Проханов и Америка

На модерации Отложенный Я всегда был и остаюсь антиамериканистом. У меня были моменты жесточайшего внутреннего противостояния, особенно во время афганской войны, ведь я был в Афганистане и участвовал в этой войне против Америки, как соавтор советской военной и геостратегической идеологии.

Но потом, в более поздние времена, я попал в такое перестроечное поле, когда осуществлялись всевозможные программы по обмену. И там была такая программа – Middle American. Она финансировалась правительством США, и смысл ее был в том, что приглашались разные советские интеллектуалы на длительное время в Америку, чтобы они увидели тамошнюю жизнь, и с Америки был снят такой образ агрессора. Это был очень опасный прием, видеть своего врага вблизи, пропагандистам он не рекомендуется, но я поехал. Конечно, у американцев на меня было досье и они знали, какое я чудовище, но, тем не менее, они меня пригласили.

Поездка была долгой, мы должны были прожить в американских семьях по неделе, причем в разных штатах. Я пожил в Калифорнии в маленьком городке Ватсонвилл, потом в Техасе в местечке Абелин. Потом была Флорида – Палм-Бич, причем там я жил в семье весьма бедного интеллигента. Потом был еще Дистрикт Коламбия (Вашингтон, федеральный округ Колумбия – прим. автора), где я жил у одного старого госдеповского служащего.

Конечно, ощущение было ошеломляющее. Во-первых, они все оказались людьми, ни одного насекомого я там не заметил. Во-вторых, они все оказались милыми и гостеприимными ко мне людьми, ведь взять взрослого человека в дом – согласитесь, это обуза. Но они несли эту обузу радостно, весело и с большой ко мне симпатией. К моим услугам были их холодильники, их гостиные и бассейны – все было для гостя.

Потом я убедился, что они очень наивны. Я со своими комплексами, со своими внутренними интригами, которые я сам против себя затеваю, был просто дьяволом по сравнению с ними, находящимися под воздействием Голливуда и их масс-медии.

Но что меня больше всего тогда поразило: меня привезли в больницу, и там я видел человека, который умирал от рака. И он кричал от боли, как кричат в России. Потом я видел роженицу, и она рожала точно так, как рожают в Москве или в Иркутске. И я убедился, что американцы, по крайней мере, рождаются и умирают точно так, как в СССР.

Потом я видел запуск «Шаттла». Мы были во Флориде, ехали в машине, и я увидел, как с мыса Кеннеди взлетает корабль. Я увидел белый шлейф и огромный корабль, взмывающий в небо. А до этого я видел, как взлетал советский корабль «Буран». И я убедился, что и русские и американцы одинаково стремятся к звездам.

А еще я видел их тюрьмы, я был на их вечеринках, я ел с ними барбекю и даже танцевал с ними кантри. Короче говоря, я вернулся оттуда абсолютно американизированным. Из «соловья» Генерального штаба я превратился просто в курицу с американского насеста.

Это был мой первый визит в Америку, и, кстати, то первое впечатление во многом осталось и сегодня. Оно осталось и благодаря тому, что во время горбачевской перестройки американцы стали приезжать сюда, ко мне. Приезжали политики, культурологи, журналисты, цэрэушники, люди из посольства. Это были, в общем, славные люди, хоть и противники. Мы с ними напивались довольно часто, и я слушал, как они ругают свою администрацию. И это только подкрепило мое мнение о нашей невероятной похожести.

Я не думаю, что мы с американцами когда-нибудь будем воевать бомбами и субмаринами, а вот война через культурные стереотипы будет продолжена, и я в ней буду участвовать на стороне России.

Кстати, о стереотипах. Мне не показалось, что американцы индивидуалисты. Наоборот – они крайне групповой народ. Когда я был в этих маленьких городках и знакомился с людьми, то оказалось, что один отдельно взятый американец, включен в огромное число различных структур, которыми пронизан городок. Ну, во-первых, он гражданин и налогоплательщик. Он обязательно член какого-то церковного прихода, а иногда и масонской ложи. Он может быть членом какого-то клуба или какой-то гражданской инициативы. То есть, он одновременно присутствует в пяти или десяти каких-то структурах. Если одна из структур отменяется, закрывается, то остаются остальные, которые его поддерживают. То есть, он социально не одинок.

К сожалению, россияне гораздо более атомизированы – человек включен, в лучшем случае, в какую-то одну структуру, например, он член какой-то партии. Или банды, например, или прихода. Но, чтобы быть одновременно в нескольких структурах – это исключено.

Вот эта связанность отдельного американца с обществом поразительна. И я не знаю, хорошо это или плохо. С одной стороны это создает ощущение какого-то клубка и похожести, снижает уровень неповторимости личности. Но с другой – включает человека в гражданское общество.

Однако есть еще некая особая черта у всего американского общества – это мессианство. Это идея построения такого «Града на холме», метафизическая, во многом религиозная идея. Но, по сути, это мессианство американских ценностей, которое, кстати, реализуется с помощью разных средств –военных, экономических, культурных.

Именно это и позволило Америке стать огромной. Ведь Америка – это не только Уолл-стрит.

В этом смысле я наблюдаю еще одну важную похожесть Америки и России. Обе страны несут какую-то метафизическую идею, которая выражается, если говорить богословски, в предложении своего пути, своей цивилизации, которая ведет христовый народ к бессмертию.

Наш вариант я называю «Русским космизмом». Этот русский вариант крайне жертвенен, поиски русских своего пути политы кровью. Отличие американского варианта мессианства в том, что он менее жертвенен, американцы несут свои идеи легко и становятся только сильнее. Парадоксально, но когда американцы откуда-то уходят, они все равно остаются – посмотрите, что произошло с послевоенной Европой.

Безусловно, Америка – это очень концентрированная цивилизация, она сложна и многоэтажна. Она не разрушается в процессе эволюции, а наоборот, только наращивает свои этажи. Результатом этого наращивания, является какая-то новая культура, во многом нам неизвестная.

Причем, я говорю не только о гуманитарной культуре. Это культура политическая и административная, которая связана с их желанием и с их умением управлять историей. Американцы стремятся и умеют управлять историческим процессом. Они похожи на самолет, который летит и одновременно создает небо, в котором он летит. И в этом умении они абсолютно самодостаточны.

Адрес статьи: http://konstantin10.livejournal.com