Неизвестная война. Глава 34. Viva la República! Часть 4. Интернациональные бригады. Рождение легенды

Глава 34. Viva la República! Часть 4. Интернациональные бригады. Рождение легенды

«Осенняя хандра, скука и бельгийская дождливая осень

 послужили причиной моей поездки на войну в Испанию»

воспоминания бельгийского интернационалиста.

«Освобождение Испании от гнета фашистских реакционеров

не есть частное дело испанцев, а общее дело всего передового человечества».

И. Сталин

Испанская гражданская война произвела на свет новую силу, новый движитель революции – интернациональные бригады. Да, безусловно, и раньше иностранцы принимали участие в национальных революциях. Достаточно вспомнить гвардейцев Лафайета в армии Джорджа Вашингтона, поляков в армии французских якобинцев и среди парижских коммунаров, «латышских стрелков». Но все – таки, это было скорее исключение, а не нормой. Что же произошло в 1936 году?

Давайте вспомним, что к тому времени идеи мировой революции продолжали витать в воздухе и оба Интернационала – III коммунистический и IV социалистический представляли из себя очень грозную силу. А ещё, потрясения, кровь и жертвы Первой мировой войны слишком многих обошли стороной. Очень многие продолжали считать войну нечто романтичным, тем, о чем когда – то в детстве читали в приключенческих романах…

Почти сто лет назад люди смотрели на мир немного по другому, возможно, были менее прагматичны, по крайней мере, большинство из них. Двадцатый век ещё не до конца проник в их плоть и кровь, и нравы девятнадцатого были ещё достаточно сильны. Именно поэтому, сразу же после начала боевых действий между повстанцами и мятежниками, в ряды республиканцев потянулись иностранные добровольцы.

И это отнюдь не были одни только коммунисты. К сожалению, вся наша история построена на пропаганде. С начальной школы нас учат кто хорошие, кто плохие, где наши, а где фашисты. До сих пор в Сестрорецке школьникам показывают мост через реку Сестра, по которому финские фашисты напали на нашу Родину в далеком 1939 году…

Так вот, коммунисты не были первыми. По крайней мере, первыми, в организационном плане.

Первыми иностранными добровольцами стали те, кто на момент мятежа находился в Испании. Дело в том, что в 1936 году, параллельной с Олимпийскими играми, проходящими в Берлине, в Барселоне проходила Рабочая Олимпиада. Да, уже в то время спорт активно использовался и в политических целях. Информация о мятеже, поднятом испанскими генералами, застала очень многих спортсменов в Каталонии и они массово стали вступать в народную милицию в соответствии со своими политическими предпочтениями.

Социалистические, а не только коммунистические партии и движения стали присылать своих добровольцев, которые либо вступали в ряды народной милиции по партийной принадлежности, либо формировали собственные национальные образования. О том, как это происходило, замечательно рассказал Джордж Оруэл. Прочитайте его книги «Вспоминая Испанию» и «Памяти Каталонии». Лично я, воспитанный на фильмах «Офицеры» и «Добровольцы», был поражен…

Вокруг интербригад создано немало легенд. Н.А. Бердяев справедливо отмечал, что «каждая великая историческая эпоха, даже в новой истории человечества, столь неблагоприятной для мифологии, насыщена мифами».

Сказанное в полной мере относится и к истории интербригад. Как всякое неординарное историческое явление они породили не только диаметрально противоположные оценки, но и ряд мифов, которые должны либо приподнять и романтизировать их, либо принизить и дискредитировать. Существует масса неизвестных страниц, малоизвестных фактов и «белых пятен» в истории интернационального движения, не позволяющих воссоздать подлинную, а не мифологизированную его историю.

Самое удивительное в том, что никто не заинтересован в воссоздании подлинной истории интербригад. Она просто – напросто невыгодна всем, даже сейчас, спустя почти сто лет после окончания войны. Их именем пользуются авантюристы и наемники всех мастей и до настоящего времени. Ещё совсем недавно, имя интербригад пытались присвоить сомнительным личностям, воюющим на Украине, причем, как с той, так и с другой стороны.

Удивительным образом, гражданская война в Испании отразила события, происходящие чуть ранее в России. Во многом, чуть ли не зеркально.Наверное, поэтому, мы до сих пор не знаем подлинной истории обеих этих войн. Не знаем и, вряд ли, когда- нибудь, узнаем. «Министерство правды» работает…

Одной из таких мифологизированных и запутанных страниц в истории интербригад является само их создание.

Историки либо ограничиваются констатацией того факта, что интербригады возникли по инициативе Коминтерна, либо утверждают, что идея их образования возникла едва ли не через неделю после начала военного мятежа в Испании, когда на секретном совещании в Праге 27 июля 1936 г. представители Коминтерна и Профинтерна при участии члена ЦК Французской коммунистической партии Г. Монмуссо договорились сформировать интернациональный корпус добровольцев и направить его в республиканскую Испанию, возложив всю практическую работу по его созданию на комитет помощи в составе М. Тореза, П. Тольятти), X. Диаса, Д. Ибаррури и лидера испанских социалистов, главы правительства Испании Л. Кабальеро.

Однако обнаружить следы указанного совещания и комитета в архивах Коминтерна до сих пор пока не удалось. Поэтому можно согласиться с мнением французского историка К. Серрано, что в основу этой версии легла «утка», запущенная еще в 1936 г. берлинским радио и подхваченная всей реакционной печатью.

Надо не забывать и того, что Коминтерн никогда не существовал автономно и независимо, а к июлю 1936 года полностью превратился в один из отделов ЦК ВКП (б).

Мало того, поначалу, Коминтерн совершенно не интересовали события в одной из самых отсталых стран Европы, тем более, где – то на её задворках.

Но, после того, как с нарастанием войны в Испании, по сути, произошел первый этап толи социалистической, то ли народно – демократической революции, лидеры коммунистов стали пристально всматриваться в происходящие события. Несмотря на то, что Троцкий проживал в далеком мексиканском изгнании, его идеи перманентной революционной войны жили и побеждали…

В конце августа, когда стало ясно, что отряды рабочей милиции, которые так и не превратились полноценные вооруженные силы, не в состоянии противостоять регулярным войскам мятежников, получавших к тому же во все возраставших объемах военно-техническую помощь со стороны Германии и Италии, руководство европейских компартий начало разворачивать широкое движение солидарности с республиканской Испанией и у некоторых лидеров возникли предложения послать в Испанию опытные в военном отношении кадры.

Такое решение еще в начале августа принял ЦК Коммунистической партии Германии (КПГ). Тогда же ЦК компартии Италии и Исполком соцпартии заключили соглашение о создании из итальянских эмигрантов добровольческого отряда. Идею формирования добровольческих соединений начали выдвигать М. Торез, Ж. Дюкло, А. Марти, В. Кодовилья (представитель ИККИ при ЦК КПИ), помощник Тореза А. Черетти, В. Ульбрихт и другие руководители компартий.

Идея создания интербригад под руководством коммунистов получила одобрение в Москве и это совпало с началом поставок советского вооружения и военной техники, хотя, поначалу товарищ Сталин не видел никакого смысла ввязываться в конфликт.

В конце концов, доводы за перевесили. Советский Союз отчаянно нуждался в союзниках, в подъёме своей репутации на международной арене, а кроме того, усиленного готовился к войне. Испания стала полигоном, на котором прошла обкатку военная техника и подготовку командный состав РККА. А, кроме того, у испанского правительства было золото, между прочим, пятый по объёмам в мире, ну почему бы не поторговать.

Ну, а кроме того, можно было избавиться от всех этих крикливых политэмигрантов, пригретых ещё Лениным и не расстрелянных до конца. Можно было создать отряды боевиков, которые понесут свет идей партии «Ленина – Сталина» по всему миру, выполняя команды Москвы. В конце концов, возможно, удастся запалить пожар мировой войны в Европе и прийти в неё с другого края уже освободителем. Прийти, чтобы остаться в ней навсегда…

После сентябрьского решения секретариата исполкома Коминтерна, компартии развернули активную вербовочную кампанию в своих странах, а также и среди политической и экономической эмиграции ряда европейских и латиноамериканских стран, США и Канады.

Поскольку в соответствии с соглашением «О невмешательстве в испанские дела», подписанном большинством европейских стран, запрещалась вербовка граждан этих стран на службу в испанские вооруженные силы, то компартии осуществляли вербовку добровольцев, или, как их называли, «волонтеров свободы», в основном нелегально или полулегально, тщательно скрывая местонахождение центров вербовки, маршруты следования и т.п.

Полностью скрыть эту деятельность компартии не могли. Полиция и служба безопасности были информированы о добровольческом движении, а во Франции кто только не знал о поезде № 77, которым добровольцы добирались из Парижа до Перпиньяна. Не менее активно вербовку вели некоторые социалистические и социал-демократические партии, анархистские организации, группы интеллектуалов. О размахе добровольческого движения можно судить из следующих данных, содержавшихся в докладе одного из начальников базы интербригад в Альбасете В. Цайссера (генерала Гомеса): с октября 1936 по сентябрь 1938 г. через базу прошло не менее 51 тыс. иностранных бойцов и офицеров.

Особое внимание Коминтерн уделил набору добровольцев среди иностранцев-эмигрантов, проживавших и работавших в СССР, имевших боевой опыт, служивших в армии и военизированных организациях, окончивших советские военные училища и академии.

Из этого контингента предполагалось создание командных и политических кадров интербригад.

Так формировалась Армия Мировой Революции. Решением секретариата ИККИ была создана под руководством Г. Алиханова и В. Черномордика комиссия, на которую была возложена вся работа по отбору добровольцев. С 13 октября 1936 г. по 11 апреля 1937 г. через комиссию прошел 1451 человек. Она рекомендовала с согласия НКВД, тщательно проверявшего каждого волонтера, для отправки в Испанию 725 человек, но отправлено в Испанию было всего 589 человек. Остальные не прошли сквозь сито НКВД. Нередко отобранные для отправки добровольцы арестовывались НКВД как «шпионы», «троцкисты» и т.п., а некоторые эмигранты сами отказались выехать в Испанию. Весьма любопытно, не правда ли? Героический порыв можно было реализовать, только пройдя отбор народного комиссариата внутренних дел и доказав свою лояльность режиму…

Далеко не все добровольцы, несмотря на конспирацию, благополучно добирались до Испании. Многие попадались руки полиции, оказывались в тюрьмах, были высланы на родину, погибли в пути. Так, например, в марте 1937 г. полиция задержала 500 югославских добровольцев, которые должны были у острова Брач погрузиться на французский пароход «Корсика», и направила их в тюрьмы.

В мае 1937 г. при подходе к Барселоне итальянской подводной лодкой был торпедирован испанский пароход «Сиутат де Барселона», погибло около 300 добровольцев.

Большие трудности возникали не только перед волонтерами из стран с фашистскими и авторитарными режимами. Всем американцам, выезжавшим за пределы США, в паспортах ставился штамп: «Недействителен для въезда в Испанию».

Впрочем, это все версии.

В связи с формированием иностранных вооруженных формирований и их участием в боевых действиях сразу же стал вопрос и о юридическом статусе граждан, воюющих в иностранном государстве. Хотя, поначалу, мало кто об этом задумывался.

Кроме Коминтерна, свои интербригады формировал ПОУМ (марксисткая рабочая партия троцкистского толка), много интернационалистов было у анархистов. Кстати, у них воевал племянник Уинстона Черчилля, впоследствии, погибший в небе над Лондоном. Он был не один, поначалу, на войну потянулось много отпрысков аристократических семей, много богатых американцев. Вторая мировая, которая окончательно промыла мозги человечеству, была ещё впереди.

Граница с Францией была открыта, политика «невмешательства» только набирала ход и будущие интербригадовцы ехали в Испанию. Одни для того, чтобы бороться с фашизмом за правое дело, другие – делать мировую революцию, а кто - то просто потому, что в душе был романтик или просто, маялся от безделья… Немало было и люмпенов и антисоциальных элементов, скрывающихся от преследований и ехавших просто пограбить. Были и такие, хотя о них и не принято говорить.

Многие, даже не подозревали о том, что ждет их впереди. Оказалось, что война – это совсем не романтика, а холод, голод, грязь, страх и целая страна, превращенная в один гигантский сортир….

И ведь они спасли в октябре 1936 года Мадрид. Спасли, даже тогда, когда испанские анархисты бежали и оголили фронт, а правительство, возглавляемое социалистом Кабальеро, бежало в Валенсию. Правда, надо сказать честно, что кроме них Мадрид спасли и советские танки, и советские самолеты…

Всего было создано семь интербригад. По данным на август 1937 (из доклада комдива К. А. Мерецкова и полковника Б. М. Симонова, военных советников в Испании, наркому обороны маршалу К. Е. Ворошилову):

«11-я интербригада. Немецко-австрийская. 3 батальона. В составе бригады лишь 8-10% интернационалистов (около 200 человек). Остальные испанцы. В действительности, бригада больше не интернациональная.

12-я интербригада. Итальянская. 3 батальона. Итальянцев немногим больше 200 человек, остальные испанцы. Командир бригады итальянец Паччарди (социалист) имеет крайне пессимистическое настроение.

13-я бригада. «Домбровский». Польская. 4 батальона. В 1-м батальоне всего 200 поляков. Во 2 – франко-бельгийском около 100 французов. В 3-ем батальоне «Ракоши» - 100 человек с Балкан. В 4-м, формирующемся – 120 поляков.

14-я интербригада. Франко-испанская. Общая численность бригады лишь 1.100 человек.

15-я интербригада. Смешанного состава. 5 батальонов. 1-ый батальон английский, 2- й американский, 3 –й – франко-бельгийский, 4- ый «Димитров» - славянскийи 5-й батальон испанский. В июльских боях бригада понесла очень тяжелые потери, которые до сих пор не восполнимы.

16-я интербригада. Смешанного состава. Очень малочисленна и имеет незначительный процент иностранцев.

50-я интербригад. Смешанного состава. 4 батальона, очень малочисленные. В 1-м батальоне «Чапаев» 90 интернационалистов из Центральной Европы и 300 испанских призывников. Во 2-м батальоне 40 французов. 3-й и 4-й батальоны испанские.

Отдельный батальон „Джуракович“. Югославский. 100 человек. Придан 45-й дивизии.

Отдельный американский батальон. Вновь формирующийся. 325 человек. Придан 15 – й дивизии

Две отдельные пулеметные роты. Французские. Слабого состава.» (РГВА, ф. 33987, оп. 3, д. 1033, л. 95-101).

Помимо интербригад, были и другие подразделения иностранных добровольцев, воевавших на стороне республики. В ополчении испанских анархистов уже в конце 1936 года было около 2 тысяч иностранцев, среди них порядка 500 итальянцев, 250 французов и 230 немцев.

В ополчении ПОУМ – объединенной рабочей марксисткой партии, чаще именуемой троцкистской из примерно 9-10 тысяч бойцов было около 700 иностранных добровольцев из 25 стран. Почти половина из них были немцы, значительное число составляли французы и итальянцы. Среди 30 человек, присланных британской Независимо Рабочей партией был и Джордж Оруэлл.

Вот только граждан Советского Союза в составе интербригад не было. Судя по опубликованным воспоминаниям и кинофильмам, в Испанию рвались многие. Но «железный занавес», плотно опустившийся над страной победившего тоталитаризма не позволял «хозяевам страны» покинуть её. Даже военных специалистов Сталин отпускал очень неохотно и после длительных проверок.

Разве можно было допустить, чтобы жители страны строящей социализм, самой свободной страны в мире узнали о том, что существует другая жизнь?

Конечно же, нет.

Безусловно, основные поставки советского вооружения шли в интербригады и подразделения республиканской армии, контролируемой коммунистами.

Оказавшиеся в Испании добровольцы вначале концентрировались в крепости г. Фигерас, откуда в начале октября 1936 г. были отправлены в Барселону и далее в г. Альбасете, избранный под базу интербригад.

Предварительно была достигнута договоренность с правительством Л. Кабальеро о формировании из них интернациональных частей. 14 октября в Альбасете прибыла первая большая группа волонтеров в 500 человек, 15 — вторая в 700, а уже с 20 октября началось формирование первой 11-й интербригады, командиром которой был назначен советский генерал Моше (Манфред) Штерн.

10 ноября по базе был отдан приказ о формировании 12-й бригады под командованием генерала М. Залка (Лукача), а 20 декабря — 13-й бригады под командованием генерала К. Сверчевского (Вальтера), будущего заместителя министра обороны Польши в 1946-1947 гг., убитого в 1947 г. националистами. 6 февраля 1937 г. была сформирована под командованием генерала Я. Гала (Галича) 15-я бригада.

Из-за тревожной обстановки, сложившейся под Мадридом, первые две бригады формировались всего 15-20 дней. Они не успели полностью экипироваться, вооружиться, получить все необходимое. Не у всех бойцов был военный опыт, некоторые из них не умели обращаться с оружием, окапываться, совершать перебежки, взаимодействовать друг с другом, ходили в атаку в полный рост. Все это привело к большим потерям, неразберихе, неудачам, хотя обе бригады, брошенные в бой под Мадридом, показали высокую стойкость и вместе с испанскими частями выполнили поставленную перед ними боевую задачу: остановить врага и не допустить его в Мадрид.

Что касается других бригад, то они создавались в более спокойной обстановке, что позволило командованию учесть и исправить, хотя и не полностью, допущенные ошибки и промахи.

Появление интербригад под Мадридом не осталось незамеченным. Мировая печать широко освещала их участие в боях. Поэтому руководство Коминтерна решило, по предложению Г. Димитрова, «открыть» факт их существования.

Продолжавшийся приток добровольцев позволил в начале марта 1937 г. создать еще одну, 86-ю бригаду. В основном она состояла из испанских солдат и офицеров, но один батальон — из интернационалистов. Командиром бригады стал испанский офицер Ф. Мануэль. Поскольку ее связи с Центральной базой интербригад носили спорадический характер, то командование не считало ее интернациональной частью. В феврале завершилось формирование интернационального транспортного полка, вошедшего позднее в состав 5-го корпуса. В июне завершилось формирование 150-й бригады, но как самостоятельная боевая единица она просуществовала менее месяца и была слита с 13-й бригадой.

Наконец, в феврале 1938 г. в основном из славянских батальонов была создана 129-я бригада, которой вначале командовал М. Хватов (Харченко), а после его гибели В. Комар. Таким образом, с октября 1936 г. по февраль 1938 г. было создано восемь интербригад, но собственно интернациональных соединений было только шесть: 11-я, 12-я, 13-я, 14-я, 15-я и 129-я бригады.

Все интербригады формировались как смешанные бригады в составе трех-четырех батальонов пехоты, пулеметных и саперных рот, артиллерийских батарей, взводов связи, кавалерийских эскадронов. Их численность колебалась от 1900 до 3 тыс. человек.

Кроме этого, были созданы дивизионы и группы тяжелой артиллерии, подчинявшиеся непосредственно командованию республиканских соединений.  Из добровольцев, имевших специальности шоферов и автомехаников, в июле 1937 г. была создана интернациональная бронерота. Значительные группы интернационалистов входили в состав трех партизанских батальонов по 300-400 человек каждый. Они действовали преимущественно на центральном и южном фронтах. Позднее батальоны влились в 14-й (партизанский) корпус.

Значительная часть иностранных добровольцев, прибывших в разное время в Испанию, сражались в частях испанской народной армии, в авиации, танковых группах, на флоте. Часть из них вступила в анархистские соединения, в 29-ю дивизию, созданную ПОУМ (Рабочей партией марксистского единства). Эти добровольцы не включались в общий состав интернационалистов.

К весне 1937 г. была создана санитарная служба интербригад, включавшая в себя бригадные и фронтовые госпитали, а также госпитали в тылу, дома отдыха, передвижные эвакуационные отряды, службы гигиены, аптеки, центры реабилитации. Их обслуживали 224 врача, 439 санитаров, 177 медсестер, 650 эвакуаторов. Санитарную службу возглавляли Р. Нейман, а в дальнейшем Ц. Кристанов (Тельге) и П. Коларов. Она принимала на лечение бойцов не только интербригад, но и республиканской армии.

То обстоятельство, что среди волонтеров подавляющее большинство составляли члены компартий и коммунистических союзов молодежи, дало основание многим зарубежным исследователям считать интербригады своеобразным «международным легионом Красной Армии», «вооруженным отрядом революционного интернационала», армией «мировой революции».

Несомненно, коммунистическая партия и Коминтерн стремились максимально использовать сложившуюся в Испании ситуацию для того, чтобы пропустить через «испанский плацдарм» как можно больше своих активистов для накопления боевого опыта, который бы они могли использовать в грядущих революциях. Хотя из документов Коминтерна и его секций исчезли призывы к «пролетарской революции» и в них постоянно подчеркивалось, что стратегической задачей компартий является борьба за демократию, против фашизма, что в Испании идет борьба в защиту демократической республики нового типа (народная демократия), тем не менее, многие коммунисты увидели в испанских событиях начало нового этапа социалистических революций. Часть волонтеров полагала, что они должны бороться в Испании за установление социалистического строя, а каждое мероприятие в частях сопровождалось пением «Интернационала» или партийных революционных песен.

Даже в атаку части ходили с пением «Интернационала». Командованию приходилось прилагать большие усилия к тому, чтобы убедить добровольцев, что в Испании они сражаются не за торжество социалистической революции, а в защиту демократических свобод испанского народа, однако полностью преодолеть «революционаристские» настроения среди этой части бойцов и офицеров оно так и не смогло.

Именно это расхождение между идеологией и действительностью для многих послужило причиной разочарованности в войне и желании вернуться домой.

Именно об этом писал Оруэлл в своих воспоминаниях: "После того, как война в Испании превратилась в "войну за демократию", стало невозможным заручиться поддержкой рабочего класса зарубежных стран. Если мы готовы смотреть внимательно в лицо фактам, мы вынуждены будем признать, что мировой рабочий класс относился к войне в Испании равнодушно ... В течение первого года войны в Англии было собрано в различные фонды "помощи Испании" всего около четверти миллиона фунтов, наверное, вдвое меньше суммы, расходуемой еженедельно на кино. Рабочий класс демократический стран мог помочь своим испанским товарищам забастовками и бойкотом. Но об этом не было даже речи. Рабочие и коммунистические лидеры во всех странах заявили, что это немыслимо; они были несомненно правы - ведь они в то же время во всю глотку орали, что "красная" Испания вовсе не "красная".

Интербригады приняли участие практически во всех сколько-нибудь крупных операциях народной армии республики: под Мадридом, на реке Хараме, под Гвадалахарой, в наступлениях на Брунете и Сарагосу, в штурме и обороне Теруэля, в оборонительных боях на Восточном и Левантийском фронтах, в наступательной и оборонительной операциях на реке Эбро, а отдельные группы — в боях в Каталонии. В этих боях они несли большие потери, испытывали огромные трудности, но не теряли присущих им высокого боевого духа, стойкости, упорства, стремления наилучшим образом выполнить полученные приказы.

У них были неудачи, особенно в первое время, и поражения, однако интербригады оценивались командованием народной армии самым высоким образом, считавшим их лучшими частями по дисциплине, боеспособности, моральному состоянию. Характерно, что так же оценивало их командование противника. В информационном бюллетене итальянской дивизии «Сориа» говорилось: «Интернациональные части существенно отличаются от милиции большей храбростью, большей решительностью и наступательным духом, большей способностью к маневренным действиям».

Если учесть, в какой обстановке и какими темпами формировались интербригады, какие трудности при этом у них возникали, то можно сказать, что их организаторы проявили невиданную энергию, решительность, чудеса находчивости и такую веру в начатое ими дело, что за невиданно короткие сроки смогли создать боеспособные воинские части, оставившие неизгладимый след в антифашистской войне испанского народа.

Трудности, с которыми столкнулись организаторы интербригад, а затем их командование, были действительно огромные. Прежде всего это касалось личного состава. Как показывают документы архива, в Испанию ринулась масса людей, преисполненная ненависти к фашизму, огромного энтузиазма и революционного романтизма, готовых отдать делу испанского народа все свои силы и, если понадобится, жизнь.

Однако далеко не все из них по состоянию здоровья и физическим данным были способны к воинской службе. Медицинская комиссия Центральной базы интербригад решительно отказывала слабым, хилым, хронически больным, лицам пожилого и допризывного возраста. Командование столкнулось также и с «добровольцами» иного рода: люмпенскими элементами, авантюристами, пьяницами,  любителями поживы, увидевшими в испанских событиях удобный случай без особых, как им казалось, хлопот достичь своих отнюдь не светлых «идеалов».

И хотя отбор добровольцев был строгим, тем не менее, какая-то часть таких «борцов с фашизмом» просочилась в интербригады, внося элементы дезорганизации. Именно среди них чаще всего отмечались случаи недисциплинированности, пренебрежения к воинскому долгу, пьянство, мародерство и дезертирство. Едва только на фронте создавалась напряженная ситуация, как они покидали свои части и, пытаясь выбраться из Испании, устремлялись в порты, где тайком пробирались на иностранные суда,  обращались в посольства и консульства своих стран с просьбами о визах. В свою очередь посольства провоцировали такие настроения, склоняя добровольцев к дезертирству.

Для поддержания дисциплины командование прибегало к такой мере, как отправка деморализованных волонтеров, наряду с инвалидами и больными, во Францию, а в отношении дезертиров, паникеров, «предателей» и «саботажников» применялась и такая мера, как расстрел. Сейчас уже невозможно установить, насколько правомерно применялась эта мера. В любой армии бывают люди, совершающие воинские преступления и несущие за это жестокие наказания. Но, несомненно, и то, что нередко «чрезвычайные» меры применялись и к волонтерам, не совершившим таких преступлений. Они нередко становились жертвами фракционной борьбы, личной неприязни, неправильно понятого приказа, политических и идеологических предубеждений.

В то, уже такое далекое время, в коммунистическом движении царила идеологическая нетерпимость, сопровождавшаяся беспощадной чисткой рядов партий — от «троцкистско-зиновьевских шпионов и убийц», правых и других инакомыслящих. Московские судебные процессы еще более подогрели эту идеологическую и политическую истерию.

Коминтерн ориентировал командование интербригад на беспощадную борьбу с троцкистами, «худшими врагами испанского народа», вплоть до их полного уничтожения. В интербригадах шла настоящая «охота на ведьм». Поощрялись доносы, на собраниях выявлялись троцкисты, собирался компромат на тех, кто хоть в какой-то мере был связан с арестованными в СССР руководителями компартий.

О том, какой размах приобрела эта охота, видно из донесения, отправленного с базы интербригад в ЦК КПИ в январе 1938 г. В нем перечислялись фамилии 20 человек, которые, по утверждению анонима, являлись агентами гестапо, итальянской, венгерской, польской и американской разведок. Доносы были в то время обычным явлением. Например, ФКП выпускала периодически так называемые «черные списки», содержащие фамилии, фотографии и даже адреса лиц, подозревавшихся в троцкизме, связях с гестапо и пр.

Неся потери на фронте от врага и в тылу от «бдительных надсмотрщиков», эйфория в рядах интербригнадовцев стала рассеиваться. Коминтерн взял управление ими в свои жесткие руки и сразу же стал наводить революционный порядок среди разболтанных представителей демократического мира.

Те, кто считал свое пребывание на фронте делом сугубо добровольным, жестоко в этом разочаровались.

Попытки вернуться на Родину расценивались как дезертирство и карались расстрелом. Отпуска, письма, посылки – все жестоко регламентировалось. Наверное, здравое зерно в этом было, все – таки шла война, и порядок был необходим. Но, лучшее – всегда враг хорошего. Наводя тотальный контроль, карательные органы очень часто злоупотребляли своей властью. Особенно отличился «кровавый демон революции» француз Андре Марти. По воспоминаниям современников, это вообще был маньяк с неуемной подозрительностью и желанием убивать.

Многие журналисты, участники испанских событий, и историки описывают деятельность Марти в самых мрачных красках. «Альбасетский мясник», «палач», «инквизитор» и другие клички мелькают на страницах многих книг. Одни отмечают его крайнюю импульсивность, склонность к неожиданным приступам ярости, другие полагают, что он страдал манией преследования и повсюду видел врагов. Вероятно, в этом следует искать причины его жестокости в отношении «дезертиров, слабых, подозрительных и шпионов». Малейшее несогласие или сомнение в его правоте тут же вызывало с его стороны обвинения в «троцкизме», «шпионаже» и т.п.

Ненависть к нему была так велика, что Хэммингуэй в романе «По ком звонит колокол» вывел его под собственным именем. Вспомните эпизод, когда он приказал расстрелять Старика, партизанского его связного и республиканского офицера обвинив тех в предательстве. И только вмешательство советского советника Каркова (так в романе выведен Михаил Кольцов) спасло их от расстрела. Самого Кольцова расстреляли в 1940 году. И один из доносов на него написал именно Марти, в начале пятидесятых исключенный из коммунистической партии Франции и умерший всеми презираемый и забытый.

Другой, не менее сложной проблемой, с которой постоянно сталкивались интербригады, были межнациональные отношения. Казалось бы, высокий идейно-политический уровень подавляющего большинства «волонтеров свободы», высокие цели, за которые они сражались, интернациональный характер самих воинских соединений исключали возможность каких-либо конфликтов на национальной почве. Вместе с тем наличие в интербригадах представителей 53 стран со своим менталитетом, обычаями и традициями, вкусами и привычками, национальными предрассудками и интересами вызывали трения, подозрительность, разногласия и конфликты.

Им способствовал прежде всего сам принцип формирования интербригад в начальный период. Не было ни одной части, в которой бы не служило от 10 до 25 национальностей. Например, в батальоне им. Линкольна насчитывалось 25 национальностей, в артдивизионах — 14-15, в штабе 15-й бригады служило 46 человек 12-ти национальностей. Чтобы обеспечить нормальное его функционирование, в нем работало 12 переводчиков.

В 14-й бригаде в марте 1937 г. сражалось 606 французов, 59 бельгийцев, 31 чех и словак, 14 югославов, 20 русских (эмигрантов), 23 англичанина, а также датчане, испанцы, австрийцы, вьетнамцы, китайцы, болгары и другие.

Переводчики ценились в частях на вес золота. От их оперативности, квалификации и выносливости зачастую зависел исход боя, да и вся нормальная жизнь. Пока приказ сверху или информация снизу доходили до адресата, все могло радикально измениться. В 12-й бригаде приказы доводились следующим образом: командир бригады М. Залка и его заместитель болгарин Петров отдавали приказ на русском языке, адъютант А. Эйснер переводил его на французский, а переводчики на немецкий, испанский, итальянский и т.п. В частях для удобства общения сложился даже своеобразный арго, на котором говорили, отдавали приказы и даже пели песни.

Такая многонациональность с точки зрения политической или идеологической имела свои плюсы, поскольку интернационализм находил в этом свое чуть ли не классическое воплощение. Но одновременно возникала масса трудностей в общении, в организации управления, в деловой переписке. На этой же почве возникали многие недоразумения, а то и нездоровые явления, такие, как национальное соперничество, национальный эгоизм и протекционизм, конфликты между отдельными национальными группами.

Конфликты имели место между немецкими и французскими добровольцами, причем дело доходило до применения оружия. Национальные трения между испанцами, американцами, англичанами и украинцами наблюдались в 15-й бригаде. В польской 13-й бригаде имели место антисемитские выходки, поскольку в ее составе был еврейский батальон. Конфликтовали между собой выходцы из балканских стран: сербы, хорваты, болгары.

Командование довольно быстро заметило эти нездоровые явления. Марти, посетивший в конце января 1937 г. 12-ю и 13-ю бригады, с тревогой сообщал Гайману:

«Мы стоим перед самой большой опасностью, которая угрожает нашим интернациональным бригадам. Нет никакого сомнения в том, что в большей мере эти затруднения возникли не из-за вражды, но также нет никакого сомнения, что развитие этого явления не может быть ликвидировано полицейскими методами».

Опасность межнациональных конфликтов, способных подорвать единство бригад, отмечал в докладной записке в политсекцию Военного совета и Гайман.

Сложные межнациональные отношения в бригадах были не столько результатом попыток фашистской агентуры «восстановить одну национальность против другой,  восстановить испанцев против бойцов интернациональных бригад вообще», сколько из-за национальных предрассудков и предубеждений.

Великие цели, во имя которых сражались и умирали интернационалисты, не могли в одно мгновение освободить их сознание от предрассудков, приобретенных ими по мере того, как они росли, жили, учились, работали.

Погасить или смягчить эти конфликты могли бы представители компартий при интербригадах. Однако они нередко сами становились источником национальных конфликтов, всеми силами защищая интересы «своих». Они вообще оказались вне всякого контроля. Вот как описывал их деятельность Сверчевский:

«Представители братских партий существовали чуть ли не на положении легального официального аппарата, являясь в бригады и батальоны в любое время суток, зачастую даже не считая нужным поставить об этом в известность командование. Они вели себя как фактические владельцы и распорядители, рассматривавшие интербригады как собственное партийное хозяйство, а командование — как приказчиков, которым поручено ведение этого хозяйства».

В. Цайссер в отчете о работе базы также отмечал, что представители партий вели в бригадах «собственную кадровую политику, через голову военного руководства вмешивались в административные и даже военные вопросы».

Стремясь потушить конфликты на межнациональной почве, командование наряду с усилением политической работы предложило военному руководству республики отозвать все интербригады с фронта недели на две и реорганизовать их так, чтобы сделать более однородными по национальному составу. В частности, Марти в докладе генеральному штабу предлагал сделать 11-ю бригаду в основном немецкоговорящей, 12-ю — славянской, 13-ю — франкоговорящей. Позднее он же предложил создать из французов и бельгийцев новую бригаду.

Аналогичные идеи выдвигал Гайман, считавший необходимым реорганизовать бригады по языковому признаку и на этой основе создать ударную силу высокой боевой ценности. Если этого не сделать, отмечал он, то в результате интербригады будут «окончательно уничтожены».

Другой, не менее сложной проблемой, вскоре вставшей перед интербригадами, стала проблема выживания. Большие потери и прекращение притока новых добровольцев из-за запретов, которые ввели страны-участницы соглашения о невмешательстве, на вербовку желающих служить в армии республики, и подобный же запрет со стороны правительства Л. Кабальеро привели к тому, что численность интерчастей начала быстро сокращаться. Возникла прямая угроза их истребления. Чтобы избежать этого, командование предложило пополнить ряды интернационалистов за счет испанских волонтеров. Оно полагало, что таким образом бригады получат постоянный источник пополнения и одновременно смогут органически включиться в составе народной армии.

Идея «испанизации» бригад возникла в декабре 1936 г., когда в состав 13-й и 14-й бригад были включены батальоны, целиком состоявшие из испанцев. С января 1937 г. началось массовое включение в интерчасти испанских подразделений. Интернационалисты вскоре стали составлять всего 20-25% от общего количества бойцов и офицеров интербригад, а к концу 1937 г. испанцы стали превосходить число интернационалистов во всех без исключения интерчастях.

Однако, как показывают многие факты, «испанизация» интербригад встретила где скрытую, а где открытую оппозицию. Привыкшие к полной автономии интернационалисты весьма болезненно восприняли приток испанских бойцов и офицеров как покушение на их самостоятельность.

У них по-прежнему широкой популярностью пользовался тезис о превосходстве интербригад над испанскими, убеждение в том, что они «спасают Испанию» и что без них республике уготована участь Абиссинии (Эфиопии; захваченной войсками Муссолини). «Автономность» интербригад доходила до того, что командование бригад выполняло приказы вышестоящих командующих лишь после того, как получало подтверждение из Альбасете. Оно любой ценой стремилось сохранить «свой» транспорт, «свои» госпитали, пренебрежительно относилось к испанским офицерам, требуя от испанцев одновременно «безграничной признательности» за участие интербригад в войне, не проявляя при этом, как отмечал Сверчевский, «достаточного уважения ни к хозяевам страны, ни к законам республики».

Некоторые командиры вообще отвергали саму мысль об интеграции интербригад в испанскую армию, на чем постоянно настаивал исполком Коминтерна.

Начала складываться парадоксальная ситуация. Интернациональные бригады стали принимать новую форму организованной силы и, в перспективе, могли стать противниками руководства испанской республики, приказания и распорежения которого они всё чаще отказывались выполнять.

Война продолжалась…