Японская айва

 Вот наконец и пришла весна! Под моими окнами расцвела японская айва. Расцветает она одной из первых, возвещая приход долгожданной весны. Любуясь этими прекрасными, благоухающими цветами и слушая жужжание трудолюбивых пчёл, которые услышав запах первых цветов, спешно вылетели из ульев на сбор первого в этом году нектара, душе захотелось чего-то особенного, романтичного и поэтичного. Что может быть поэтичней японских хокку о весне? Например, вот это, принадлежащее перу поэта Кикаку:

             Камнем бросьте в меня!

             Ветку цветущей вишни

             Я сейчас обломил.

  А где самое лучшее место, чтобы полностью погрузиться в мир японской поэзии? Это, конечно же, японский сад. Раз расцвела японская айва, значит и расцвела сакура, – подумал я и, взяв томик хокку о весне, отправился в японский сад, разбитый в нашем городе самими японцами.

  В самом прекрасном расположении духа, в предвкушении встречи с японской поэзией, я подошёл к воротам японского сада. У входа в этот сад расположен мемориал японским военнопленным, умершим в плену на территории Узбекской ССР. Из 25 000 солдат и офицеров японской армии, интернированных в Узбекистан, 813 человек так и не вернулись на родину. Кстати, точно известны места их захоронений и имена.        Рассматривая памятник, стал вспоминать тот след, который оставили японские военнопленные в Узбекистане. В частности, их руками воздвигнуты здания театра оперы и балета им. Навои, музыкального театра им. Мукими, здание Центрального телеграфа и Текстильный комбинат в Ташкенте. Фархадская ГЭС и линия электропередачи от неё до Ташкента в Таш. области. Что-то построили и в других областях Узбекистана. Надо заметить, что все эти сооружения построены весьма качественно. Словом, добрую память они оставили о себе.

  Но за этой, доброй памятью, есть и другая. Ведь когда-то эти руки держали оружие и все эти японцы служили в доблестной и престижной императорской Квантунской армии, попасть куда, мечтали многие японские офицеры, да и простые солдаты. Для офицеров это обозначало успешную военную карьеру, для солдат богатые трофеи. Командовал Квантунской армией принц Асака, начальником штаба армии был принц Котохито.

  В начале августа 1937 года, император Японии Хирохито, не без настояния принца Котохито, принял у себя во дворце группу генералов Квантунской армии. Генералы готовили военную операцию по захвату Китая и попросили императора издать указ отменяющий международные ограничения по обращению с военнопленными китайцами, дабы как следует проучить последних. Император Хирохито, будучи в прекрасном расположении духа после прослушивания новейших хокку придворных поэтов, среди которых, возможно, было и это, поэта Кёрая:

   Как же это, друзья?

   Человек смотрит на вишни в цвету

   А на поясе длинный меч!

  Не раздумывая издал требуемый генералами указ. Видимо, очень сильно его достали эти строптивые китайцы.

   Дальше. А дальше была война, самое мерзкое изобретение человечества. Квантунская армия начала штурмовать Шанхай. Китай, как вы помните, был в это время разодран гражданской войной. Не было у него тогда ни центрального правительства, ни единой армии. Тем не менее, защитники Шанхая смогли нанести тяжёлые потери наступающим японцам. Оправдывая свои дальнейшие зверства, японцы ссылаются именно на свои большие потери при взятии Шанхая. Видимо они считали, что китайцы должны были встретить их рисом и зелёным чаем, а тут - свинцовый дождь на головы воспитателей.

   Следующей целью японской армии стал Нанкин, куда Чан Кайши перевёл свою столицу после потери Шанхая. С развязанными указом императора Хирохито руками Квантунская армия с нечеловеческой злобой и присущим, наверное, только японцам усердием взялась за город Нанкин. Нанкин, в отличие от Шанхая, долго не сопротивлялся. Китайские военные, окружённые в предместье Нанкина, при отсутствии внятного командования быстро сложили оружие и сдались в плен. Дальнейшая их судьба была ужасной. В дополнение к известному указу императора, принц Асака подписал приказ об уничтожении всех пленных, которых насчитывалось порядка 300 000 человек. После войны принц, даже защищённый иммунитетом от судебного преследования, как член императорской семьи, всячески открещивался от авторства этого приказа. Но что-то слабо верится, что свято чтущие субординацию японские генералы могли дать такой приказ без ведома своего главнокомандующего.

   По письменным свидетельствам тех немногих европейцев и американских журналистов, что были в это время в Нанкине, пленных китайцев связывали друг с другом и расстреливали из пулемётов. Это тех, кому «повезло». Иных, также связанных, сталкивали в Янцзы, других, предварительно заставив вырыть яму, закапывали живьём. В самом городе, оставшимся без защитников, японские вояки устроили, пожалуй, самую кровавую вакханалию перед второй мировой. Они стали методично убивать мирных жителей города и переполнивших его беженцев. Убивали с такой жестокостью, что даже представитель нацисткой Германии, фашист!!!, находившийся там, был вынужден организовать зону безопасности для жителей Нанкина, стараясь уберечь хотя бы женщин и детей от обезумивших японцев. Количество жертв этого кровавого бесчинства – точно не установлено. Очень много тел было сброшено японцами в Янцзы, множество трупов было сожжено. Сейчас японцы утверждают, что император Хирохито не знал про бесчинства своих подданных в Нанкине. Возможно, и так. Император, увлечённый чтением хокку, не интересовался жизнью страны и не читал токийских газет. А зря. Японские газеты того времени взахлёб рассказывали о соревнование двух японских офицеров. Эти господа решили посоревноваться в отсечении голов. Мол, тот, кто быстрей срубит сто голов, тот и победитель. В первый день этого состязания они смогли обезглавить лишь по 76 человек. Как следует отдохнув и оттерев мечи от крови, набравшись вдохновения от чтения красивейших японских стихов, они продолжили соревнование на другой день. После того как они срубили по 126 голов, кто-то из них сбился со счёта. Так как эти господа были хорошо воспитаны и высокообразованные, (простолюдины, офицерами японской императорской армии не становились) то они пришли к обоюдному соглашению о ничьей. Причём рубили они эти головы не на поле боя, а на улицах захваченного Нанкина, простым обывателям, которые имели несчастье оказаться на пути этих «спортсменов».      Не читал император и заметку о том, как офицер его армии воспитал восьмилетнего китайского мальчонку, который завидев его, не снял перед ним головной убор и не пал ниц. В назидание за подобную бестактность офицер попросту разрубил его пополам.

  У рядовых солдат квантунской армии, тоже было чем заняться в Нанкине. Кроме банальных грабежей с убийством хозяев добра, особой популярностью у них пользовалось групповое изнасилование беременных женщин, после завершения чего, несчастной вспарывали штыком живот и оставляли умирать в страшных мучениях…    Бросив взгляд на японский сад и на памятник перед ним, подумал: все ли из этих 25 000 военнопленных не испачканы кровью Нанкина? Не знаю. Положив томик хокку на скамейку у входа в сад, я пошёл домой и по дороге сложились эти строки:

    Брось в меня камень, принц Асака!

    Сбрось на меня всю гору Фудзияму,

    Как будто не знавший о зле император!

    Но я всё равно вас считаю виновными

    В крови Нанкина.

    Под моими окнами расцвела японская айва. Её цветы первыми возвещают о приходе настоящей весны и пусть так будет всегда! А войны? Да будь они прокляты!