.

Вы понимаете, Даш, что происходит?

Д.Пещикова― Дмитрий Андреевич, давайте сейчас прервемся, потому что нужно сделать перерыв.

Д.Муратов― Хорошо.

Д.Пещикова― Продолжим этот разговор. В любом случае эту тему мы не оставляем.

Д.Муратов― Да, вот, мы к ней вернемся. Спасибо вам, да.

Д.Пещикова― Я напомню, что со своим особым мнением главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов. Дмитрий Андреевич, мы остановились как раз на этом письме-обращении к Москальковой, потому что реакции нет.

Д.Муратов― Да. Вот. Мы обратились к Татьяне Николаевне Москальковой с тем, что она может при соблюдении протокола безопасности непосредственно увидеться, встретиться и поговорить с пострадавшими. Значит, пока ее ответа не было, а было заявление о том, что у нее подозрение, что вообще вся эта ситуация – это ложный донос. Значит, это не ложный донос. Она уполномоченная по правам человека президента страны, мы готовы устроить ее встречу.

Почему нет заявления? – спрашивают нас. И я тот же самый вопрос задавал нашим журналистам, я говорю: «Мне уже заявления, а не просто истории». У этих людей, к сожалению, остались родственники, семьи, и они опасаются за их безопасность.

Больше того, была до последних дней волокита с выдачей им виз для того, чтобы они могли уехать и, что называется, заново начать свою жизнь. Теперь с визами есть движение вперед, и я думаю, что после того, как люди окажутся в безопасности, последует их официальное заявление в Следственный комитет. Во всяком случае, уже нанято несколько адвокатов (по-моему, 5), которые будут представлять их интересы, ну и, соответственно, они будут представлять заявления своих доверителей.

Д.Пещикова― А это всё с вашей помощью происходит или они самостоятельно нашли защитников?

Д.Муратов― Знаете, там есть гражданские… Там есть гражданские активисты, там есть Amnesty, там есть ЛГБТ-сеть, которая помогает этим людям как профсоюз (так я понимаю). Ну, конечно, чем-то занимается редакция. Во всяком случае, то, что эту историю перепечатали и опубликовали в эфирах большое количество компаний, причем у которых тоже были встречи непосредственно с пострадавшими с затушеванными только лицами, это дало возможность сдвинуть вот эти консульские засовы так, чтобы у людей появилась такая возможность.

Другое дело… Я, вот, что еще не очень понимаю в деятельности уполномоченного по правам человека? Знаете, можно встретиться с пострадавшими и лично убедиться и понять. А у Татьяны Николаевны, безусловно, огромный опыт. А уж у Генри Марковича Резника – я вообще молчу. Провести его вообще невозможно. Поэтому они могли бы составить собственное личное впечатление из первых уст. Не через журналистов-посредников, а просто face-to-face.

Но поскольку этого пока не произошло, я читаю, что были отправлены в прокуратуру Чечни, в МВД Чечни, и все дали ответы, что не зарегистрировано ни одного такого преступления.

Д.Пещикова― То есть проверка Чеченской прокуратурой уже завершена?

Д.Муратов― Значит, понимаете, в чем дело? Значит, можно, конечно, вести себя как дамы в советских Райисполкомах: они обычно поступившую жалобу отправляли тому, на кого жаловались. А можно вести себя вот так: можно приехать к этим людям, посмотреть и выслушать их, и узнать, и задать любые вопросы. Вот, мы посмотрим сейчас, какой из этих вариантов, собственно говоря, Даша, будет выбран. Мы с нетерпением этого ждем. В понедельник в номере газеты мы отчитаемся, безусловно, обо всей этой ситуации.

Д.Пещикова― Ну, я правильно понимаю, что уже все проверки, которые начинались, они завершены и ответы везде отрицательные, ничего не выявлено?

Д.Муратов― Нет, Даша, это говорит Татьяна Николаевна, что она обращалась в различные инстанции. Но я вам могу сказать, что Следственный комитет ведет дело и они проверяют изложенные факты, и допрашивают и журналистов, и, собственно говоря… И лишнего я всё равно сейчас ничего не скажу. Вот.

Д.Пещикова― Но вы точно знаете, что здесь работа еще ведется и никакого результата, ответа нет?

Д.Муратов― Я точно это знаю и лично своими глазами это вчера наблюдал.

Д.Пещикова― В такой ситуации очень удивительно, что пресс-секретарь главы государства говорит, что у него и у президента, у Владимира Путина есть информация, полученная от главы республики Рамзана Кадырова, и получается, что, как бы, этого достаточно. Если Кадыров сказал, что ничего не было, то нет в этой ситуации оснований ему не верить и не доверять. Это практически прямая цитата Пескова.

Д.Муратов―Вы знаете, ведь, Администрация президента – это же не журналисты, которые должны взять и сказать то, что думают. Они действуют в пределах возможного этикета. Я, например, искренне благодарен Кремлю, который устами Дмитрия Сергеевича Пескова выступил с абсолютно определенным заявлением о том, что споры с журналистами должны решаться не в агрессивной манере, а если с чем-то не согласны, то для этого есть суды. Это было, безусловно, очень важное заявление, которое, мне кажется, вот эти словесные интервенции, которые доходили до нас в виде того, что там возмездие, вот эти все угрозы все эти, это каким-то образом, безусловно, смягшировало, потому что государство внятно проявило свою позицию.

Теперь то, что касается, можно ли чего-то сделать, добиться и проверить, и найти в Чечне?

Я, честно говоря, в это не сильно верю. Я хочу, Даш, вам привести один пример.

Несколько дней назад на суде по делу об убийстве Бориса Ефимовича Немцова был допрошен следователь, один из следователей следственной группы, который ведет дело Немцова. Когда ему задали вопрос «Скажите, пожалуйста, почему вы не допросили Геремеева?» Геремеев – один из командиров этого батальона «Восток», чей водитель по мнению следствия (водитель Геремеева) и был заказчиком убийства Немцова. Ну, конечно, в здравом уме же, ну, никто не поверит, что водитель командира сам, значит, за 15 миллионов нанимает такую вот команду людей. Поэтому справедливый и логичный вопрос – допросить Геремеева как свидетеля.

Ответ следователь был, Даша, таков.

Д.Пещикова― Я помню, да. Они же пытались. Они постучали – просто им не открыли.

Д.Муратов― «Мы, — говорит, — приехали к нему домой, да? Постучали в дверь «Тук-тук-тук, это Следственный комитет. Нам бы господина Геремеева» — «А мы вам не откроем» — «А, ну, извините». Тук-тук-тук. И ушли.

И на суде прозвучало, что мы не можем допросить этого человека, потому что нам не открыли дверь. На следующий день, Даша, хочу напомнить, когда политического активиста по фамилии Мальцев решили привлечь к административной ответственности и впоследствии дали ему 15 суток… К административной ответственности! Ему тук-тук-тук постучали болгаркой и вскрыли дверь, в которой он жил.

Вот, собственно говоря, два примера, чего может и где может добиться полиция и Следственный комитет, а чего не может добиться. Потому что, конечно, Рамзан Ахматович Кадыров создал для своих подчиненных, своих сотрудников, своих людей иммунитет. Гарант этого иммунитета он. Без его согласия там никто ничего сделать не может. Как сказал несколько лет назад по делу об исчезновении и удержании там одного из людей, суд, по-моему, города Ессентуки, что нам необходимо учитывать специфику региона.

Так вот, вот, специфика такова: с Терека выдачи нет. Всё! Значит, надо про это дело… И всё.

И я даже могу, наверное, объяснить, как это произошло. Видите, я не думаю, что Рамзан Ахматович Кадыров считает себя главой дотационного небольшого региона. Я думаю, что он считает себя военачальником, а свою страну армией. И это…

Д.Пещикова― Свою страну или свою республику?

Д.Муратов―Свою республику. Он считает ее армией. Или страну, Даша. Я подумаю над вашим замечанием. Он считает ее армией, которая в авангарде пойдет, как она пошла во время войны 2008 года в Грузии, как были чеченские добровольцы на Донбассе, как сейчас отправляют второй батальон полиции, военной полиции… Ну, так называется «военная полиция» для каких-то военных задач. ...отправляют в Сирию. И поэтому он и хочет, чтобы его судили по законам военного времени, и сам он тоже всё судит по законам военного времени.

Д.Пещикова― Свое особое мнение представляет главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов.

Дмитрий Андреевич, вот такой еще вопрос. Смотрите, есть связи, я так понимаю, до сих пор с пострадавшими, с героями публикаций. Вы писали о том, что готовы принимать другие обращения. Были ли еще какие-то, возможно, заявления и, вероятно, готовится какая-нибудь еще одна публикация «Новой газеты» или нет?

Д.Муратов― Я не буду говорить про то, что готовится. Я информирован своими журналистами… А я хотел, вот, отвечая на этот вопрос, сразу сказать. Вы знаете, когда звучат разные предположения, что у Лены Милашиной это проявление гражданского активизма, а не профессии, звучали там какие-то упреки, что из-за этой публикации она хочет куда-то уехать и сменить гражданство. Я Лену знаю 20 лет. Она профессионал высочайшего класса. Мы никогда ни разу за 20 лет, хотя она работала в сложнейших ситуациях… Она, Боброва и Литвинович рассказали нам всю историю про Беслан. Она работала с жертвами Норд-Оста. Она занималась расследованием убийства своего друга Наташи Эстемировой. Она занималась и доказала вместе с судебными экспертами о том, что все эти люди были задержаны и осуждены за убийство командира СОБРа из Великого Новгорода.

Она занималась историей… очень долго и упорно занималась историей для того, чтобы у наших ВМФ появился спасатель. Она была вовлечена во всё это, потому что именно она занималась всем расследованием трагедии атомохода «Курск».

Ни разу за 20 с лишним лет, сколько Лена работает в газете вот в этих перечисленных мной не случайно сложнейших темах нам не приходилось извиняться, оправдываться, уточняться, потому что она профессионал от бога. Она высочайшего класса профессионал. Да, она человек жесткий, всем с ней непросто, но вот эта готовность прийти на помощь к людям, это чувство чужой беды очень остро и великолепная профессиональная подготовка – она такова, что после и этих тоже публикаций люди, которые оказались в похожем положении, от них начали поступать соответствующие заявления. И насколько известно мне, несколько десятков человек уже выехало и живут, сейчас временно пребывают в Москве, и в нескольких еще городах России. Большего я говорить не могу.

Ну, во-первых, и я прошу мне лишнего не рассказывать. А во-вторых, то, что я знаю, вот я в полной мере рассказал.

Эти люди… Я хочу просто добавить. Это было у нас сказано… Можно как угодно к ним относиться. Вот, это не имеет никакого значения к тому, что они имеют право на жизнь, они имеют право не быть униженными. И я хочу напомнить, что эти люди не совершили никакого преступления.

Д.Пещикова― Как вам кажется, сейчас после этих публикаций «Новой газеты» в Чечне, ну, может быть, в целом даже на Кавказе как-то с представителями ЛГБТ-сообщества ухудшилась или, наоборот, улучшилась ситуация?

Д.Муратов― Я не хотел бы прогнозировать, потому что для этого, все-таки, нужно поехать и разговаривать с людьми. Гадать я не хочу. Но в чем я точно уверен, в том, что у тех людей, которые сумели оттуда уехать и которым сейчас и общественные организации, и журналисты помогают с тем, чтобы они смогли со своими семьями оказаться в безопасности, вот, в отношении этих людей, конечно, эта публикация сработала. Она дала им шанс на жизнь и на будущее.

Д.Пещикова― Но вы не слышали упреки в том, что, например, вы помогли каким-то лицам конкретным (группе заявителей), но ухудшили вообще положение дел в целом и жизнь тех, кто не уехал, тех, кто там по-прежнему находится.

Д.Муратов― Слушайте, вот, к тебе обращаются за помощью. Ты должен сказать «Знаете, я ни хрена не буду вам помогать, потому что это ухудшит положение, там, каких-то…»

Д.Пещикова― Остальных.

Д.Муратов―«...остальных людей». Так же не получается. Русская журналистика традиционно – это журналистика не наблюдения, а прямого действия. Я как-то здесь в этой студии рассказывал, что когда Чехов занимался переписью населения на Сахалине, он же напрямую вмешивался в то, чтобы увеличить количество воздуха в камерах для каторжников, он расследовал, каким образом почему пули, если беглец убегал, почему пули попали ему в грудь, и доказывал, что это местная охрана так шалит и эту охрану меняли.

Это Чехов. Это журналистика прямого действия. И эта традиция – она, безусловно, действует и сейчас.

Посмотрите в Современнике поразительный спектакль, называется «Скрытая перспектива». Там супружеская пара (она фотожурналист, а он репортер), и они выясняют у себя доме в Нью-Йорке, журналист должен снимать страдания или пойти и помочь?

Д.Пещикова― Ну, это вечный вопрос, мне кажется, профессии, да, что делать.

Д.Муратов― Ну, мне кажется, что та же Аня Политковская, Наташа Эстемирова, Лена Милашина, очень многие, Юра Щекочихин, майор Измайлов, который освободил 171 пленного из чеченского плена, пленных и заложников вместе с Михаилом Борисовичем Катышевым, там, Бенчарским. Это и то, и другое. Ты не можешь, значит, просто так это сделать.

Для меня милее этот репортер, который сейчас, бросив аппаратуру, из этого автобуса взорванного в Сирии вытаскивал ребенка. Он для меня милее, чем тот знаменитый кадр, когда лежит умирающий человек на земле, а репортер, значит, репортер это делает.

Может быть, мы не правы, может быть, мы все должны быть немного орнитологами. Вот, наблюдаем за птицами, за людьми, куда они полетели, где сели, приземлились. Вот здесь у них яйцекладка, да? Но мы живем в такое время и, в общем, в таком обществе, где нужно непосредственно иногда, обладая авторитетом и огромным весом газеты, напрямую помогать людям.

Д.Пещикова― Не могу не спросить, потому что слушатели интересуются, пишут отдельно по этому поводу: «Как вы относитесь к жалобам ЛГБТ-активистов, которые сейчас звучат, к вот этому иску к газете, который представили?»

Д.Муратов― Я отношусь с обидным для них равнодушием.

Д.Пещикова― Можем прямо на этом и закончить, чтобы было еще обиднее им.

Д.Муратов― Да.

Д.Пещикова― Давайте дальше пойдем. Давайте про акцию, которую планируют провести 29-го апреля, про вот эту акцию «Надоел», которую анонсируют в разных городах России. Много где уже не согласовали, тем не менее, собираются представители «Открытой России» вести людей по маршрутам, которые они для себя определили.

Д.Муратов― Вы знаете, я (ну, так получилось) последнее время занимался несколько другой историей и не вовлечен в эту тему. Мне кажется, что мы даже как-то, наверное, не уделили внимания и не сильно освещали. Я ликвидирую этот недостаток, сегодня со всем этим ознакомлюсь. Пока мне сказать просто нечего. Какого числа, вы сказали?

Д.Пещикова: 29―го.

Д.Муратов― Ну, вот… Извините.

Д.Пещикова― Но в целом, смотрите, когда акцию не санкционируют, когда нет согласования с властями городскими, а организаторы, устроители по-прежнему призывают людей идти, ссылаясь на то, что Конституция, конечно, позволяет нам свои права реализовывать и мы вообще идем без флагов, а просто отнести бумаги в приемную президента. Это вообще не обман ли участников будущих, что всё согласовано, вернее, ничего согласовывать не нужно, всё и так должно быть согласовано само по себе?

Д.Муратов― Видите ли, в чем дело? Мне кажется, люди, которые идут на политические акции, которые выходили, например, на Пушкинскую и на Тверскую 26-го марта, их надо очень точно и внятно информировать, что Конституция позволяет, но власти не разрешили, с тем, чтобы люди представляли себе свои риски, чтобы они представляли себе, что они могут получить административные суды, административные наказания.

Д.Пещикова― И посидеть даже за решеткой какое-то время.

Д.Муратов― Что они могут лишиться воли на какое-то время. Я думаю, что ответственные организаторы так должны и поступить. Я надеюсь, что они так и поступят.

Я еще хочу сказать… Вы знаете, я вот был как член Общественного Совета МВД, я был в нескольких изоляторах, где находились люди, которые сели за 26-е марта. Я вам хочу сказать, что… Я писал об этом в газете у нас. Мы привыкли относиться к тому, что человека на 15 суток лишили свободы, вы знаете, как будто это комедия Гайдая, где все весело бегают пятнадцатисуточники по стройке, гогот такой, значит, стоит. «Ну, погоди» такое.

А на самом деле, это очень тяжелая история. Представьте себе, что вы на 15 суток… Ну, вот, вы застряли в лифте. Теперь представьте, что с вами это произошло на 15 суток. В переполненном лифте, вот, 15 суток вы застряли.

Неволя – это серьезная работа. Я видел политика, видел Навального, который держится там со свойственной такой ироничной стилистикой. Но вообще это тяжелый труд. И организаторы… Вот эта несвобода – это тяжелый труд. И организаторы любых митингов, на которые у них нету, у заявителей письменного согласия властей, должны честно, абсолютно честно… Это не значит, что они должны… Это не означает, что они должны отказываться от своих декларированных Конституцией намерений…

Д.Пещикова― Но надо четко говорить людям, что их может ждать, правильно?

Д.Муратов― ...Это означает, что они должны 100% информировать общество, людей, которых они за собой зовут, о том, что да, Конституция…

Д.Пещикова― На нашей стороне.

Д.Муратов― ...на нашей стороне, но власти не разрешают. Об этом надо говорить, потому что Конституция Конституцией, а автозаки автозаками и люди должны знать свои и права, и перспективы, и взвешивать свои риски, и с открытыми глазами на это идти.

Я же прекрасно помню… Ну, просто сейчас этот человек до сих пор еще отбывает срок наказания. Но когда по череде вот этих митингов 2011-2012 годов вдруг в феврале группа товарищей решила сесть в бассейн возле памятника на Пушкинской и объявить сами, поставив людей в такое положение, которых они звали на мирный протест, сделать из этого совсем другую историю, вот тогда очень многих людей отпугнуло, между прочим. Они не подписывались на это. Они подписывались под абсолютно честную позицию между организаторами и собою.

Д.Пещикова― Ну, в общем, политик и организатор любой акции должен быть человеком в первую очередь честным. На этом мы завершаем. Спасибо большое. Это было особое мнение главного редактора «Новой газеты» Дмитрия Муратова.

Д.Муратов― Спасибо