По дороге домой...

На модерации Отложенный — Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер.
(М. Булгаков «Мастер и Маргарита»)
Каким бы это изречение Воланда ни казалось банальным, но оно, увы, верно. Случаются в жизни события непреодолимой силы, которые свидетельствуют о необычайной суетности и крайней бессмысленности нашей беготни по отупляющему жизненному кругу.
Вечером 7 июля был сбит автомобилем на пешеходном переходе в стандартной ситуации, когда один джентльмен пропускает тебя, а другой, не заметив этой вежливости коллеги по дорожному движению, неожиданно для себя обнаруживает на капоте своего автомобиля пешехода. Итак, господа, 7 июля мои жизненные планы неожиданно изменились, с переломом коленного сустава левой ноги я оказался в длительном, вынужденном отпуске.
Для чего же послана Промыслителем эта скорбь? Да и скорбь ли это? Что мы имеем в этой жизни помимо того, что нам дано? НИЧЕГО. Но, тем не менее жизнь наша есть ни что иное, как непрерывная беготня за этими дарами. Посылая скорбь, Бог говорит: «Остановись, безумный, Я тебе всё даю, что тебе необходимо, но вглядись в себя и виждь в себе немеркнущий свет вечной жизни, который ты всё хочешь затмить своей греховной суетой.»Ежедневно, наверное, с десяток раз я произносил молитву Господню, но только теперь, остановившись со сломанной ногой, постиг её непостижимую глубину.
В простой форме молитвы сокрыта поистине божественная высота. И взойти на эту высоту нам нашей суетной волей и нашими ничтожными силами не дано. Но видение этой высоты даруется благодатью Божией чистому, по-детски бесхитростному сердцу.
Но где же эта моя детская бесхитростность? Я говорю «Отче наш», но сердце моё не плачет безутешно о моей отделенности от моего Отца, я скорее стремлюсь богословствовать нежели любить своего Создателя.
Я говорю «да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя…», но всем своим сердцем и всей своей волей я пребываю здесь, в своих здешних заботах, это Царствие и эта Святость остаются для меня суконными схоластическими формулами, но не сутью и смыслом моей жизни.
Я говорю «хлеб наш насущный даждь нам днесь…», но весь пребываю в своих ближних и дальних планах по строительству новых житниц (см. Лук. 12, 18), вот де поеду 9 июля на дачу и сделаю то и то: безумный, тебя увезут в больницу!
А что могу предъявить к «остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим», если я не могу до конца искренне простить водителя, сбившего меня на переходе, и даже, как бы не требуя материальной сатисфакции, в глубине своей души её ожидаю.
Что же скажем, Дмитрий?
Каков итог твоей мнимой духовности?
Боже! Милостив буди ко мне грешному!