Тяжёлый космос

На модерации Отложенный Прочитал интервью http://www.vestnik.com/issues/2000/0509/win/loktev.htm. Тронуло решил опубликовать здесь:

Александр ЛОКТЕВ (Москва)
КОСМОНАВТИКА БЕЗ ПРИКРАС
Интервью с Борисом Волыновым

Мой собеседник Борис Валентинович Волынов - космонавт первого, гагаринского набора. Он появился в Звёздном в марте 1960 года. В это же время в отряд космонавтов были зачислены Валерий Быковский, Юрий Гагарин, Андриян Николаев, Павел Попович, Герман Титов, Алексей Леонов, Владимир Комаров и другие.

На счету дважды Героя Советского Союза Бориса Волынова два полёта в космос: в 1969 г. - на космическом корабле "Союз-5" и в 1976 г. - на космической станции "Салют-5" и космическом корабле "Союз-21". Оба полёта были интересными, содержательными, но не обошлось и без драматических ситуаций. Их результаты стали достоянием узкого круга специалистов. А сообщения ТАСС, как всегда оптимистические, об этих драмах в космосе умолчали.

Надо ли говорить, сколь принижались при этом и героизм космонавтов, и трудности освоения космического пространства, и сладость побед, которые, увы, не бывают без горечи неудач.ПУТЬ В КОСМОНАВТЫ

Борис Валентинович - военный лётчик-истребитель. Начинал с "Миг-15". Осваивал и такие необычные в ту пору полёты, как взлёт и посадка с обычной грунтовой полосы. Было это на алтайской целине, и тогда ни о какой космонавтике мыслей у него не было.

Однажды Бориса Волынова срочно вызвали к командиру полка. Такой вызов означал только одно из двух - взбучку или благодарность. Но на этот раз не было ни того, ни другого.

- Захожу, - рассказывает Борис Валентинович, - а в комнате сидит представитель особого отдела. Всё очень таинственно. Подписываю документ о "неразглашении". Теперь - в кабинет к командиру. А там вместо него сидит подполковник-медик. Беседа - тоже таинственная, полунамёками. Дескать, если изъявлю желание летать на технике, более совершенной, чем самолёты, на больших скоростях и высотах, то со мной готовы вести беседу дальше. Риск для жизни - есть... Не говорите сразу "да" или "нет", посоветуйтесь с семьёй и друзьями. Тут я не выдержал. Как же, говорю, с семьёй посоветоваться, если я только что дал подписку о неразглашении. Медик улыбнулся, я - тоже. И ответил согласием. А месяца через полтора пришёл вызов в Москву на медкомиссию.

Медкомиссия была более чем строгая и продолжительная - 40 суток. Достаточно сказать, что из пяти военных летчиков, прибывших вместе с Борисом Волыновым, отобрали только его.

Космонавты говорят: "Прежде, чем войти в дом, подумай, как из него выйти". К этому правилу шли через трагедии, учившие, что в космонавтике мелочей не бывает. Одна из таких трагедий - гибель в сурдокамере кандидата в космонавты Валентина Бондаренко.

Сурдокамера - одно из самых трудных испытаний в жизни космонавта. В замкнутой камере очень небольшого объема, где можно только встать с кресла или же полуоткинуться в нем для сна, нужно было провести 10-15 суток при полной звукоизоляции, экранировании от магнитного поля (толстым металлическим корпусом барокамеры), светоизоляции (свет - только искусственный, иллюминаторы снаружи заглушены) и полной изоляции по газовому составу. День расписан по часам графиком работ.

Подобные испытания проходили и американцы. У некоторых из них случались психические срывы уже на 2-3 сутки. В России первым прошел сурдокамеру Валерий Быковский, вторым - Борис Волынов. Вслед за ними это испытание выдержала большая часть отряда. Ни для кого оно простым не было.

На десятые сутки пребывания в сурдокамере Валентина Бондаренко произошла трагедия. У ног космонавта стояла электрическая плитка, на которой он разогревал себе пищу. Одновременно Валентин начал разматывать бинт, фиксировавший на руке один из датчиков. Конец бинта попал на горячую плитку. И все бы ничего, если бы не кислородная среда в сурдокамере. Кислородом была пропитана одежда и все окружающее космонавта. Искра. Быстротекущий пожар... К моменту, когда Валентина извлекли из сурдокамеры, кожа его обгорела практически полностью (кроме поверхности стоп).

Это случилось 23 марта 1961 года, за три недели до исторического старта Юрия Гагарина.ДО СТОЛКНОВЕНИЯ С ЗЕМЛЕЙ ОСТАВАЛОСЬ ПОЛЧАСА

В январе 1969 года с космодрома Байконур стартовал космический корабль "Союз-5". На его борту находились командир Борис Волынов, бортинженер Алексей Елисеев и космонавт-исследователь Евгений Хрунов. Днём раньше на орбиту вышел корабль "Союз-4", пилотируемый Владимиром Шаталовым. 16 января на орбите, впервые в мире, состыковались два корабля. Впервые было не только это. Евгений Хрунов и Алексей Елисеев должны были перейти из "Союза-5" в "Союз-4" через открытый космос.

Рассказывает командир корабля "Союз-5" Борис Волынов:

- Всё было на сильнейшем эмоциональном напряжении, предельном внимании и собранности. Как на стометровке, когда приходится выложиться полностью. Я следил за параметрами жизнедеятельности Евгения Хрунова и Алексея Елисеева по показаниям приборов.

Пока космонавтов окружали корпус и иллюминаторы корабля, все показатели были в норме. Но после команды "Открыть выходной люк", перед Хруновым предстала пропасть, отверстие, через которое предстояло покинуть корабль. Тут все параметры подпрыгнули. И тут же улеглись, как только началось выполнение задания. Евгению Хрунову надо было не только перейти к Шаталову на борт "Союза-4", но по дороге кое-что из оборудования установить, что-то снять. Тут же сказалась земная привычка к "низу" и "верху".

Перед выходом Евгения Хрунова Борис Волынов сориентировал состыкованные корабли относительно Солнца так, чтобы было оптимальное освещение для работы кино- и телекамер, установленных вне корабля. И первой репликой Евгения Хрунова из космоса были слова: "Ничего себе сориентировал, приходится идти в... гору!" А ведь переход осуществлялся перемещением по поручням с помощью только рук и в условиях невесомости. Возможности для перехода были крайне ограничены. Войдя в бытовой отсек "Союза-4" на длинном кабеле, Хрунов перестыковал электроразъёмы кабелей и таким образом дал возможность Алексею Елисееву перейти в "Союз-4" на том же длинном кабеле (фале).

17 января "Союз-4" с Владимиром Шаталовым, Евгением Хруновым и Алексеем Елисеевым успешно приземлился. Борис Волынов остался один в корабле "Союз-5", посадка которого была намечена на 18 января. Ничто не предвещало аварийной ситуации. Борис Волынов сориентировал корабль для схода с орбиты, тормозная двигательная установка выдала в нужный момент необходимый тормозной импульс. Ушёл бытовой отсек. Однако отделения спускаемого аппарата от приборного отсека (вместе с двигательной установкой) не произошло. И гигантская "птица" с распростёртыми "крыльями" (солнечными батареями) устремилась к Земле. В плотных слоях атмосферы вследствие аэродинамического эффекта, создаваемого "крыльями", "птица" начала вращаться. Попытки стабилизировать её в нужном положении приводили лишь к кратковременному эффекту.

- Я как испытатель контролировал происходящее по приборам и иллюминаторам и вёл репортаж на магнитофон. Понимал: ситуация настолько сложная, что выхода из неё нет. До столкновения с поверхностью Земли оставалось полчаса. Понимая, что всё кончится пожаром, я сунул листочки с записями в середину бортжурнала и плотно перевязал его бечёвкой: в таком виде книги обгорают только по углам. Надо было сделать всё, чтобы донести полученную новую информацию до тех, кто полетит за мной. А во что превращается космонавт в моей ситуации, я представлял очень ясно на примере гибели космонавта Комарова...

На высоте 80-90 км над Землёй внезапно произошёл взрыв: к нему привёл сильный разогрев приборного отсека. Как говорится, нет худа без добра. Целостность спускаемого аппарата, к счастью, не нарушилась, зато произошло разделение: спускаемый аппарат отбросило взрывом от приборного отсека. Но даже в такой критической ситуации дьявол стремится к реваншу за каждый намёк на удачу: спускаемый аппарат закрутился и не хотел спускаться так, как ему положено. А это грозило гибелью. Дело в том, что спускаемый аппарат напоминает по форме конус со слегка выпуклым основанием. При нормальном спуске он движется основанием к Земле, и именно эта часть более других защищена от перегрева теплозащитным экраном. Неуправляемый спуск был чреват тем, что перегревались наименее защищённые элементы конструкции.

- Быстрое вращение спускаемого аппарата: голова-ноги, голова-ноги. Кругом - плазма. Я вижу розовые жгуты раскалённого газа в иллюминаторах, - рассказывает Волынов. - В кабину поступает едкий дым (потом выяснилось, что в пепел превратилась эластичная герметизирующая резина люка корабля). Перегрузки - до 9 g1. Для сравнения: в нормальной ситуации они составляют 3,5-4 g.

Затем корабль перешел во вращение, предусмотренное при баллистическом спуске, когда спускаемый аппарат вращается вокруг продольной оси.

Пришло время, и на высоте около 10 км отстрелился люк парашютного контейнера, была введена в действие парашютная система. И снова - реванш дьявола: после раскрытия основного купола парашюта Борису Волынову стало ясно, что вращение спускаемого аппарата не прекратилось. Стропы парашюта стали закручиваться. А это грозило складыванием купола. Но космонавту повезло ещё раз: после скручивания строп начиналось их раскручивание. До самого приземления спускаемый аппарат вращался то в одну, то в другую сторону.

- Долбануло об Землю хорошо! Но сознания не терял. Видел, как магнитофон, крепившийся у плеча, срезался по креплению, улетел и ударился об пол, не задев, к счастью, ноги.

Открыв люк, Волынов увидел, во что превратилась жаропрочная сталь на поверхности люка: стальная пена образовала шапку, и выйти из люка было затруднительно, ибо каждый элемент пены резал, как бритва. И всё же Волынов разминулся со смертью, получив в качестве сувенира на память собственную жизнь и перелом корней верхних передних зубов.

- Выбрался из дымной кабины: степь да степь кругом. Да ещё мороз минус 38 градусов, а на мне - только полётный костюм и кожаные "тапочки": в то время летали без скафандров.

А через некоторое время высоко в небе появился самолёт, который стал снижаться кругами, и вскоре Волынов увидел, как вспыхнули купола парашютов. Это были спасатели. Первое, что он сделал, когда они подошли, снял шлем и спросил, не седой ли. И от спасателей услышал, видимо, одним из первых, свежий анекдот о полёте "Союза-4" и "Союза-5":"ПоШАТАЛись-пошатались по космосу, поВОЛЫНили-поволынили, ни ХРУНа не сделали и ЕЛИСЕли".

- Ничего себе - "ни хруна", - комментирует Борис Валентинович. - Первая в мире стыковка на орбите, первый переход с корабля на корабль через открытый космос, "первый баллистический спуск".

Именно так прокомментировал ТАСС игру со смертью мужественного космонавта: "испытание баллистического спуска". Насколько "правы" и автор анекдота, и анекдотическое сообщение ТАСС - судить читателям.

После такого спуска медики единодушно сказали, что летать Волынов больше не будет и что ему противопоказана не только работа военного летчика, но даже роль пассажира в самолете. А психологи добавили, что он и сам теперь не подойдет к самолету, потому что ни один человек на Земле еще не перешагивал такой психологический барьер.

Однако медики ошиблись. Борис Валентинович остался в космонавтике. В мае 1970 года состоялся пятый набор в отряд слушателей-кандидатов в космонавты. Среди них - будущие космонавты А.Береговой, В.Джанибеков, Л.Попов, Ю.Романенко и другие. Командиром отряда стал Борис Волынов. Естественно, что взялся он за новую работу со знанием дела. Программу обучения космонавтов следовало упорядочить: взаимоувязать различные курсы, оптимально сочетать их с практическими занятиями, чётко спланировать многочисленные, разнообразные тренировки.

- Сложно было навести порядок: тут и полеты на самолетах, и эксперименты (сурдо- и барокамеры, центрифуга, невесомость на самолетах, медобследования на перспективу), общекосмическая подготовка, техника, астронавигация, освоение скафандра, инженерная подготовка, спецкурс (самолеты, двигатели, динамика космических аппаратов), парашютная подготовка.

Словом, пришлось Борису Волынову заняться кропотливым, но совершенно необходимым системным подходом к обучению своих питомцев. И в этом он преуспел. В 1974 году Борис Валентинович становится заместителем командира всего отряда космонавтов, а с 1983 года - его командиром. Эту работу он выполнял до ухода на пенсию в мае 1990 года, поставив еще один рекорд - 30 лет в отряде космонавтов. И на фоне этого - упорные тренировки, в результате которых добился того, что в 1976 году он отправляется на корабле "Союз-21" в качестве командира на станцию "Салют-5" вместе с бортинженером Виталием Жолобовым.В ТЕМНОТЕ, БЕЗ ВЕРХА И БЕЗ НИЗА

Рассчитанный на 60 суток полёт проходил вначале строго по плану. Без приключений стартовали, вышли на орбиту, состыковались со станцией. На 42-е сутки полёта, когда "Салют-5" находился над тёмной стороной Земли, неожиданно взвыла сирена аварийной ситуации: погас свет, отключились приборы и механизмы, перестала действовать система регенерации кислорода, исчез привычный шум работающего оборудования. Ситуация, что называется, сливай воду!

- Тишина. Темнота - кромешная. И невесомость, где нет ни верха, ни низа. Словом, полное отсутствие ориентировки!

И совершенно неясно, что же произошло и, тем более, - что делать. Оставалось лишь ориентироваться наощупь: плавая по стенкам и потолку и ощупывая приборы, добираться к центральному пульту.

Борис Волынов и Виталий Жолобов попытались определить, что же произошло, и оживить станцию для ручного управления. Прежде всего необходимо было дождаться выхода из тени, проанализировать, что видно на черном фоне космоса - не закручивает ли станцию, все ли двигатели выключились - и затем сориентировать "Салют-5". С этой целью Виталий Жолобов проплыл в корабль "Союз-21". Оттуда он, глядя в оптический прибор, сообщал Борису Волынову о пространственном расположении станции относительно Земли. А тот, находясь у пульта управления станцией, поворачивал многотонную массу.

Всё пришло в норму через долгие, напряжённейшие 1 час и 40 минут. Станция была сориентирована в рабочем положении. Всё пошло своим чередом. Но не смог прийти в себя Виталий Жолобов: он перестал спать, потерял аппетит, лекарства не могли снять страшную головную боль. Постепенно он терял работоспособность, постоянно пребывал в расслабленном состоянии. Пришлось Борису Валентиновичу работать и за командира, и за бортинженера, и за врача, оказывая посильную помощь заболевшему коллеге: "скорую помощь" вызвать было невозможно. Но медицинский консилиум на Земле по данным телеметрии состоялся. И Государственная комиссия приняла решение о прекращении полёта и досрочной посадке на пятидесятые сутки.

Волынов помог Виталию Жолобову надеть скафандр, разместиться в корабле и подготовиться к спуску. Поскольку ждать с посадкой было нельзя, то она проходила в ночное время. Приземлились в казахстанской степи. Корабль лежал на боку. Борис Волынов выполз из корабля на четвереньках.

- Первое, что ощутил после приземления - запах Земли и хлеба (было 24 августа, время страды - А.Л.). Запах, который не ощущал давно. Какое же это счастье - жить!

Борису Волынову показалось, что он - в хорошей физической форме. Он встал на ноги и... тут же рухнул навзничь: ноги отказались держать тело, а сердце стучало, как на финише стометровки. В это время послышался голос Виталия Жолобова:

- Борис, Борис, помоги!

Из темноты спускаемого аппарата посыпались искры. Виталий не мог выползти: он зацепился скафандром за металлическую часть корабля, разбил лампочку.

- Я на четвереньках, в скафандре, вернулся в спускаемый аппарат, помог Виталию выбраться. Мы вместе легли и видели далеко-далеко звёздное небо...

- А космос снится? - спрашиваю я Бориса Валентиновича на прощание.

- Нет, теперь уже не снится. Время ушло, - отвечает он. - А раньше снился. И очень часто. И даже - с нештатными ситуациями.