Почему теракт в Санкт-Петербурге не сблизит Америку и Россию

Вашингтону и Москве угрожает общий враг, но они и дальше будут бороться с ним врозь.

Унесший жизни 11 человек взрыв в санкт-петербургском метро — это трагедия, и западные столицы направляют в Россию соответствующие соболезнования. Президент Дональд Трамп сказал, что это «ужасно», и позвонил российскому президенту Владимиру Путину, чтобы выразить свои соболезнования и предложить помощь. Схожим образом представитель США при ООН Никки Хейли (Nikki Haley) заявила, что Соединенные Штаты и Россия едины в борьбе с этими экстремистскими группировками.

Однако этот теракт, подтверждающий заявление Трампа о том, что Россия, Соединенные Штаты и страны Европы сталкиваются с общей угрозой со стороны «Исламского государства» (запрещенная в России организация — прим. пер.), его филиалов и подражателей, не приведет ни к каким политическим изменениям и не станет предвестником улучшения российско-американских отношений. Между политическим и военным истеблишментом двух стран по-прежнему очень сильно взаимное недоверие. Буквально за сутки до этой атаки Хейли выступила с комментарием, который наилучшим образом характеризует сегодняшнюю позицию США. Не исключая возможность сотрудничества с Россией в борьбе против «Исламского государства», она заявила: «Сейчас в отношениях с Россией нет любви или чего-то подобного». Хейли добавила, что Соединенные Штаты будут и дальше призывать Россию к ответу за ее действия в Сирии, за ее отношения с Ираном и за то, как она проводит свою внутреннюю политику. Более того, заявления Хейли о том, что нарушающие права человека страны создают угрозу миру и безопасности во всем мире, вызывают в Москве негодование.

Готовность Запада к укреплению и углублению антитеррористического партнерства с Кремлем будет зависеть от того, какие шаги Москва предпримет в ближайшие дни. В прошлом, и особенно после ужасного нападения на школу в Беслане в 2004 году, российское правительство ужесточало меры безопасности и/или вносило изменения в политическую систему. Данная трагедия, случившаяся вскоре после прокатившихся по всей стране крупномасштабных протестов против коррупции во власти, является едва ли не гарантией того, что многие западные политики и члены российской внесистемной оппозиции расценят новые ограничения на свободу собраний и более назойливые методы слежки не как подлинно контртеррористические действия, а как меры дальнейшего подавления протестного движения.

Следствие продолжается, и внимание приковано к трем вполне определенным, но не связанным между собой группам подозреваемых. Это владельцы российских паспортов, которые после 2014 года отправились в Ирак и Сирию воевать на стороне «Исламского государства», а сейчас возвращаются, поскольку власть ИГИЛ в его самопровозглашенном «халифате» на Ближнем Востоке ослабевает; это жители северокавказских республик Российской Федерации, ставшие радикалами местного происхождения; и это мигранты из Центральной Азии, ставшие экстремистами в Афганистане, в рядах ИГИЛ и в региональных салафитских организациях. Ситуация осложняется тем, что хорошо известные группировки типа ИГИЛ и «Аль-Каиды» (запрещенная в России организация — прим. пер.) утверждают, будто организаторы терактов поклялись им в верности, хотя сами они не имели никакого отношения к планированию и осуществлению атак.

 С тех пор как Россия полтора года тому назад начала масштабную интервенцию в Сирии, группировки боевиков обещают отомстить ей за действия Путина собственно на российской земле. Родной город Путина Санкт-Петербург был весьма заманчивой целью, тем более, что в день теракта он проводил там встречу с белорусским президентом Александром Лукашенко. Даже если это нападение совершил доморощенный радикал, данные организации вполне могут заявить, что выполняют данное обещание. Но этого недостаточно для того, чтобы возобновить и укрепить российско-американские контртеррористические связи. Хотя все будут громко осуждать конкретные атаки, наносящие ущерб гражданскому населению, на Западе существует устойчивое мнение о том, что российское правительство своими действиями само породило эту проблему. Налицо уверенность в том, что российская поддержка Башара аль-Асада, тактика боевых действий Москвы в Сирии, ее политика на Северном Кавказе, а также поддержка, которую она оказывает самовластным руководителям в странах Центральной Азии, превратили Россию в мишень для террористов. После терактов 11 сентября мы стали свидетелями вполне определенной тревоги, с которой Россию привлекали к «войне с террором». В Вашингтоне существовали опасения, что это станет сигналом американского одобрения и поддержки российских действий, особенно в ее борьбе с повстанческими силами на Северном Кавказе.

России и США действительно угрожает общий враг, но пока они будут бороться с ним отдельно друг от друга.