ТВ и литература В.Лютый ЛГ№39

На модерации Отложенный У нашего телевидения с литературой очень непростые отношения. Скажем, в кинематографе почти очевидно: если нет качественного в литературном отношении сценария, пиши пропало – фильм в итоге получится никудышным, а перед режиссёром и продюсером возникнет масса проблем творческого и коммерческого характера. Это правило, пожалуй, должно срабатывать и в отношении телеэкрана. Однако каждый телевизионный вечер разубеждает нас в этом с сокрушительной силой.

Никчёмность и пошлость программ, очевидно, проистекают из неумения главных лиц ТВ отличить не только хорошую литературу от плохой, но и от «не-литературы» – в особенности. Программа вещания переполнена присутствием фигур, обозначенных как писатели, хотя их можно охарактеризовать иначе, к примеру: сочинители, литературные маньяки, графоманы, бойкие журналисты, стенографы эротических видений, кулинары по выпечке пирогов из уличной грязи.

Допустим, заимствует Владимир Сорокин название для своего опуса у Пушкина – пожалуйста, встреча в студии «Разночтений» со смелым «текстостроителем», переосмыслившим образ «русской метели». Неторопливый, вдумчивый разговор, дабы зритель сначала замер у телевизора, потом побежал в книжный магазин, а затем слёг с инсультом, будучи не в силах совместить купленное чтиво с классическим образцом. Впрочем, такой житейский сюжет программных директоров не беспокоит вовсе. Напротив, августовским вечером в самое «смотрибельное» время ведущая предупреждает зрителей: «Не пропустите! В программе Юлиана Макарова через два дня состоится встреча с писателем Сорокиным в связи с его 55-летним юбилеем. Он будоражит читательское восприятие литературы и находится в центре внимания СМИ и издателей»… А ведь предыдущим гостем здесь был Василий Ливанов.

Между тем 70-летие прекрасного русского прозаика Владимира Личутина минувшей весной канал «Культура» обошёл молчанием, а февральскую 90-летнюю годовщину со дня рождения Фёдора Абрамова отметил крайне сдержанно, практически без всяких заблаговременных анонсов, выпустив на экран документальный фильм, посвящённый этому классику русской литературы ХХ века.

Программа из цикла «Эпизоды», приуроченная к 75-летию поэта Владимира Кострова, транслируется в будний день в 12.20. Тем самым сужается до предела аудитория, которой адресованы его очень важные слова: «Настоящий поэт начинается тогда, когда он начинает понимать великое свойство самоотречения во имя общества, во имя исторической и человеческой правды. И если нет этого самоотречения, есть только самоутверждение, мы видим, как поэты-однодневки проходят… Нашему миру не хватает музыки и поэзии. Поэзия – знак качества на любом виде искусств, на музыке, на архитектуре, на геометрии. Всегда есть этот элемент, эта вечная нить Ариадны, которая проходит через тысячелетие и связывает нас с красотой мира».

Напротив, в «Культурной революции», посвящённой противоборству ментальности и модернизации, на телеэкране три писателя: Сергей Минаев, модный и бойкий беллетрист; Александр Никонов, сочинитель прогремевшего в СМИ нонконформистского опуса «Анна Карякина, самка»; Татьяна Сотникова (Анна Берсенева), автор многих широко изданных женских романов.


«Надо прекратить разговоры про устои, традиции, про особый путь России, – вещает решительный Минаев, – в модернизации нужно брать пример с западного мира, с Японии, Южной Кореи».

«Народ – это такая скотина, которую нужно принуждать к действию штрафами и битьём», – уверенно заявляет знаток норовистых самок Никонов.

И только Сотникова с теплотой и участием говорит о людях провинции, их непростом житье-бытье. Лишний раз это подчёркивает мысль о связи беллетристической женской прозы с главным, что отличало русскую литературу в прежнее время: тогда было принято любить своих героев и сострадать маленькому человеку. Сегодня же на первый план вышли горластые борзописцы с каменными сердцами и совестью, напоминающей гибкое тело змеи.

В фильме из документального цикла «Острова» «К 95-летию со дня рождения Сергея Смирнова» поражает хроника подвижнической деятельности этого человека, который собственную творческую жизнь посвятил истории подвига защитников Брестской крепости, а также реабилитации солдат 2-й Ударной армии, погибших в Мясном Бору. Его любили и уважали простые советские люди, которых сегодня высокомерно называют «совками» наши либералы. Фрагменты студийных передач 1960-х с участием С. Смирнова подкупают удивительно искренней душевной атмосферой и сердечным отношением к войне и советскому солдату.

Иное дело экранные посиделки текущего дня. В «Апокрифе» собрание как-то устало обсуждает образ Дон Жуана: охотник он или жертва? Однако беседа всё больше идёт на уровне низовой дамской литературы и феминистских умозрений. Журналист Игорь Фесуненко долго рассказывает о любовных приключениях бразильского футболиста Гарринчи. Психолог Александр Асмолов говорит о надломе современного мужчины: эрекция теперь не приносит радости. Бывший редактор российской версии журнала Playboy Артемий Троицкий касается мужской и женской сексуальной озабоченности, а философской глубины в истории Дон Жуана не видит вовсе, поскольку «её можно обнаружить в любом предмете»…

Лишь филологи Светлана Семёнова и Дмитрий Бак пытаются вести речь о действительно серьёзных вещах. О тайном соперничестве Дон Жуана с Богом. О силе, которая дана свыше и которой можно пользоваться только в меру. Увы, магнетическое слово «эрекция» будто материализовалось в студийном воздухе, и присутствующие стараются говорить уклончиво, будто не в силах отрешиться от подобной коннотации великого литературного образа. В результате от передачи остаётся впечатление пошлости, невероятного мелкотемья и вымученности, когда ведущий должен «тянуть лямку» во что бы то ни стало.

У нидерландского авангардиста, поэта и художника Люсеберта есть примечательные строки: «дедушка куда ты девал соловья? // сел и съел». Кажется, наше телевидение пожрало современную русскую литературу – и не поморщилось. А зрителю бесстыдно предлагает какую-то «осетрину четвёртой свежести». И потому теперь каждому из нас стоит выбрать всерьёз: настоящая русская книга или лживый, бесчеловечный ящик.

Ибо эти две вещи, как сказал поэт, несовместны.