Игорь Эйдман. «Гейевропеец» Романов

Зря Поклонская взъелась на Матильду. Конечно, Николай 2 был ужасно банальным человеком. Ну что могло быть в то время банальнее, чем связь богатого человека с балериной?

Но, возможно, не все так просто, и Ксешинскую подложили под молодого наследника, дабы отвратить его от семейного «порока» (так это тогда воспринималось). Ведь дядя Николая - Константин Романов был настоящим «гейевропейцем».

Вообще-то надо было не про Николашку, а про него фильм снимать. Название сразу напрашивается: «В бане». И Полонская была бы довольна и в Каннах братья-«гейевропейцы» может какую премию дали бы.

Из дневника Константина Романова

«На душе у меня опять нехорошо, снова преследуют меня грешные помыслы, воспоминания и желания. Мечтаю сходить в бани на Мойке или велеть затопить баню дома, представляю себе знакомых банщиков - Алексея Фролова и особенно Сергея Сыроежкина. Вожделения мои всегда относились к простым мужикам, вне их круга я не искал и не находил участников греха.

Когда заговорит страсть, умолкают доводы совести, добродетели, благоразумия» (19 апреля 1904 года)

«Опять, по воспоминаниям прошлых годов, попал под влияние дурных мыслей и соблазнительных мечтаний и представлений. Путь лежал мимо бань. Думал, что, если увижу у наружных дверей банщика, не выдержу и зайду. Сильнейшим образом волновался, все доброе почти было подавлено, почти лишился способности здраво рассуждать, готовый почти без борьбы поддаться искушению. Дверь в номера оказалась приотворенной, но банщиков не было видно. Каким-то чудом удержался и проехал мимо.

Надо бы думать, что эта победа над собой должна радовать, но нет; напротив того, я долго потом досадовал на себя за то, что не воспользовался удобным случаем, не зашел». (15 мая 1904 года)

«Я опять отказался от борьбы со своей похотью, не то, чтобы не мог, но не хотел бороться. Вечером натопили мне нашу баню; банщик Сергей Сыроежкин был занят и привел своего брата, 20-летнего парня Кондратия, служащего в банщиках в Усачевых банях. И этого парня я ввел в грех...». (23 июня 1904)

«Утром баня. И опять, как белка в колесе, я очутился на том же месте». (26 июля 1904)

Игорь Эйдман.