Бабочка Бродского

Возможно, ты - пейзаж,

и, взявши лупу,

я обнаружу группу

нимф, пляску, пляж.

Светло ли там, как днём?

иль там уныло,

как ночью? и светило

какое в нём

взошло на небосклон?

чьи в нём фигуры?

Скажи, с какой натуры

был сделан он?

VI

Я думаю, что ты -

и то и это:

звезды, лица, предмета

в тебе черты.

Кто был тот ювелир,

что, бровь не хмуря,

нанёс в миниатюре

на них тот мир,

что сводит нас с ума,

берёт нас в клещи,

где ты, как мысль о вещи,

мы - вещь сама?

VII

Скажи, зачем узор

такой был даден

тебе всего лишь на день

в краю озёр,

чья амальгама впрок

хранит пространство?

А ты - лишает шанса

столь краткий срок

попасть в сачок,

затрепетать в ладони,

в момент погони

пленить зрачок.

Ты не ответишь мне

не по причине

застенчивости и не

со зла, и не

затем, что ты мертва.

Жива, мертва ли -

но каждой Божьей твари

как знак родства

дарован голос для

общенья, пенья:

продления мгновенья,

минуты, дня.

IX

А ты - ты лишена

сего залога.

Но, рассуждая строго,

так лучше: на

кой ляд быть у небес

в долгу, в реестре.

Не сокрушайся ж, если

твой век, твой вес

достойны немоты:

звук - тоже бремя.

Бесплотнее, чем время,

беззвучней ты.

X

Не ощущая, не

дожив до страха,

ты вьёшься легче праха

над клумбой, вне

похожих на тюрьму

с её удушьем

минувшего с грядущим,

и потому,

когда летишь на луг

желая корму,

приобретает форму

сам воздух вдруг.

Так делает перо,

скользя по глади

расчерченной тетради,

не зная про

судьбу своей строки,

где мудрость, ересь

смешались, но доверясь

толчкам руки,

в чьих пальцах бьётся речь

вполне немая,

не пыль с цветка снимая,

но тяжесть с плеч.

XII

Такая красота

и срок столь краткий,

соединясь, догадкой

кривят уста:

не высказать ясней,

что в самом деле

мир создан был без цели,

а если с ней,

то цель - не мы.

Друг-энтомолог,

для света нет иголок

и нет для тьмы.

Сказать тебе «Прощай»

как форме суток?

Есть люди, чей рассудок

стрижёт лишай

забвенья; но взгляни:

тому виною

лишь то, что за спиною

у них не дни

с постелью на двоих,

не сны дремучи,

не прошлое - но тучи

сестёр твоих!

XIV

Ты лучше, чем Ничто.

Верней: ты ближе

и зримее. Внутри же

на все на сто

ты родственна ему.

В твоём полёте

оно достигло плоти;

и потому

ты в сутолке дневной

достойна взгляда

как лёгкая преграда

меж ним и мной.

1972