В какое время мы живем?

22 марта в Киеве убили бывшего депутата Госдумы Дениса Вороненкова, мужа Марии Максаковой. А вчера моя любимая и прекрасная подруга Таня Арно написала: «Несчастная Мария Максакова. Да, убежала за мужем на Украину, да, многих подставила этим своим поступком. Друзья и коллеги оперативно отреклись от политической беглянки. Тут претензий нет. В такое время живем»

От этих слов: «Претензий нет, в такое время мы живем» — я вздрогнула. Неужели мы правда живем в такое время?

Уехав на Украину, Мария Максакова в один день стала персоной нон-грата. От нее отреклись родственники, друзья. Когда я заговаривала о Максаковой с бывшими друзьями из чиновничьей братии, они смотрели на меня грозно: «Ксюша, ну опять ты со своими провокациями?!» Слова Тани Арно ужаснули меня тем, что даже ей, сотруднику телеканала «Дождь», такая ситуация не кажется чудовищной. «Претензий нет».

А потом было ужасное интервью Людмилы Максаковой. Нечистые на руку журналисты Life могли, конечно, подтасовать ее слова, но сам факт, что этот материал увидел свет, навевает мысли о временах Калинина и Молотова, которые отрекались от своих сидевших в лагерях жен.

Понимают ли все те, кто рассуждает сегодня в интернете и эфире о Маше Максаковой и даже сочувствует ей, жесточайшую коллизию ее судьбы, которая начнет разворачиваться в следующие несколько месяцев? Конечно, сейчас она переживает огромную трагедию, но жизнь берет свое, и после потери близких людей рано или поздно приходится возвращаться в реальность. Давайте попробуем понять, что это будет означать для Марии Максаковой. Она уехала на Украину за своим мужем и за его бизнесом, и от многих близких людей я знаю, что это было его решение. Потом много было наговорено про Путина, кровавый режим и про то, что Крым не наш, и все понимали, что это — условие их принятия в новой стране.

Маша — человек увлекающийся, и слова бывшего члена «Единой России» и подружки Натальи Сурковой, конечно, имели большой пропагандистский вес.

Насколько я понимаю, теперь Мария Максакова никому в Киеве не нужна. Жить она привыкла открыто, красиво и ярко, среди множества друзей. Рано или поздно ей захочется общаться, гастролировать, петь и даже, возможно, строить личную жизнь, которая так трагически оборвалась. Конечно, делать это она может не в Киеве, а только в России.

Но принять ее Россия сможет только в том случае, если Маша откажется от всех сказанных сгоряча слов и таким образом отречется от своего мужа. Просто вернуться на свои прежние позиции слегка фрондирующей подруги Сурковой, члена «Единой России» с особым мнением, ей уже не удастся. Перейдя все «двойные сплошные», какие только существуют в ее стране, уже нельзя просто сделать все как было, просто упав в ноги коллективному Володину. Ее жизнь в России станет возможной только ценой публичного унижения. И, возможно, однажды ей придется отвечать на вопрос: «А что же вы вернулись в эту Россию, которую вы так ненавидите?» Ей придется рассказывать Дмитрию Киселеву в интервью, что она совсем не то имела в виду.

Мало на чью долю в жизни выпадает такое страшное искушение. И какой бы выбор ни сделала Маша, мне будет больно это видеть. Я очень надеюсь, что этот сценарий останется в ряду моих сумасшедших идей и циничных фантазий, но боюсь, что ее главные испытания еще впереди. А еще больше я боюсь, что кто-то, увидев это, скажет: «Ну что ж, претензий нет. В такое время мы живем»