Скоморох

Третий час заслуженный артист П. терзал гармонь и охрипшим голосом орал матерные частушки:

На горе сирень цветёт,
Того гляди, сломится.
Парень девушку ...т -
Хочет познакомиться!

Зрители ломились в двери, рвались в окна, протискивались сквозь толпу, крушили мебель.

Время сдвинули на час,
Суета на глобусе.
Раньше ... стоял в постели,
А теперь - в автобусе!

-Оооо! - стонала заведенная публика.
Экзальтированные поклонницы выли и заламывали руки, мужчины раскатисто ухали, дети смеялись, старики трясли седой стариной.
Под ободряющие крики заслуженный артист пустился в пляс, резво приседая под "яблочко" и задорно раскидывая руки.
-Эх, эх, эх! - выдавал он.
-Ух, ух, ух! - поддавала и притопывала толпа.

Мне сегодня между ног
Как-то очень весело.
Это милка мне на ...
Бубенцы навесила!

-Ну мужик, ты даешь! - покатывались представители народа, душно клубясь перегаром.
Подстегнутый народной любовью, П. вдруг сделал то, чего сам от себя никак не ожидал.

-Я сейчас! - крикнул он в зал и рванулся за кулисы.
Из кучи тряпья и реквизитного барахла он выудил пыльный футляр, достал из него скрипку, смычок, размял задубевшие пальцы...

С давно забытым волнением П. бережно пристроил скрипку на груди, прижался щекой к холодному дереву, прикрыл глаза.
И разлились звуки - стонущие и дерзкие, пронизывающие и тягучие, кроткие и кричащие.
"Пам-па-па-пам-па-па-пам..." - шевелил губами П. в такт музыке, блаженно, улыбаясь, и глаза его под прикрытыми веками отчего-то увлажнились.

Народ затих. Сотни недоумевающих, осоловевших лиц остекленело уставились на него.
-Он чо, о...л? - разрубила тишину басовитая баба с фигурой шпалоукладчицы и с сизым, под цвет бархатного занавеса, лицом.
П. вздрогнул и открыл глаза.
С секунду он непонимающе смотрел в зал, затем перевёл взгляд на инструмент, снова в зал...
-Ох! - опомнившись, он хлопнул себя смычком по лбу, торопливо сунул скрипку в футляр, повернулся к публике спиной и отработанным движением спустил штаны, продемонстрировав сверкающий голый зад.

Толпа взорвалась ликованием.
Десяток крепких рук подняли его и понесли куда-то, закружив в бурном человеческом водовороте.
Его качали, теребили, хватали, тискали, купали...

И лишь что-то неуютное, неудобное, как чужеродное тело в пятке, с тихой настойчивостью стучалось в висках у заслуженного артиста.
"Пам-па-па-пам-па-па-пам..."