полностью согласен!

 

Александр Шмелев

Позавчера я чуть не поссорился с Svetlana Shmeleva, которой очень не понравилось, что, едва узнав о расстреле Вороненкова и не имея почти никакой информации, я безоговорочно обвинил в этом Кремль. 
Меж тем, по-моему, моя логика совершенно естественна.
Есть такое понятие — репутация.
Когда мальчик два раза впустую кричит «Волки, волки», на третий раз к нему не приходят, как мы знаем из классики.
И презумпция невиновности, которую поминала Света, тут не работает.

Напротив: в какой-то момент ей на смену приходит ПРЕЗУМПЦИЯ ВИНОВНОСТИ.

В третий раз мальчику уже надо специально доказывать, что вот теперь-то он — в кои-то веки — не зря кричат. Иначе, по умолчанию, все будут считать, что он врет.

В случае с Путиным и его группировкой данный порог перейден уже давно.
Для кого-то это произошло раньше, для кого-то позже (лично для меня, как известно, принципиальной точкой стал неуход Путина: с самого начала 2000-х я яростно спорил с друзьями, для которых презумпцией виновности обладал любой сотрудник советского КГБ, вследствие чего они изначально были уверены, что, получив власть, такой человек никогда добровольно с ней не расстанется и все свободы постепенно прикроет. Осознав, что они были правы в деталях, я был вынужден принять их картину мира и в целом).
Однако уж в отношениях с Украиной на протяжении последних трех лет этот порог пересекался столько раз, что от него уже ничего не осталось.
16 лет назад, когда я впервые приехал в Киев, там тоже можно было встретить людей, считавших, что за всем плохим в их жизни стоит Москва.

Но это были заведомые маргиналы, над которыми все смеялись. Теперь же — после бесконечного телевранья во время Майдана, "сил самообороны Крыма, купивших форму в военторге", "шахтеров и трактористов" Донбасса, "ГРУшников которых там нет", Бука и Боинга, и так далее — неудивительно, что любое чрезвычайное происшествие в Украине по дефолту воспринимается как дело рук путинской ОПГ. Тем более расстрел человека, бросившего этой ОПГ публичный вызов.
И даже разного рода улики, призванные доказать, что Кремль тут не при чем, не сразу меняют данное отношение.
Если в помещении, где находился серийный убийца и 5 студенток, обнаружат труп с множественными колото-резанными ранениями, основным подозреваемым станет именно этот убийца. Даже если рядом с трупом найдут тюбик губной помады. 
Так и здесь.
В реальности я не знаю, по чьему приказу был убит Вороненков (или, скажем, Немцов), какой смертью умер Березовский, кто стоял за взрывами домов в Москве и так далее. Однако по умолчанию я считаю, что всё это дело рук Путина и его окружения. И в каждом конкретном случае это они должны убеждать меня в своей невиновности, а не наоборот. 
Можно считать, что это несправедливо.
Однако именно институт репутации заставляет политиков (и других публичных людей) особенно тщательно думать над каждым своим локальным решением. Потому что оно будет отражаться на отношении к ним и в будущем. 
Иначе — никак.