Экономические преступления хотят вывести из уголовного поля

Реализация концепции реформы уголовной политики и модернизации пенитенциарной системы разгрузит тюрьмы и наполнит бюджет.

К 2025 году в стране самым радикальным образом должна измениться уголовная политика. В проекте концепции, подготовленной Центром стратегических разработок (ЦСР) Алексея Кудрина, предусмотрен отказ от лишения свободы за экономические преступления, максимальное использование альтернативных видов наказания за нетяжкие преступления и приведение уголовного законодательства в соответствие с современными требованиями. Речь идет в первую очередь о преступлениях, связанных с новыми технологиями. «Известиям» удалось ознакомиться с проектом документа, который будет обнародован на следующей неделе.

Блоки, касающиеся изменения уголовной политики и модернизации пенитенциарной системы, — часть общей программы развития России, которую разрабатывает ЦСР. Авторы документа — сотрудники факультета права Высшей школы экономики и МГУ.

Стратегических этапов развития и реализации уголовной политики — три. Первый (2017–2018 годы) предполагает гуманизацию уголовного законодательства и практики его применения, второй (2019–2021 годы) — систематизацию уголовно-правового поля, третий (2022–2025 годы) — новую пенализацию. 

О том, что реформа давно назрела, эксперты говорят давно. По данным на 2015 год, в России было 646 тыс. заключенных (включая находящихся в исправительных и воспитательных колониях, СИЗО и тюрьмах). А процент рецидивов преступлений за последние 10 лет вырос, по некоторым экспертным оценкам, с 30 до 70%.

— В концепции есть рациональные предложения. Например, разгрузка СИЗО. Ведь сейчас судьи продолжают с подачи следствия и прокуратуры сажать людей. Часто по формальным основаниям. В том числе и тех, кто не совершал насильственные преступления, — считает директор Института прав человека и один из авторов концепции модернизации пенитенциарной системы Валентин Гефтер.

Ранее «Известия» писали об исследовании, проведенном ЦСР. В нем была проанализирована картина законотворчества в сфере уголовного права за последние два года. Из 140 законопроектов, направленных на изменения в уголовном праве, 88% предусматривали усиление уголовной ответственности и только 12% — смягчение.

Инициаторы реформы уголовной политики предлагают уйти от репрессивных тенденций в уголовном законотворчестве и двигаться в сторону гуманизации. Один из авторов документа — заведующий кафедрой уголовного права и криминалистики НИУ «Высшая школа экономики» профессор Геннадий Есаков считает, что в обществе есть очевидная неудовлетворенность состоянием дел в этой сфере.

— Она имеет самые разные причины. Это и вопросы судоустройства, и уголовной политики в целом. То, что мы разработали, является частью мозаики — отдельно от общей картины этот документ рассматривать нельзя. Допустим, завтра то, что предложено, решат воплотить в жизнь. Это окончится провалом, если воплощать лишь этот кусочек. Всё обязательно нужно рассматривать в общем комплексе необходимых России преобразований. И главное из них, — считает Есаков, — реальная судебная реформа.

В случае принятия концепции первые изменения коснутся экономических преступлений. Документ предполагает принципиальный и полный отказ от лишения свободы за них. А в качестве базового наказания предлагается введение штрафа, кратного размеру причиненного ущерба.

— Несколько лет назад была такая же инициатива со стороны уполномоченного по правам предпринимателей. Суть была такова: если обвиняемый в совершении экономического преступления возместит в кратном размере причиненный им ущерб, он будет освобождаться от уголовной ответственности. Инициатива была хорошая, но она не сработала потому, что сегодня обвиняемому проще, не платя громадных сумм, согласиться на признание себя виновным и получить условный срок, — пояснил Геннадий Есаков. — Эту систему можно точечно перенастроить, предложив человеку несколько ступенчатых альтернатив и сохранив при этом норму об освобождении от уголовной ответственности. Ступенчатая альтернатива в этом случае означает, что он может освободиться от уголовной ответственности, выплатив кратную сумму ущерба государству. Если человек на это не согласится, в качестве базовой инициативы можно предложить кратный штраф. Только в том случае, если он откажется, будет не в состоянии платить либо будет уклоняться от уплаты, можно применять наказание в виде лишения свободы.

По мнению юриста, лишение свободы как вид наказания за экономические преступления бессмысленно.

— Люди не убивают, не насилуют. Да, они совершают экономическое преступление, но за экономическое преступление надо бить рублем, а не лишением свободы. То, что мы отправляем человека в места лишения свободы, не имеет абсолютно никакого смысла, — считает Геннадий Есаков. С этим тезисом согласен и Валентин Гефтер.

— Без резкого и качественного снижения тюремного населения до приговора и по приговору, безусловно, ничего не получится. По количеству тюремного контингента мы почти впереди планеты всей. При том, что уже снизили этот показатель с 1 млн до 630 тыс. человек, — отметил Валентин Гефтер. — Но это всё равно очень много. А главное, сейчас нет денег на нормальное содержание заключенных. Ненормально, по-гулаговски, мы уже не можем содержать: заставлять работать, жить в бараках, землянках. Мы уже ушли от этого. Но и создать для заключенных человеческие условия — это большие расходы для бюджета. Сейчас ФСИН по цифре бюджетных расходов на шестом месте среди всех ведомств и даже опережает Минздрав.

Если говорить о конкретных шагах, которые предложены в документе ЦСР, то в ближайший год мы можем ожидать ряда поправок в Уголовный кодекс. Например, ст. 56 УК РФ («Лишение свободы на определенный срок») предлагают дополнить положением, согласно которому «при наличии смягчающих наказание обстоятельств и отсутствии отягчающих наказание обстоятельств наказание в виде лишения свободы не может превышать половины максимального предела санкции, предусмотренной статьей особенной части настоящего кодекса за совершенное преступление».

Появятся и новые статьи, имеющие отношение к новым преступлениям, связанным с технологиями.

— Естественно, придется дополнять Уголовный кодекс, потому что здесь много пробелов. Появляются новые технологии, новые преступления. Законодатели частично пытаются решить эти проблемы, но с налета это очень непросто сделать, — пояснил Геннадий Есаков. — Например, ввели ст. 159.6 УК РФ («Мошенничество в сфере компьютерной информации»). С введением этой статьи сложностей в квалификации преступлений только прибавилось. Возникли проблемы ее разграничения со статьями о компьютерных преступлениях, проблемы, связанные с описанием признаков внутри этой статьи, — многословие законодателей часто играет не на руку правоприменительным органам.

Авторы документа подчеркивают, что их предложения пока что не вылились в законопроекты. Но это вопрос технический.

— Поправок в УК, оформленных в виде проекта федерального закона, нет — они есть в тексте нашего документа, который лежит в ЦСР и еще будет обсуждаться. Но перевести их на язык УК — дело недельной работы. Конкретные предложения, связанные с конкретными статьями, существуют, просто они не оформлены, — пояснил Геннадий Есаков.

Готовы ли судьи к гуманизации всей системы? На этот вопрос дали ответ социологи.

— Есть очень интересные социологические исследования, которые доказывают, что достаточно показать судьям общий тренд — государство желает смягчать наказания, — и судьи сами его будут смягчать, — утверждает Геннадий Есаков.

А Валентин Гефтер утверждает, что готовы к переменам и многие сотрудники ФСИН.

— Отношение, конечно, разное. Пару лет назад во Владимире на базе юридического института ФСИН проходило большое совещание — обсуждение трудовой сферы. Участвовали и представители ФСИН, и уполномоченный по правам человека. Приехали люди, которые занимаются производством внутри «земли ФСИН», — с Севера. И я убедился, что очень много нормальных, понимающих людей, хотя и находящихся в определенной системе координат, а не просто эксплуататоров рабского труда осужденных, — рассказал Валентин Гефтер. — Я понял, что с ними можно обсуждать эти проблемы, эти люди готовы измениться, модернизировать и себя, и систему, в которой они работают. Взаимоотношения «тюрьма — рынок» — это всё требует внутренней переделки мозгов. Но всё же такие новые, выросшие после советской власти люди есть.