Битва за Нарву. Пермискюль-Саар 1944.

"В начале февраля 1944-го, нас построили в лесочке и поставили задачу захватить остров посреди Нарвы. Трудное его название запомнил на всю жизнь - Пермискюль-Саар. Потому что там остались мои друзья-десантники которым было тогда по 20 лет.

        Накануне командир роты старший лейтенант Шурыгин объявил, что будет очень трудно, так как никто не знает, что фрицы и эсты приготовили нам за рекой. Всю ночь сколачивали плоты и надували резиновые лодки.
        А на рассвете в лесу раздались выстрелы - это несколько новобранцев, испугавшись предстоящего форсирования реки, стреляли себе кто в руку, кто в ногу. Умирать не хотели. Но их особисты до начала атаки поставили на полянке и на наших глазах расстреляли.
       Перед броском к реке приказали снять маскхалаты. Мы должны были убедить врага, что началось большое наступление. Чтобы начали бить по нам изо всех стволов, а разведка засекала их огневые точки. 
       Нам приказали сдать наши автоматы ППШ, получив взамен кавалерийские карабины. Для храбрости дали по 150 граммов спирта на брата. И поутру при ярком солнышке без всякой артподготовки - вперед!

        Начался жестокий артиллерийско-минометный огонь, снег почернел. Три роты полегли почти полностью еще на этом берегу. В моей лодке, как сейчас помню, солдат Новиков попросил поменяться местами.
     Только пересели - ему осколком снесло череп. А другому - Ивашкину Федору - раздробило колено. Я остался в лодке один, вокруг вопли: "Спасите!" Люди тонут, плоты переворачиваются.
     Нарва - как кипящий котел. Рядом на плоту гребут командир отделения Леня Тимофеев, пулеметчик Артемьев, Ультузуев - имя-отчество не помню и еще Федоров - ротный парторг. Прямым попаданием мины их разнесло на моих глазах - доски и люди разлетелись в разные стороны...

      Я доплыл до острова. Выбрался на обледеневший берег. Вместе со мной из двух батальонов, начавших форсирование, до острова Пермискюль-Саар добрались 12 человек. Почти сразу же осколком раздробило ногу, но я дополз до своих, занимавших круговую оборону.
      Двенадцать раненых и обмороженных бойцов отбивали атаки эстонцев и ждали подмоги.

Или хотя бы поддержки артиллерийским огнем. Но ни огня, ни помощи не было.
      Когда убили лейтенанта, командира группы, понял, что шансов на спасение у нас нет. От страшной боли в ноге потерял сознание. Очнулся в сумерках - вокруг одни убитые. Пополз обратно к реке.
        Как удалось вернуться на свой берег - не помню. Стонал от боли в снарядной воронке, где меня нашли санитары, наложили на бедро жгут и на повозке отправили в медсанбат.

          Через тридцать лет довелось встретить однополчанина, служившего при штабе дивизии. Он подтвердил то, о чем я догадывался: наши батальоны имитировали наступление всей дивизии, чтобы основные силы смогли севернее перейти Нарву по льду и закрепиться на том берегу.
       Кстати, ротный Шурыгин знал, конечно, больше, чем мы, солдаты. Знал, что мы, по сути, приговорены, поэтому с нами не пошел, отсиделся в лесу. Но Бог шельму метит. Потом мне рассказали, что тем же вечером, когда Шурыгин вылез из кустов, его убил снайпер.
       За тот бой многие в штабе полка получили ордена и медали. Нашей группе, почти зубами державшейся за клочок суши на острове, ничего не досталось. Ни мертвым,ни живым. Нас просто забыли." - бывший рядовой 65-го стрелкового полка 43-й дивизии Борис Кармазин.

        Если верить журналу боевых действий, после того, как тяжелораненый Кармазин чудом вернулся к своим, оставшиеся на острове десантники держались еще несколько суток. Больше об их судьбе ничего не известно.

Эстонский легион.