Советская власть ушла — но шпиономания осталась

Президент России Владимир Путин, поздравляя сотрудников органов государственной безопасности с их профессиональным праздником, призвал «жёстко пресекать действия зарубежных спецслужб, оперативно выявлять предателей, шпионов и диверсантов».

Это мы уже слышали. И не раз. И давно. Можно вывести человека из КГБ. Но нельзя вывести КГБ из человека, воспитанного там в глубоком убеждении, что все проблемы — не из-за собственных ошибок, а исключительно из-за происков врагов. В моей коллекции есть уникальное издание — книга «Тайная война против Советской России», изданная в 1947 году, и написанная ирландским писателем и драматургом Майклом Сейерсом и американским журналистом Альбертом Каном. В главе «Пятая колонна в России» описан «клубок кошмарных преступлений троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев, подлых изменников родины, презренных иуд, продававших родину немецкой, японской и другим иностранным разведкам». Собственно, под лейтмотив борьбы с «предателями, шпионами и диверсантами» прошли все годы советской власти. Она, как и путинская, жила в «кольце врагов», в режиме «осажденной крепости», где снаружи были враги, а внутри — предатели и «пятая колонна». Где опасность, как и классовая борьба, постоянно возрастали по мере приближения к социализму. Где борьбу со «шпионами», «диверсантами» и «предателями» обеспечивали «органы, которые не ошибаются» — те самые, в которых начинал свой трудовой путь президент Путин. Где в каждом незнакомце мерещился шпион, в каждом несогласном — предатель, а за каждым кустом — диверсант. И где прославлялись бдительные пионеры, помогающие их разоблачить — как в песенке Евгения Долматовского про пионера Алешу: «А пуговки-то нету от левого кармана. А сшиты не по-русски широкие штаны, А в глубине кармана — патроны от нагана И карта укреплений советской стороны…».

И академик Андрей Сахаров у советской власти был «предатель». И писатель Александр Солженицын. И шахматист Виктор Корчной. И музыкант Мстислав Ростропович. И танцовщик Михаил Барышников. И многие, многие другие. Советская власть ушла — но шпиономания осталась. Достаточно вспомнить, как уже в новые времена (хотя и относительно еще умеренные) в этом обвиняли эколога Александра Никитина из «Беллоны» (редчайший случай полного оправдания по такому делу) и журналиста Григория Пасько. Ну, а в последние годы «шпиономания» — особенно, в отношении ученых, имевших контакты с другими странами, — расцвела невиданными темпами.

Что касается «предателей», то эти ярлыки появились вовсе не в последнее, репрессивное время, а куда раньше. Помнится, осенью 1999 года Анатолий Чубайс называл Григория Явлинского «предателем» за выступление против второй войны в Чечне и заявлял, что в Чечне «возрождается российская армия».

Чубайс нынче в бегах, Явлинский — в России, и ему на двери квартиры время от времени пишут ровно то же самое и наклеивают букву «Z».

«Предателями» и «изменниками» объявлены журналист Иван Сафронов и политик Владимир Кара-Мурза: первому уже вынесен чудовищный по жестокости приговор, второй ждет суда по статье о «фейках». Параллельно множится число оснований для зачисления в списки врагов — например, «иностранных агентов», которых пропаганда де-факто приравнивает к «предателям», якобы «отрабатывающим иностранные деньги». Тем паче с недавних пор в «иноагенты» можно попасть, если ведомство, по недоразумению именуемое министерством юстиции (напомню, что юстиция по латыни — «справедливость»), сочтет, что кто-то «получает поддержку или находится под иностранным влиянием в иных формах», то есть на него оказывают из-за границы «воздействие путем убеждения». Иначе говоря, признать «иноагентом» можно практически любого. По принципу «сегодня носит «Адидас», а завтра родину продаст».

И списки «предателей» давно уже составляют добровольные помощники «органов» — в том числе, Захар Прилепин и его соратники по «Справедливой России», создавшие «группу по расследованию антигосударственной деятельности в культуре», и сайт, на котором предложили вносить тех или иных деятелей культуры в «списки агентов иностранного влияния», сообщая об «агенте или пособнике».

Бывают, правда, и казусы — в рамках внутривидовой борьбы.

Не так давно Евгений Пригожин направил в Генеральную прокуратуру и департамент военной контрразведки ФСБ заявление с просьбой проверить по статье УК РФ о государственной измене… губернатора Петербурга Александра Беглова. Но вряд ли губернатору что-то угрожает в этой ситуации — его положение зависит не от заявлений Пригожина, а исключительно от мнения о нем Путина.

Последнее. В декабре появился «обновленный» ФСБ перечень сведений, которые при получении иностранными источниками могут быть «использованы против безопасности Российской Федерации». И теперь оказаться «шпионом» или «предателем» можно даже за оценку военно-политической обстановки, за рассказ о моральном климате в войсках, за разглашение персональных данных о военных и их семьях. То есть в зону риска попадают многие из тех, кто пишет о происходящем во время «спецоперации», и о проблемах, которые возникают в связи с ней.

Но, конечно, эти проблемы будут возникать только у «неправильных».

«Правильным», — поддерживающим происходящее, — ничего не угрожает.